Вячеслав Рыбаков
Лет 40 назад ленинградский четвероклассник Слава Рыбаков дочитал повесть Стругацких «Далекая Радуга». Повесть рассказывала о вышедшем из-под контроля научном эксперименте и завершалась, вопреки традиции, гибелью почти всего населения земной колонии. Ну, то есть не самой гибелью, а всеобщей гордой готовностью к неотвратимой. Слава написал авторам знаменитое письмо с отчаянной просьбой: «Припишите там что-нибудь вроде: Вдруг в небе послышался грохот. У горизонта показалась черная точка. Она быстро неслась по небосводу и принимала все более ясные очертания. Это была «Стрела». Вам лучше знать. Пишите, пожалуйста, больше».
Авторы не приписали. «Стрела» не прилетела. Слава вырос, стал лучшим учеником Бориса Стругацкого, видным востоковедом и прекрасным писателем, точно и сильно разрабатывающим жилу этической фантастики. А потом вдруг обнаружил, что Волна не остановилась, всё кругом — Радуга, и вся надежда только на «Стрелу». И принялся раз за разом приписывать к нашей Радуге «Стрелу», придавая ей все более ясные очертания — то принципов Кун Цзы, русского духа и советского интернационализма, то челнока «Буран», то устремленных в будущее разговоров про прошлое. Теперь вот замахнулся на нуль нашу транспортировку.
«Се, творю» — вторая часть трилогии «Наши звезды». И сюжет, и идеи делают вид (поначалу), что линейно продолжают первую книгу, «Звезда Полынь». Там, значит, безымянный олигарх давал деньги на сколь-нибудь близкую к тексту реализацию строчек из старой советской фантастики, а болеющий за страну академик собирал с человеческого бору последние сосенки, способные приподняться над свинцовыми мерзостями — к звездам. А сосенки ссорились, мирились, много, развернуто и немножко пародийно говорили-рзмышляли и выпадали из русофашизма в приятный такой патриотизм, а из либерализма — в шпионский пиндософашизм. В общем, было интересно, но не слишком понятно, а к чему все, собственно.
Вторая часть тенденцию развила, но не усугубила — а заодно сделала пару-тройку кульбитов, которые к бабушке стряхнули все родимые пятна первой части и позволили развивать какие угодно линии в какую угодно сторону. Рыбаков этими возможностями умело воспользовался.
Выяснилось, что, к счастью, в звезды и железки все не вперлось, что главное — на Зземле, что не все шпионы одинаково вредны, и что татарово место не бывает в пустоте. То есть натурально: в «Се, творю» скинхед плюс еврейка равняется любовь, защитой от отвратительной, как соответствующие пальцы, власти служат интеллект, любовь к Родине, гласность и функельшпиль, а главный гений не то что изобрел новый шаттл, а без малого просчитал божий промысел — ну или его транспортную составляющую.
И поначалу читать это было немножко стыдно, как слушать любимого родственника, который, то ли подвыпив, то ли расчувствовавшись, объясняет, почему надо любить мамку свою, которая у тебя, понимаешь, одна — и она тебя рОдила, ты понял, нет? Тем более, что как раз публицистичность, монологичность и карикатурность, вызывавшие досаду в первой части, никуда не делись. Заставляя грустно вспоминать, как длинно и печально завершался другой многообещающий цикл, книги которого назывались библейскими строчками.
А потом в тексте возник сам автор, тщетно пытающийся урезонить буянов и прокламаторов — и стало забавно.
А потом случился первый сюжетный кульбит — и текст заиграл совершенно иначе.
А потом фирменный рыбаковский накал проткнул мое черствое сердце — и я вовлекся.
А потом — специально для меня, видимо, — безымянный олигарх и главный благодетель оказался правильным татарином (заменив, очевидно, выбывшего в первой части неубедительного татарина-выкреста, павшего от бритоголовых рук — ну и заодно компенсируя, наверное, удивительную особенность татарского государства Ордусь, в котором есть русские, монголы, евреи, украинцы, узбеки и все советские народы против общего врага — нет только татар, ни единого), — и я важно кивнул.
А потом случился второй кульбит, совсем беспощадный и неожиданный — и я понял, как здорово ошибался, считая фабулу сколь-нибудь предсказуемой.
А потом книга кончилась на полузамахе и полуобещании, красивом и безнадежном, как мечта о «Стреле».
И я поверил, что «Стрела» придет.
Рыбакову лучше знать.
Рыбакову пока не удалось сделать среди меня одного — заставить поверить в этичность законов природы и в материальность божественного.
Я пока что тоскливый материалист без надежды на жизнь вечную, но отчасти этому и рад, ибо грядущее небытие где-то по-своему милосердно.
Так вот во всё прочее я у него верю. В самое главное — в то, что каким-то чудом сформулируются и займут коллективное бессознательное те принципы, которые окажутся и безусловно этичными, и спасительными для страны и общества.
А у меня все наоборот: я исхожу из того, что Рыбаков романтический атеист, который убедился, что гармония цифр — шутка стройная, но бессмысленная, а вот ежели ее вписать в некий контекст — вот будет красота. Он не заставляет верить читателя в то, во что не верит сам, и не слишком удачно распространяет собственную веру (в то, что плохих людей нет, быта нет, рабочих конфликтов нет, а есть только социопатия как следствие детских психотравм, скверного воспитания или алкоголизма) — но предлагает джяст имажын.
