Улан-Удэ — Иркутск — Якутск

23-30 мая я усердно изображал писателя (причем детского) в рейде Всероссийского конкурса на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру» по Восточной Сибири и Дальнему Востоку. И инстаграммил впечатлениям вдогонку. Выкладываю сугубо попутные кадры, не имеющие прямого отношения к целям и задачам вылазки (она получилась славной, встречи интересными, но о них как-нибудь потом и не здесь).

22 фото

Полувечный зов

Алена учинила в уютненькой опрос на тему «Какие десять событий второй половины ХХ в. вы считаете самыми важными?»
Народ, естественно, набежал с разным интересным, я тоже минуты три напряженно думал — а раз так, зафиксирую здесь, чтобы не потерялось.

1. Окончательный распад колониальной системы, появление десятков новых стран
2. Биполярность политического устройства планеты
3. Развитие оружие массового поражения и реальность тотальной войны
4. Спутник и Гагарин
5. Гражданская активность как политический фактор, политизация молодежи
6. Развитие политического терроризма в современном виде
7. Распространение грамотности и культуры, рок-н-ролл и все такое
8. ТВ
9. Распад СССР и соцблока
10. Появление персональных компьютеров, мобильных телефонов, интернета и новой экономики в целом

И ни один из них этого не заслужил

Майкл Суэнвик, блестящий американский фантаст:
«Русские, очень отличаясь от нас, все-таки воспринимаются практически как американцы, как в хорошем смысле, так и в плохом. Мы как близнецы, разлученные при рождении, причем одному досталась вся удача, другому все плохое. И ни один из них этого не заслужил.»
http://floggingbabel.blogspot.ru/2014/09/russia-in-war-and-in-peace.html

Петля Нестерова, или Cover самолет

Вадим Нестеров продолжает бесчеловечные эксперименты над собой и Вселенной — и, что особенно радует, аккуратно о них отчитывается. Про запуск онлайн-проекта «Большая игра» он уже рассказал.
Пришел черед нового опыта — по сбору денег на обложку.
Я не то что выцыганиваю деньги для друга (хотя считаю поддержку подобных начинаний уместной, нужной и милой — и вообще, и особенно в данном случае), но рекомендую как минимум заглянуть в отчеты Вадима и на сайт проекта. Это интересно. Очень.

Вечеринка у Пинчона дома

Живой культовый классик лютто-бешшенно продактплейсментит российское мороженое и лично тов. Децла.

“No, no, it’s real ice cream,” Igor explains. “Russian ice cream. Not this Euromarket food-police shit.” “High butterfat content,” March translates. “Soviet-era nostalgia, basically.” “Fucking Nestlé,” Igor rooting through the freezer. “Fucking unsaturated vegetable oils. Hippie shit. Corrupting entire generation. I have arrangements, fly this in once a month on refrigerator plane to Kennedy. OK, so we got Ice-Fili here, Ramzai, also Inmarko, from Novosibirsk, very awesome morozhenoye, Metelitsa, Talosto… today, for you, on special, hazelnut, chocolate chips, vishnya, which is sour cherry…”

«For a while Maxine has been aware of peripheral armwaving and hand jive, not to mention quiet declamation and deejay sound effects, from the direction of Misha and Grisha, who turn out to be great fans of the semiunderground Russian hip-hop scene, in particular a pint-size Russian Rastafarian rap star named Detsl— having committed to memory his first two albums, Misha doing the music and beatboxing, Grisha the lyric, unless she has them switched around… Igor pointedly consulting a white-gold Rolex Cellini, “Do you think hip-hop is good for them? You have children? What about them, do they…” “The stuff I was listening to at that age, I’m in no position — but this number they’re doing now, it’s kinda catchy.” “‘ Vetcherinka U Detsla,’” Grisha sez. “‘ Party at Detsl’s,’” explains Misha. “Wait, wait, let’s do ‘Ulitchnyi Boyets’ for her.” “Next time,” Igor rising to leave, “promise.”»

Thomas Pynchon, Bleeding Edge. Penguin Group US. Kindle Edition.

via

Каг страштно жыдь.

«»Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста»

