Цветы слоновой кости

Все-таки почему именно «Кот-д’Ивуар»?
Почему именно на этом государстве и именно в 1986 году отечественная политико-языковая практика резко решила уважать чужой, да еще колонизаторский язык больше русского?
А Репюблик Сатрафрикен и даже Франс такой чести не удостоились.
Загадка, сопоставимая с тайной транскрипции имени «Исаак Ньютон». И, боюсь, такая же неразрешимая.

Съездбюбю Заготскотовна и брат ее ЧТЗ

Далекий друг нашел чуть ли не на помойке промокшую и разодранную книжку Владимира Никонова «Имя и общество», обнаружил там более-менее сохранившийся кусок про тюркские имена, выдрал его, отсканил и прислал мне.
Книга, изданная восточной редакцией «Науки», достаточно любопытна, и автор спец (хоть и не отягощен научными званиями), и кучу данных проворошил. К сожалению, год издания слишком 1984, что пришибает чересчур многие достоинства повествования. Допустим, вынуждает автора довольно злобно писать, что «Катастрофой для тюркских имен стало принятие мусульманской религии большинством тюркоязычных народов», при этом очень позитивно оценивая последствия принятия меньшинством народов христианской религии. А уж советское нашествие на тюрок немецких имен и вообще не имен (аббревиатур и обычных слов) автора просто приводит в восторг (читателя, впрочем, тоже, но об этом чуть ниже). И наоборот: «Но бывают «отступники»: в июне 1967 г. молодые родители-татары в Казани назвали дочь Элина, а в декабре подали заявление о перемене его на архаичное имя Эндже, мотивируя перемену тем, что «при выборе имени всесторонне не продумали этот вопрос и дали дочери имя, не соответствующее ее национальности; оба работаем и учимся, ребенок находится у родителей матери, которые не называют ее зарегистрированным именем Элина, и на почве этого часто возникают в семье нежелательные конфликты» (Архив Казанского Горзагс)». Насчет архаичности автор загнул: имя Энже (Ence) вполне распространено и для кучи подарило русскому языку слово «жемчуг».
Впрочем, странно было бы четверть века назад писать иначе. В целом же автор предлагает вполне любопытную классификацию тюркских имен, остроумно и правдоподобно объясняет тягу тюрок к именам типа Лилия, Роберт, Марсель и Эльмира привычкой к препозиции сонорных в сочетаниях согласных и выдает симпатичный массив статданных. Жаль, конечно, что ответа на волнующий меня вопрос так и не нашлось, и что кусок про русские и мордовские фамилии не сохранился. Но будем радоваться тому, что есть.
Вот этому: мальчику Маме, сестренке Папе и прочим Гугсциатазаду с Ебсоем

Чей Сын Кю

Тему продолжают «Ведомости»:

Или, например, незнакомые имена сотрудников зарубежных офисов: может потребоваться немало усилий, чтобы просто выяснить, мужские они или женские. Ким Оберг, менеджеру по развитию бизнеса в технологической компании, пришлось тайком сделать несколько звонков, когда ей попались имена Gwénaël, Niamh и SeungKyoo. «Я попросила коллегу в Британии выяснить, кто это», — говорит она о Гвенаэле, оказавшемся мужчиной. Оказалось, что Niamh, ирландское имя, которое произносится как «Нив», принадлежало женщине, а Сын Кю — мужчине.
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2008/02/12/141497

Из цикла «Чья бы корова мычала». Пожалуй, читателю оригинала этого текста из постсоветских или азиатских стран тоже придется сделать пару звонков, чтобы понять, какого пола Ким Оберг.

Памяти пианиста Сидорова

Интересно, кто-нибудь изучал обратное воздействие отантропонимических (образованных от имен) фамилий на возвращение в оборот подзабытых имен? Это ведь вполне любопытный социально-культурный процесс, тесно увязанный с большинством тараканов, бегающих по массовому сознанию и подсознанию.
Я слабо знаком с ситуацией в англосаксонских и скандинавских сообществах, но как дилетант могу предположить, что дикая распространенность фамилий Андерс-Андерсон, свидетельствующая о крайней популярности имени Андерс (именно в этой форме) лет 200-800 назад, никак не влияет на реанимирование этого имени. При том, что основы других особо популярных отантропонимических фамилий (Питер, Джек, Ричард, Гарри) до сих пор сидят в топе тамошних ЗАГСов.
Татарская ситуация понятнее. Примерно к 30-м годам была добита тысячелетняя традиция мусульманского имянаречения, в соответствии с которым имя должно быть длинным (как правило, из двух арабских, персидских или тюркских корней) и оригинальным (чтобы в деревне или на ближайших улицах другого такого не было). Дольше прожила привычка называть детей созвучно (Нурвали-Нургали, Шаукат-Жаудат-Фардат, Даниял-Дания) — правда, последние полвека она распространялась все больше на так называемые советские имена, большая часть которых представляет собой пропагандистские аббревиатуры (Дамир-Замир, Ренат-Ринас, Рево-Люция) или красивишные заимствования из разнообразных языков (Марсель-Рафаэль, Эльвира-Эльза). Понятно, что на таком фоне даже наиболее распространенные фамилии не кажутся подсказкой для молодых мам-пап — трудно поверить, что нормальные Марат-Ленар-Рамиля-Лениза, у которых и отчества примерно такие же, вдруг на секунду поверят, что ребенка могут звать Хабибуллой, Мингази или (если обратиться к правящему кабинету) Нургали и тем более Набиуллой. Не говоря уж о том, что 90 процентов татар убеждены: «улла» в конце таких имен значит «сын».
У русских интереснее. Стартовавший лет тридцать назад ренессанс исконных имен сворачиваться не собирается: Вань-Дань с Машами-Дашами стало почти столько же, сколько в моем мятежном детстве было Серых-Андрюх (при участии Дим с Сашами) и Лен-Наташ (при участии Тань с Анями). Что работает — сказки, мифологемы или коллективное бессознательное, не совсем понятно, зато понятно, что не святцы, не историческая память и не фамилии. Иначе Семен и Яков (а с другой стороны, Богдан и Тарас) не считались бы совсем уже нерусскими именами, а Макар, Фрол и Захар с Федотом на равных боролись бы в списках с Никитами и Ильями. Наверное, репутацию Герасима погубил Тургенев, а репутацию Сидора — известный анекдот. Но все-таки интересно было бы познакомиться с научной точкой зрения.