Пока никто не видит, свалю сюда тырвью и прочие выкрики с мест.
Двухчастевое видео встречи с таганрогскими лицеистами:
Обращение ко всем лицеистам планеты (к участникам соцсетевых групп премии «Лицей»):
Шамиль Идиатуллин, журналист, писатель, член жюри премии:
— Кабы не Лицей, не было бы у нас ни Пушкина, ни Щедрина. Утверждение выглядит нагловатым, но невозможно спорить с тем, что без Лицея авторы, создавшие и описавшие страну на века в обе стороны, были бы другими.
Кабы не «Лицей»… Очень надеюсь, что через несколько лет эта фраза сможет продолжиться разными способами, каждый из которых наполнит сердца организаторов радостью и гордостью.
Литература без свежей крови киснет и задыхается – это факт. Молодому автору трудно оказаться замеченным на маститом фоне – тоже факт. Фактическое противоречие традиционно снимала издательско-журнальная инфраструктура, которая сегодня мутировала под совсем другие условия и задачи. Естественный отбор, селекцию и эволюцию берут на себя литературные премии. «Лицей» по замыслу претендует на одну из главных ролей в этом процессе. Осталось достойно воплотить замысел.
Мы постараемся.
Интервью газете Иркутского международного книжного фестиваля:
Шамиль Идиатуллин: «1970-е – это тучные нулевые нынешнего столетия»
Автор романа «Город Брежнев» рассказывает, как неожиданно написал бестселлер и почему Советский Союз сегодня кажется Средиземьем.
– «Город Брежнев» стал одной из главных новинок среди русских романов этого года. Ты ожидал, что так случится?
– Честно говоря, не особо. Я хоть и не профессиональный писатель, но автор опытный. «Город Брежнев» – моя седьмая книга, и ни одна из шести предыдущих по разряду главных новинок не проходила. Есть три медицинских факта: для массовой аудитории мои тексты слишком сложны, для аудитории высоколобой мои тексты слишком остросюжетны, а сам я другие тексты писать не хочу. Я хочу писать то, что сам страстно хотел бы прочитать – чтобы про нас здесь и сейчас, чтобы интрига, по-честному и без соплей. Или чтобы старательно забытое, но страшно похожее на нынешнюю эпоху начало 80-х, из которых вылезли и 90-е, и нынешняя страна, и все мы, взятые вместе и порознь. Может, важность того времени и тех героев оказалась очевидной не только для меня и узкого круга моих традиционных читателей.
– Раньше тебя знали в основном как автора подростковой истории «Убыр». «Город Брежнев» – вроде бы книга для взрослых, но тоже о мире подростка. Почему тебя тянет именно туда?
– Так интересно же. Взросление – это ведь довольно адский процесс, пропускающий через мясорубку тело, мысли, чувства и весь мир внутри и вокруг. И когда это происходит на фоне внешних перемен, особенно малозаметных, но серьёзных, возникают толщи смыслов, в том числе обманных, в которых легко утонуть героям. А для читателя и автора это серьёзный вызов.
– На Иркутском фестивале собираются обсуждать «Советский Союз как фэнтези». Почему советское прошлое оказалось «нашим Средиземьем»?
– Советское прошлое – оно ведь разное очень. СССР в 20-е годы совершенно отличен от СССР 50-х или 80-х. Коллективное бессознательное сегодня фиксируется на 70-х – и правильно делает. Это был единственный почти безоговорочно благополучный этап советской истории. Нефтяные цены росли, с ними росли экономика, жилищное строительство и импорт ширпотреба. Власть и население заключили молчаливый общественный договор: мы не вспоминаем про коммунизм к 1980 году и копим на югославский гарнитур, а вы не требуете от нас ничего сверх ритуальных собраний, демонстраций и риторических фигур. Влияние СССР, компартий, левых и национально-освободительных движений в мире росло на фоне падения влияния США, в котором уже вводились нормативы отпуска бензина и электроэнергии. В общем, вполне себе тучные нулевые нынешнего столетия. А затем Политбюро ввело войска в Афганистан – и убило сперва репутацию страны, потом её экономическое благополучие, потом саму страну. Коллективному бессознательному неприятно это вспоминать. Поэтому оно растягивает эмоциональный ландшафт счастливых 70-х на всю советскую историю. И вся история в их памяти делается гладкой, плоской, да и людям приходится приседать либо перекидываться в хоббитов, гномов и эльфов. Я надеюсь, что к «Городу Брежневу» это все-таки не относится.
