Неистовый пес империализма

Рассказал Страшную Правду про Киплинга:
«Последние полвека увернуться от Киплинга невозможно. Особенно, как ни странно, нашему человеку. Киплинг был неотъемлемой частью счастливого детства и почти преследовал советского, а потом российского подростка. «Маугли» и сборник сказок про глотку Кита, слишком ушлых Броненосцев и Кошку, которая гуляла сама по себе, были почти в каждой библиотеке, школьной и домашней. Мультики смотрели все — и почти каждый, от кухарки до президента, хотя бы раз в жизни цитировал: «Акела промахнулся», «Мы с тобой одной крови» или хотя бы «Вы слышите меня, бандерлоги?».
Примечательно, что чуть ли не каждое поколение догоняли и накрывали новые поводы узнать и полюбить автора «Рикки-Тикки-Тави» с новой стороны: то мультик с песенкой Никитиных про «Дон» и «Магдалину» из ливерпульской гавани, то жестокий романс про мохнатого шмеля во хмелю, то лирическое исполнение знаменитого стихотворения «Если» на титрах отчаянно перестроечного телефильма.
Похоже, что и родиной слонов Россия стала с легкой руки Киплинга: явно ведь под его влиянием детский пантеон пополнился слоном с тигром и удавом с обезьяной, не очень характерными для наших джунглей, но в мультиках и книжках вполне гармонично сочетавшимися с местными лисичкой, зайчиком и мишуткой.
Статус Киплинга был подчеркнуто народным и неформальным. В школе его не проходили, лишь в учебнике новейшей истории статья про британский колониализм иногда была украшена парой строк из баллад империалистического барда «Протянем же кабель (взять!), вокруг всей планеты (с петлею, чтоб мир захлестнуть), вокруг всей планеты (с узлами, чтоб мир затянуть)».
Киплинг и впрямь был империалистом, певцом колониализма, вдохновителем шпионажа как профессии и истовым ненавистником всех, кого он считал помехой британскому владычеству. Особенно России: сперва как соперницы Великобритании по Большой игре, потом как очага большевизма.
Россия сдалась этому врагу с нескрываемым удовольствием.»

Шпион, пришедший с голода

«Провокация, шпионаж, похищение важных бумаг, фабрикация фальшивых документов и, когда надо, убийство, чужими, конечно, руками, — все это пускалось в ход, только б результаты получились благоприятные, только б ослабить Россию» — описанный Брешко-Брешковским злодейский инструментарий определил смысл отечественного шпионского романа на век вперед. И не просто вперед, а с огромным гандикапом. Потому что после революции шпионский роман, как и всякая бульварная литература, исчез. Казалось, навсегда.
На сайте «Горький» вышла моя огромная статья об истории советского шпионского романа (части первая и вторая)

Защита Битова

«Конференц-зал был забит журналистами и сотрудниками посольства СССР в Вашингтоне. За столом, затянутым зеленым сукном, сидели четверо. Один из них, вислоусый мужчина средних лет, утомленно щурясь от фотовспышек, заговорил, беспорядочно перескакивая с русского на английский:
— Меня, советского дипломата Юрченко, похитили в Риме неизвестные, незаконно вывезли из Италии в США, держали в изоляции, давали наркотики и отказывали во встрече с официальными советскими представителями…
В десятке миль от затянутого зеленым сукном стола телетрансляцию пресс-конференции молча смотрели трое мужчин, каждый из которых плотно общался с вислоусым мужчиной, заместителем начальника первого отдела (США и Канада) управления «К» (контрразведки) Первого главного управления КГБ Виталием Юрченко на протяжении трех последних месяцев. Наконец один из них, руководитель отдела спецопераций ЦРУ в СССР Пол Редмонд, сказал:
— Он применил защиту Битова.»

http://www.kommersant.ru/doc/2698661

Неожиданно для себя тряхнул стариной и написал статью про загадочную историю, в которой давно хотел разобраться.

«По ту сторону пруда»

Сергей Костин

1999 год, канун второй чеченской войны. Нелегал СВР Пако Аррайя, давно ведущий непростую, но интересную жизнь манхэттенского туроператора для миллионеров, получает задание Москвы прибыть в Лондон под видом законспирированного ЦРУшника и размотать местную сеть, вербующую в местных мечетях моджахедов для Кавказа. На пятый день операции Пако и его старого дружка из Леса берут в заложники неизвестные со стволами. Так начинается первая книга дилогии — «Туман Лондонистана».

