Алексей Лукьянов
Алексей Лукьянов прекрасный человек, умелый кузнец и опытный писатель — совершенно не мой. То есть мне такой тип прозы не нравится настолько, что даже не попадается. В свое время я, правда, прочитал «Спасителя Петрограда» и оказался по-хорошему впечатлен, но там наползло множество сопутствующих факторов: служебная необходимость плюс одновременное изучение очень пафосных образцов поп- и боллитры, на фоне которых история полуполяка-полулошади, по поручению Жандармского корпуса притворяющегося государем-императором, сносила крышу обаянием и свежестью. А в дальнейшем мне, подлецу, было интересней изучать малые Лешины формы — впрочем, и там я бурно возмущался некоторыми особенностями стиля типа «- Наверняка перестрахуется, — хрустнул сухариком Вася». Но человек растет и дорастает — и я вот решил, что дорос до «Глубокого бурения», о котором одобрительно отзывались решительно все порядочные люди.
Начал сборник московского «Снежного кома» (очень симпатичный, конечно, хотя верстаку с корректором неплохо было бы надломить пару рук, не исправивших несколько слипшихся в одно мегаслово строк), как положено, с начала, задумался, решил перескочить поближе к заглавной повести и для разгона промахнул рассказ «Мы кузнецы, и друг наш — молот».
И понял, что на этом стоит закончить. Рассказ показался мне аляповато сделанным, бессмысленным — и вообще я сто раз читал такое в период советского дотлевания. Оно называлось «фельетон», несмешно вышучивало предполагаемую злобу дня и публиковалось в заднице толстых газет и тонких журналов. Вот если закрыть глаза на кули и пиздохен цванциг, которыми старательно утыкана речь персонажей, «Мы кузнецы» — ровно такой фельетон из жизни непередовиков, решил я и тихо отложил книжку.
Но потом вспомнил, что по сарайчику об избе не судят, прищурился и взялся за «Глубокое бурение».
Оказалось здорово.
То есть запев опять как у фельетона, написанного, правда, уже в период злобного перекатывания по постсоветскому пространству — но уже есть смысл, уровень и вообще читать не стыдно, интересно и смешно.
Лукьянов утверждает, что у него нет чувства юмора, при этом все его творчество позиционируется (не им) как юмористическая то ли сатирическая фантастика, и спорить с этим трудно, хотя очень хочется. Но «Глубокое бурение» действительно дико смешной (если не сказать ржачный) гон на вечные темы.
Сюжет: сразу после того, как катаклизм смахнул Кремль и сплющил Землю, у работников затерянного во глубине уральских солей ремонтного цеха на руках предельно правильным образом (мало какой автор так не щадит себя — объяснять не буду, это читать надо) образовался чемодан, набитый тысячедолларовыми банкнотами — а куда их девать, если Америка недосягаема и неконвертируема? Работяги, подумав, начинают рыть лаз на ту сторону земной тверди — со всеми вытекающими вывертами, мексиканцами, говорящими членами и цитатой про ликующего до рассвета француза из, натурально, стихотворения «На смерть поэта».
Лукьянову очевидно не хватает редактора, который усмирил бы его тягу к необязательным попсовым цитатам или стилизациям под развеселившегося Бажова — и заодно чуть почистил текст. Например, в смысловом отношении. Коли астероид отвесно входит в атмосферу над Мособластью, он в область и воткнется, а никак не в Кремль — если я правильно понимаю, что такое отвесный и какова угловая скорость вращения планеты. Правительство не сидит в Кремле. Почему-то у Камчатки «нет связи с сушей» — а она сама влага, что ли?
Формальных заусенцев вообще как на гусенице. Куча повторов (подряд идут «тоже шуму понаделала, а МКС тоже на связь не выходила», «куда-то пропала — куда-то делось»), «еще раз повторил» в значении «просто повторил», дальше рука отмечать устала.
Но если притерпеться — удовольствие гарантировано. В любом случае других таких здоровых во всех отношениях авторов, сочетающих ум и иронию с простотой, нет в принципе.
Мне наоборот творчество земляка нравится — читается легко и весело, запоминается и хочется перечитывать. Может потому, что мне близко описываемое. 🙂
Да я не сомневаюсь, что нормальным людям он не может не нравиться. У меня просто вкусы дурацкие.
А если к тому же варишься в том же соку и сталкиваешься с теми же проблемами, что и в его произведениях — не может не радовать.
Я бы у Леши, кстати, с удовольствием что-нибудь квазиреалистическое почитал, с конфликтами и развитием характеров.
«Палка» не подойдет?:)
Ня знайт. Как-нибудь проверю, спасибо.
противный ты. рассказ Мы кузнецы — один из самых классных текстов, которые я читал за последние несколько лет.
Одно слово — металлист.
вот именно — братья по классу. вам, интилихентам, не понять.
Я фсю жызнь у стонка! Просто у меня он печатный, а у тебя набарот.
Мне у писателя Лукьянова тоже не нравилось странное для мастерового небрежение материальными реалиями. У него там в «Спасителе» пули магнитом улавливались. Нешто бывают железные пули?
Также не нравилось мне в первых его вещах абсолютная необязательность текста, незаданность цели, типа «пишу чтобы что-нибудь забавное написать».
В «Глубоком бурении» шаг вперёд очевиден. Эта штука выстругана на коленке в минуты перекуров, товарищи от неё, я уверен, в восторге, так что аудитория уже более определённая (всяко шире, чем критик Данилкин), ничто не мешает и нам к ней примкнуть.
Однако, думаю я, писателю Лукьянову предстоит ещё шаг-другой к успеху у масс. Ему надо сформулировать наконец, чего, собственно, он миру рассказать собрался. И тогда всё у него будет ништяк.
Ты абсолютно прав.
Бывают стальные сердечники. Вот экранируют ли их латунная рубашка и свинцовые/урановые оболочки — це загадка… валялась у меня где-то моя собственная пуля, надо поэкспериментировать…
Да, пожалуй. «Глубокое бурение» значительней. Но…
По мне тут отбомбились слегка
User referenced to your post from По мне тут отбомбились слегка saying: […] Дражайший zurkeshe прочитал «ГБ» — и вот: http://zurkeshe.livejournal.com/262927.html […]
Но лучшая вещь всё равно «Жёсткокрылый насекомый».
Спасибо, испытаю.
Спасибо, Алан Кайсанбекович. Очень тронут.
Да ну, Лёша. Надо писать, это существительное, а всё остальное прилагательное.
Просто «Жесткокрылый…» на сегодня — самый мой любимый текст.
и отлично. Следует немного безумствовать, но в разных системах.