Глава 2. У ПАДИШАХОВ СВОИ СТРАННОСТИ
Вы только не принимайте всерьез, будто Олег Стихин решил разводить в Ирбите вурдалаков. И вовсе не ради них все пассажирские поезда прибывают в Ирбит ночью. А ради кого – неизвестно. Из Свердловска поезд плетется неспеша, как пожилой пес на про-гулке, обнюхивая каждый столбик. На полпути там есть станция под названием Упор; вот доходит состав до Упора и замирает на час-другой, луной любуется. “А спешить мне не-куда, – думает. – А будете возмущаться, дак вообще сложу колеса, свернусь кренделем и спать лягу, хоть вы там внутри “Марсельезу” пойте”.
А там внутри, а именно в 14-м вагоне на третьей полке, ехала в Ирбит молодая спе-циалистка Наталья Богатова. И настроение у неё в эту ночь было немарсельезное, ни сна, ни мыслей, одна зависть к бывалым, которые могут спать в такой духоте. И считалка под топот колес, медленный, как марш прощального караула:
“Захотелось падишаху-аху-аху
Прокатиться в Устье-Аху-аху-аху…”
Устье-Аха – это конечная станция поезда, где-то уже в Сибири, а Ирбит все-таки го-раздо ближе, слава Аллаху-аху-аху.
И вот, глухой ночью Наталья со своими чемоданами оказалась на ирбитском перроне. Вампиров не было, да и вообще встречающих не было. Пока ориентировалась на местно-сти, прибывшие туго упаковались в скрипучий автобус и уехали. Как выяснилось, этот автобус ночью единственный, подается специально к поезду, а другой будет только ут-ром. И по совету вокзальной дежурной тетеньки Наталья поволоклась в гостиницу пеш-ком.
Глушь, темень, ни души, ни фонаря. Чемодан весь организм оттянул, от уха и до пальцев. Вот протарахтел навстречу трехколесный мотоцикл, фарой ослепил, после чего ночь еще чернее показалась. Вот какие-то легкие шаги нагоняют. “Пристукнут, не при-стукнут?” – подумала Наталья и спросила темноту:
– Але! Вы не подскажете, я в гостиницу правильно иду?
– “Европейские номера” прямо, барышня, четыре квартала, – ответил хрипловатый тенор.
И легкие шаги вприпрыжку унеслись куда-то налево, и уже вдалеке хрипловатый те-нор пропел: “Пусть всегда будет небо, пусть всегда буду я!” “А про маму забыл,” – вздохнула про себя Наталья, перевешивая чемодан в другую руку.
Через некоторое время за спиной послышался новый быстрый топот, потом зажегся фонарик, и большая Натальина тень с чемоданом запрыгала впереди. “Клуб любителей ночного бега, – проворчала Наталья. – Нет бы кто помог”.
– Гражданка! – окликнул милицейский голос. – Простите, девушка. Тут худой такой старик не пробегал, не видели?
– Не видела, – чистосердечно сказала Наталья. – Тьма египетская. Я гостиницу ищу.
– Я провожу, – грустно сказал милиционер. – Давайте чемодан.
Гостиница оказалась уже рядом, а без чемодана – и того ближе. Только не “Европей-ские номера”, а “Ницца”. Только с одной “ц” и с ударением на “ца”. Гостиница “Ница” – как эхо.
Впервые за несколько суток дороги – вагонов, салонов, залов, вокзалов, – человече-ская постель.
– Охо-хохоньки, – зевнула Наталья. – Сил моих дамских больше нет.
И заснула. А кровать вроде бы покачивалась, как вагонная полка, и подушка тихонь-ко вышептывала в ритм:
“Так и надо падишаху-аху-аху,
Чтоб не ел он черепаху-аху-аху… ”
Новости
