А я дописал большую-пребольшую (12 а.л.) повесть.
Страшную детскую сказку на татарском фольклоре. Которая в итоге оказалась не слишком детской и не слишком на фольклоре.
Ну да ладно.
Зато написано в рекордные и изячные сроки: предыдущий роман я добил ровно годом-месяцем-днем раньше.
Зато написано по принципиально новой методике «Поехали, потом заведешь»: если текст упирается, не рассматриваем ногти три недели, а перепрыгиваем и чешем дальше, дырку же потом залатаем.
Зато написано почти все, что последние лет семь терзало меня в связи с темами детских и родительских страхов, а также пропасти, в которой теряются народные корни.
Ну и одну древнюю шутку внутреннего употребления удалось удачно закольцевать.
В свое время пижонский телекинотворец широкого профиля Юрий Грымов открыл фотовыставку портретов Клаудии Шиффер, которую (выставку) назвал «Моя Клавка». И пояснил, что это не дурь, а сквозной концепт: следующей перед народом предстанет галерея «Моя лавка» (с портретами всяких скамеек), затем — «Моя авка» (с портретами всяких собачек). Дальше Грымов явно не придумал, потому мысль не развил, да и с выставками морочиться передумал. Но примерно тогда я пожалился брату на вот ведь какое название, данное издателем моему дебюту. Брата понесло, меня тоже — и в итоге решили, что за татарским ударом непременно должен последовать татарский удав, татарский угар, татарский убыр и т.д. Ну или русский-чувашский-марийский.
Не уверен, что до последнего времени я держался в означенном русле — но новая повесть называется «Убыр».
Теперь недели две-три править-дописывать-резать — и можно будет считать большой этап пройденным.
Ура.