«Газета.ру» о новом романе Владимира Покровского:

«Липецкое микроиздательство «Крот» выпустило сногсшибательным тиражом (100 экз.) новый роман Владимира Покровского – ведущего отечественного фантаста 80-х, который дал имя заметному направлению литературы, оказал неизгладимое влияние на младших товарищей, а потом цинично удалился в редакционное подполье.
В конце 80-х особенно пытливые литературоведы впадали в некоторый ступор, пытаясь пристроить по полкам новых авторов вроде Виктора Пелевина, Андрея Лазарчука, Андрея Столярова или Эдуарда Геворкяна. А они, что твой Жихарка, в подогнанные полки не лезли. И тогда Владимир Покровский, московский научный журналист и везучий молодой (в сорок, как положено, лет) писатель, рассказы которого украшали половину чего-либо стоящих сборников фантастики, – так вот, тогда Покровский и придумал термин «турбореализм», забав с которым всем желающим хватило лет на пять.
Идея была такая: реализм имеет дело с реальностью, фантастика внедряет в эту реальность вымысел, а турбореализм исходит из того, что реальность и есть вымысел.
На самом деле смысл дискуссий был не совсем академическим: внедрение нового термина запросто трактовалось как не первая и далеко, конечно, не последняя попытка группы фантастов отряхнуть с ног цеховой прах и обратить на себя внимание широкой публики, числящей фантастику по разряду «популярные лекции об атомном тракторе».
Совсем успешной попытку назвать нельзя – рановато стартовали, до появления «Матрицы» и иных популярных пособий по солипсизму, снесших крышу благодарному человечеству, оставалось еще лет десять. Но отдельные удачи турбореалистам улыбались, и достаточно широко. Достаточно вспомнить творческий путь, а лучше тиражи Виктора Пелевина. Да и прочим авторам, причисленным к разряду, есть чем похвастаться. А вот везучий Покровский, «Танцы мужчин» и куаферский цикл которого, положа руку на сердце, легко убирали почти любой шедевр Пелевина (если не считать рассказов из гениального дебютного сборника «Синий фонарь»), – он вот печатается сто-ровным тиражом.
Дело не в кризисе, конечно, и не в падении мастерства.
У Покровского и прошлая книжка вышла там же – и вдвое меньшим тиражом. Зато дебютный сборник «Планета отложенной смерти» (1998 г.) попал в самую престижную на тот момент серию «Звездный лабиринт» и даже был украшен чуть побитой фотошопом физиономией американского актера Джеймса Белуши, подобной чести удостаивались разве что детективы из серии «Черная кошка» (забыть скальпированного тем же фотошопом Роберта де Ниро с обложки книги «Беспредельщики» решительно невозможно). Белуши благодарить, маркетинговую службу, предыдущий кризис или читателя, непривычного к остропсихологическому экшену, – неизвестно, но на этом отношения Покровского с издательскими концернами завершились, и автор вернулся в испытанную советским временем колею. Только раньше он публиковал рассказы в журналах «Металлург» и «Химия и жизнь», а теперь в журнале «Если» и газете «В мире науки».
«Крот» – издательство при «чисто любительском липецком обозрении фантастики «Семечки»» Сергея Соболева – видная станция при той же колее. «Крот» публикует «малотиражные книжки, непосредственно относящиеся к фантастике или затрагивающие проблемы изучения этого вида творчества». Книжки получаются разные: то «Дискурсивно-нарративная организация романа А. Н. и Б. Н. Стругацких «Хромая судьба», а то вдруг «Фантастика глазами биолога» маститой и увенчанной Марии Галиной.
Покровский, следует признать, антуражу соответствует: даже названия «кротовские» книги получают самые непосредственно относящиеся. Повесть 2001 года, с которой, по большому счету, начался «Крот», называлась «Георгес, или Одевятнадативековивание» и была посвящена любви (во всех смыслах) на фоне скачущих стен, веков и принципов (во всех смыслах).
Свежий роман называется «Пути-Пучи. Разговоры о Человеке Будующем и о том, надо ли заботиться о будущем людей будущего» (название воспроизведено без ошибок). Как ни странно, отношения к премьер-министру Российской Федерации книга не имеет, зато имеет отношение к иронической криптографии и распространенному среди русских писателей стремлению рассказать подлинную историю христовых мук.
То есть: сын божий претерпел и вознесся совсем не по причинам, изложенным в известных книгах, а в рамках очередного 300-летнего цикла, по итогам которого Правый сосед Бога свергает Левого и становится на его место (а Пути-Пучи – одна из костей, брошенных мрущим на этом пути дуракам). На самом деле, конечно, иерусалимский инцидент – лишь одна из как-бы-исторических глав, которые готовят читателя к очередной ошеломительной битве – ведь очередной 300-летний цикл истек, оказывается, совсем недавно. Но в последний момент действие ломается и из традиционной апокрифики перетекает в традиционную же историю потери любви.
И в этом сила и слабость романа.
Сила – потому что слом сюжета и вообще драматургии получился очень впечатляющим и нешаблонным. Слабость – потому что впечатляет и спонтанность этого слома: будто автор просто устал прописывать давно придуманный сюжет и решил на последних двадцати страницах уйти куда-то вбок.
Тем не менее общий уровень «Пути-Пучи», как и (тоже вполне традиционной) эсхатологической повести «Перед взрывом», сильно выше среднего, осмысленная беспощадность стиля и оголенность интонации цепляют всерьез, а нарочитые недоговоренности заставляют думать и думать сильно после прочтения.
В общем, правильный тираж у книжки.
Дожить бы до времени, когда он неправильным станет.
Приди, приди, желанное.»
http://gazeta.ru/culture/2009/03/12/a_2956540.shtml

Как говорится, ППКС.