Кстати, ключевые ходы книги с точки зрения этики мне представляются как минимум спорными — но сюжетом они оправданы, так что не спорю.
В общем, ты помнишь, чего я поначалу говорил — а в итоге без малого расперся. Сам себе удивляюсь.
> отвратительной, как соответствующие пальцы
Никак не могу догадаться, что за отвратительные пальцы?
> татарского государства Ордусь
Я эту серию не читал, но думаю, что Ордусь татарским государством могла бы называться не в большей мере, чем современная РФ.
Доведет меня игра в классиков до цугундера. Как пальцы брадобрея. Пардон душевный.
По заявке авторов Ордусь — это татарские улусы, решившие не завоевывать русские земли, а побрататься с ними — а заодно и с китайскими. То есть тюрко-татарское население там должно если не превалировать, то быть заметным. А его нет в принципе. Понятно, что авторы писали от собственной печки, совершенно поднебесной — но тогда логичней было упирать вилку не в монголов, а в чжурчженей, манчжуров или, наоборот, успешность западного и пешего похода Чжен Хэ.
Ну, я-то о том, что монголы и татары — вообще два разных народа, улусы не татарские, а монголькие.
Вполне могу предположить, что в Ордуси татары после их завоевания монголами сменили своё название, как женщины меняют фамилию в замужестве.
Да не, все немножко по-другому и в истории (улусы таки татарские, монголов было шиш да маленько — только элита, к тому же стремительно отуречившаяся; народы разные, и нынешние татары имеют примерно такое же отношение к татарам, упромыслившим якобы Темучжиного папу, какое французы к франкам или русские к русам), и в книжке (этноним смениться мог, но язык и прочие этнические признаки должны были остаться тюркскими — а их нет, слева русские, справа китайцы, посередке один боевой монгол с лицом Джета Ли — ну и сильно позже возникли три узбека, отдувающиеся за всех тюрков и всех мусульман).
> нынешние татары
Это вы про волжских. Крымские же — прямые потомки настоящих татар.
Улусы — монгольские. Если говорить о населении, то в них жили и китайцы, и славяне, и тюрки Средней Азии, и сибирские народы, и всякие дальневосточные уйгуры-кидани-чжурчжени-татары-меркиты.
Золотая Орда ведь не была государством русских и волжских булгар? Так и в целом улусы следует определять, как вы верно выразились, по элите.
> отуречившаяся
В смысле, ассимилировалась с разнообразными тюрками? Ну да, а в Юани окитаилась.
> в книжке
А вот тут вам и карты в руки.
Прямых потомков татар не осталось настолько, что ученые до сих пор не уверены, монголами он были или тюрками.
Крымские татары, как и волжские — прямые потомки кипчаков, смешанных в первом случае с местными тюрками и черкесами, во втором — с местными тюрками и финно-уграми. Монгольское влияние в Крыму заметнее оттого, что роды элиты там сформировались именно в ордынские времена — а на Волге аристократия выделялась по иным принципам. Но элита и народы все-таки понятия не совсем тождественные.
Под улусами я вслед за большинством историков понимаю всего две административно-территориальные единицы — Джучи и Чагатая, — которые быстро стали самостоятельными надгосударственными образованиями со своей, практически не зависящей от метрополии жизни. Естественно, они были многонациональными, но большинство населения было тюркским, официальным языком через пару поколений после завоевания стал тюрки, а государственной религией — ислам.
Русские земли в Улус Джучи не входили вообще, они были сателлитами-данниками. А если определять по элите, то получится, что Русь государство скандинавское, Московия — татаро-литовское, а Российская империя — германское.
Да вроде татары определённо были тюрками, я и не знал, что есть споры.
Крымские татары — да, это я что-то с утра совсем уж. Конечно, они потомки кипчаков-половцев, а волжские — потомки булгар.
> Под улусами я вслед за большинством историков понимаю всего две административно-территориальные единицы — Джучи и Чагатая
Понятно.
> Русские земли в Улус Джучи не входили вообще, они были сателлитами-данниками
Да, конечно. Золотая Орда только «крышевала» Русь. По факту же получалось, что Золотая Орда + Русь — это было единое государственное образование.
> Русь государство скандинавское
Да, пока Рюриковичи и их сподвижники не ославянились. Страна при этом оставалась славянской.
> Московия — татаро-литовское
Это при первых Романовых? Странно.
> Российская империя — германское
При временщиках, что ли? Не они же государство основали, они лишь ненадолго к власти приходили.
Про булгар чувашам только не говорите. Повбывают.
Мы потомки булгар, конечно — но кипчаки приложились едва ли менее активно.
Еще до Романовых — странно, что никто не ухватился за сюжет «Потомок Мамая взял Казань в отместку за прадедушку».
Читать трудно. Не потому что сложно, а потому что плохо. Коряво написано. Всё — из пальца. Сплошное разочарование. Впрочем, после дурацкого последнего «Зайчика» — вполне предсказуемое.
Зайчики с самого начала были проектом (тут можно поставить точку, но продолжим), удачным лишь на уровне краткой заявки — дальше полез картон.
В «Наших звездах» картон поначалу тоже просверкивает, и корявости в наличии, в том числе удивительно молодежные — типа повторов и дикого перебора с эпитетами. Но страницы с пятидесятой то ли уровень резко подскакивает, то ли глаз привыкает — и становится совсем хорошо.
Ню-ню ндравится))))))))