Двенадцать лет спустя Пако, счастливо забывшего давнюю лондонскую операцию, срочно выдергивает на московский ковер московский начальник – чтобы сообщить: один из офицеров СВР только что бежал в Британию, где, скорее всего, попытается продаться MI5. Со всеми секретами, понятно. На беду именно этот офицер в 99-м работал в лондонской резидентуре и был единственным, кто знает о существовании Пако – а стало быть, сдаст его если не первым, то вторым делом. Аррайе надо немедленно захлопнуть за собой американскую дверь, за которой останутся любимые жена-сын-теща (не подозревающие, кто таков глава семейства на самом деле), смысл жизни и, в общем-то, вся жизнь как таковая. Пако, пацифист и веган, от отчаяния предлагает второй вариант – лично отправиться в Лондон, найти предполагаемого приятеля и как-то гарантировать его молчание. Так начинается вторая книга, «Страстная неделя».

Цикл Сергея Костина с самого начала был уникальным для отечественной литературы явлением: столь правдоподобного, хорошо прописанного и обаятельного шпионского романа у нас не было и, боюсь, не будет. Доброжелательная компетентность и, не побоюсь этого слова, гуманизм (вернее, побоюсь, но повторю с уточнением: воинствующий гуманизм) редкие птицы на наших небесах, а уж в литературе, тем более рассказывающей о спецслужбах, вообще фрукты небывалые. Но Костину удается держать планку с маркой: читатель верит Аррайе и в Аррайю, оказавшегося в очередной непростой ситуации. Каждая книга про совестливого нелегала сочетает острый сюжет с изрядной суммой этических головоломок, не забывая про естественный для шпионского триллера этнографический компонент. Аррайя решал задачки, связанные с выживанием и выцарапыванием информации во Франции, Афганистане, Индии и Эстонии. Теперь настал черед Англии, которая для российского истеблишмента давно стала обетованной набережной и родовой травмой фермой.
Введение героя с той стороны пруда (как англосаксы называют разделяющую их Атлантику) запускает мощный механизм остранения, который выводится на долби-уровень двухчастевой структурой книги. За двенадцать лет, разделяющих действие частей дилогии, мир изменился изрядно – и Костин позволяет остро ощутить эту разницу. Если первая часть является классической приключенческой драмой физических столкновений, то вторая оказывается нейролингвистическим технотриллером, гимном тотальной прослушке, айфоновой эквилибристике и силиконовым маскарадам, которые позволяют павуку-агенту за полдня охватить невидимой сетью весь Лондон, не показываясь на глаза ни одной из зацепленных мух.
Дилогию«По ту сторону пруда», таким образом, можно считать годным пособием по прикладной социологии с антропологией на этапе техпереворота. Впрочем, при чем тут пособия. «По ту сторону пруда» — роскошный триллер, какие умеет делать только Костин. Потому что он про людей, а не про политику, гаджеты или шпионов.
Очень рекомендую.

«Цель номер один» (Zero Dark Thirty)

Юная красотка приходит в ЦРУ вскоре после 11 сентября, со сдержанным отвращением наблюдает за пытками, находит некоторый след, ведущий к Усаме бен Ладену, и идет по этому следу десять лет — через выстрелы и взрывы, через пустоту, образовавшуюся на месте товарищей и запытанных пленных, — истериками и шантажом заставляя начальство не отклоняться от курса, направленного на убийство бен Ладена.

Кэтрин Бигелоу очень красивая женщина и очень брутальный режиссер. Последний пункт стал очевиден сто лет назад: в постановщике «Вороненой стали» еще можно было угадать черты, свойственные прекрасному полу, а вот триумфальное шествие по свету «На гребне волны» сопровождалось довольно характерным позвякиванием.
«Повелитель бури», предпоследний фильм Бигелоу, был про ветерана, до смерти оглоушенного адреналиновым передозом — и что герою, что режиссеру было уже не до половых признаков.
«Цель номер один» довел тенденцию до абсолюта. Бигелоу за этот фильм обвиняли в фашизме и сравнивали с Риффеншталь. Оценка понятная, но несправедливая. Риффеншталь — это стиль, чувство и прочий Triumph des Willens. Фашизм — это пафос, имперские флаги и рокот народного сапога, под которым непременно должен корчиться и каяться некрасивый поверженный враг. «Поймали Гитлера с хвостом» — что может быть прекрасней?
А Zero Dark Thirty — это имитирующая страстность бесчувственная хроника необходимого убийства, «Терминатор», снятый по заказу победившего Skynet: нечеловечески прекрасная героиня охотится за мелким пакостником и убийцей Джоном Коннором, террористическая деятельность которого мешает закреплению нового отполированного порядка. Героиню не заботят причины нападений и способы противостоять им, не интересуют связи, явки, пароли, ей не нужен Гитлер с хвостом в живом виде. Она, как пьяненький сэр Генри, талдычит: «А давайте его убьем — и все кончится». И нет рядышком опытного Ватсона для известного ответа. Впрочем, Ватсон живой, а героиню живые как-то не очень интересуют: вот вертолет упал, система отслеживания телефона забарахлила или мешок с трупом привезли — это существенное событие, достойное внимания. А на живых чего смотреть — знай пытай да стреляй. А те коллеги героини, что пытаются исходить из других принципов, гибнут быстро и страшно.
В общем, из постоянно растущего ряда пытливых да рефлексирующих фильмов и сериалов про ближневосточные войны, ЦРУ и терроризм «Цель номер один» выпирает, как хромированная рукоятка из буханки. Тот факт, что делался фильм под диктовку очевидцев и участников охоты за бен Ладеном, делает это выпирание особенно заметным и многообещающим.
Любопытная и поучительная картина.