Андрей Зализняк

"Слово о полку Игореве" было явлено потрясенному миру 200 лет назад в качестве уникального во всех отношениях произведения. 200 лет вокруг него кипят страсти, наиболее яростные — по принципиальному вопросу: действительно ли это текст XII века, или все-таки новодел, искусно исполненный через полтыщи лет. До последнего момента в битве сходились историки, литературоведы и филологи, делавшие ставку на лексический корпус. Академик Зализняк решил подготовить лингвистический ответ на больной вопрос, пропустив сам текст, а также аргументы сторонников и противников между древнерусской наковальней и математическим молотом (о как заговорил — это я от усталости).
Я, в отличие от нескольких очень умных друзей, не отношусь к поклонникам "Слова о полку Игореве" или любителям древнерусского языка либо ранней русской истории. Однако ж интересуюсь, скажем так, смежными явлениями и дисциплинами, друзей уважаю и их оценкам доверяю: а оценки Зализняка и конкретно этой книги выдержаны в превосходных степенях. Потому прочитал.
В целом: книга, конечно, рассчитана на любителя перечисленных явлений, но интересна и поучительна и для иных слоев — а неимоверно крута независимо от чего-либо. "Взгляд лингвиста" — книга очень основательная, компетентная, по-хорошему дерзкая и ерническая, и свою задачу она решает. Непредвзятый читатель (предвзятому-то все равно) выходит из текста не только обогащенным знанием новых слов типа "узус" или "энклитика", но и процентов на 90 убежденным в том, что "Слово…" фальшаком не является, сработать его в XVII-XVIII веке мог бы только уникальный гений, тихой сапой открывший половину славистики и индоевропеистики на двести лет вперед, а большинство оспаривавших этот факт — балбесы.
Вот с последним пунктом связано основное удовольствие от непрофессионального чтения "Вгляда лингвиста". Такого размаха академического ехидства и высокоинтеллектуального опущения оппонентов я еще не встречал. В детстве я, наверное, просто повыписывал бы в блокнотик фразы типа "объяснения, требующие откровенного стояния на голове","трудно представить себе более эффективный способ скомпрометировать работу лингвистов", "<если> речь здесь идет вовсе не о реальных явлениях языка, а просто о выдумках эрудита, который был совершенно свободен в своей фантазии…, <то> и Кинан совершенно свободен в фантазиях о том, что могло прийти в голову непредсказуемому эрудиту, и вся проблема откровенно перемещается из научной сферы в сферу гадания" — ну и совсем красявишное "даже и сотня мыльных пузырей, взятых вместе, дает всего лишь мокрое место". Теперь я ругаться совсем разлюбил и в хлестких формулировках не нуждаюсь – но все равно талантом автора впечатлен.
Как и способностью очень просто формулировать простые же, но не всем внятные истины: «В советскую эпоху версия подлинности СПИ была превращена в СССР в идеологическую догму. И для российского общества чрезвычайно существенно то, что эта версия была (и продолжает быть) официальной, а версия поддельности СПИ — крамольной. В силу традиционных свойств русской интеллигенции это обстоятельство делает для нее крайне малоприятной поддержку первой и психологически привлекательной поддержку второй. А устойчивый и отнюдь еще не изжитый советский комплекс уверенности в том, что нас всегда во всем обманывали, делает версию поддельности СПИ привлекательной не только для интеллигенции, но и для гораздо более широкого круга российских людей.»
Другое дело, что я предпочел бы не встречать так часто в книге академика-лингвиста выражений «а именно» и «не что иное, как» — но это уже чисто читательские тараканы. Те же тараканы позволили мне сладострастно оставить при себе процентов десять неубежденности в том, что утерянное в московском пожаре «СПИ» было подлинным и аутентичным. Повод для этого я, как всякий на моем месте воинствующий дилетант, увидел в некоторой узости круга тем, прочесываемых Зализняком в качестве доказательной базы, как правило, по три-четыре раза (что, кроме слова «шизыи», упоминаемого в работе раз тридцать, других спорных позиций не осталось?) — а также в зауженности академического взгляда на версии, объясняющие неподлинное происхождение «СПИ». Лично я за минуту придумал три варианта (различной степени маразматичности), способные многое объяснить.
Например, доставшаяся Мусину-Пушкину рукопись могла быть не цельной – сохранились только отдельные куски, а лакуны дописывались некоторым самородком.
Или, например: некоторый самородок нашел рукопись, на радостях выучил ее почти наизусть – а потом, когда уже договорился продать меценату, каким-то образом находку пролюбил – и потому судорожно восстанавливал текст по памяти.
Или, например: рукопись нашлась вместе с легендой о том, что всякий предъявивший ее миру обречет великую Русь на сабли внезапных половцев – поэтому мусинцы интенсивно портили сакральность текста глупыми вставками, но Наполеон все равно напал – однако ж отступил, ограничившись уничтожением раритета.
И так далее.
Тут надо пояснить, что я «СПИ» не люблю с детства. Я сразу ее воспринял как историю барина, который решил пограбить-порезать чуждые пределы, завел своих людей на погибель и бросил, а сам бежал – и все этому должны радоваться. Чуть позже я сообразил, что грабят-режут, в общем-то, моих предков – но это уже особой роли не играло (они, поди, тоже резали, и сами виноваты, что слов об этом до нас не дошло).
В общем, Андрей Зализняк написал крутую книгу. Но стихотворение Евгения Лукина пробрало меня сильнее.

И о погоде

В Ростове +15 и зеленые деревья, в Новосибирске -5 и сугробы по щиколотку.
Москва, как принято, мается между. В пробках, главным образом.
До выходных никуда более летать не намерен.