«Родина» (Homeland)

Рыжий морпех, сгинувший в Ираке восемь лет назад, возвращается из плена национальным героем. Счастье омрачают всего несколько мелочей: память о собственноручно забитом напарнике, беспокойство по поводу подросших и, в общем-то, незнакомых детей, крепнущая уверенность в том, что последние годы разлуки красавица-жена провела под боком у лучшего друга. И особенно — активность нервной ЦРУшницы, убежденной в том, что герой стал агентом «Аль Каиды».

Хороший сериал. Вяловатый и не скрывающей свое вторичности (привет от маньчжурских кандидатов), зато актерские работы просто великолепны (а Клейр Дейнс абсолютно волшебная, вот уж не ждал), и процедурно-бытовая составляющая хороша. Но второй сезон смотреть не буду — по-моему, авторы все, что хотели и могли, изложили к концу предпоследней серии первого сезона.

Тайна четырех книжек

А вот угадайте, пожалуйста, что объединяет эти книги — и между собой, и с любезной мне темой внешней разведки?

Мищенко Дмитрий. «Нина Сагайдак». Перевод с украинского. «Детская литература», 1970 г.
Сейтназаров Галым. «Сквозь бурю». Перевод с каракалпакского. «Детская литература», 1976 г.
Ткачев Павел. «Сердце коммунара». Перевод с белорусского. «Детская литература», 1974 г.
Харчук Борис. «Осип с гроша сдачи». Перевод с украинского. «Детская литература», 1979 г.

(Комменты забыл сразу скрыть, делаю это с некоторым опозданием. В кэш чур не подглядывать.)

«Рука Москвы (записки начальника советской разведки)»

Леонид Шебаршин

Парнишка из Марьиной Рощи почти случайно поступил на востоковедение, отправился помощником и переводчиком посла в свежеобразованный Пакистан, дорос до третьего секретаря, согласился перейти в КГБ, по окончании спецшколы был оперативником и резидентом под посольской крышей в Пакистане, Индии и Иране, после измены сотрудника отработал положенное московским аналитиком, окончательно вернул доверие, повозив комитетское и партийное начальство по Афганистану, в перестройку стал замом, а потом и начальником внешней разведки, после путча сутки возглавлял трясущийся от ужаса КГБ, с облегчением сдал дела Бакатину и через несколько недель ушел в отставку (не дождавшись, например, обреченной сиять в веках сдачи американцам схемы подслушки посольства).

Леонид Шебаршин сделал впечатляющую карьеру в Первом главном управлении в не самое впечатляющее время. Титаны, монстры и гении (часто в одном лице) уровня Артузова, Судоплатова, Берии и Абакумова и выстроенная ими разведывательная мегаимперия остались в прошлом, партийное ворье, распихивающее по углам притыренные иконостасы, было недалеким непредсказуемым будущим — как и прыткие лейтенанты, позднее объявившие кусочки иконостасов куполом возрожденной империи. Некоторым из них Шебаршин посвятил вторую книгу, «Хроники Безвременья», хлесткую и афористичную. А в первой он не пытался быть хлестким и не пытался кого-нибудь впечатлить. Он просто рассказывал о своей жизни, более всего опасаясь, во-первых, кого-нибудь ненароком сдать, во-вторых, приукрасить себя или свою роль.
«Рука Москвы» не очень интересна фактурно, в ней нет деталей и подробностей разведывательной работы и процедур принятия политических решений. Шебаршин предпочитает говорить от себя и про себя. Лирический подход при таком-то авторе выглядит сперва странновато, как и то обстоятельство, что повествованию о походах по тегеранским книжным бывший резидент отводит куда больше места, чем объяснениям, чем он, собственно, занимался между этим походами. Но у Шебаршина цепкий взгляд, хорошее воображение и не очень прибитое рапортами перо — так что лиричность не выглядит натянутой, а рассуждения о том, почему индийцы во всем мире считаются миролюбивыми пейзанами, читается не с меньшим интересом, чем краткий рассказ о том, что именно Афганистан физически погубил Андропова (генсек заразился оспой в ходе блиц-поездки в Кабул).
«…1 апреля 1977 года в Москве шел густой мокрый снег. Как хороша все-таки наша весна — хмурая, неулыбчивая, непостоянная, но такая понятная. Еще одна московская весна — много ли у меня их будет?» — так завершается одна из глав книги.
30 марта 2012 года Леонид Шебаршин застрелился, убедившись, что ослеп на оба глаза, и, похоже, не пожелав быть обузой кому бы то ни было.