В Ростове-на-Дону у входа в парк Горького живет прекрасная псина. Толстый такой грязно-белый бочонок с рыжеватым отливом, на коротких лапах и с мордой резко подобревшего бультерьера. Я познакомился с животным позавчера, когда тащил по Большой Садовой пакет со всякими рогаликами (в связи с проклятой татарской манерой не ходить в гости и даже на инспекционные проверки с пустыми руками). Пес резво выскочил из входа в парк и в хорошем темпе почесал ко мне. Я с некоторой досадой подумал о необходимости жестких переговоров со зверем (в рамках которых обязательно придется пожертвовать парой рогаликов – и через полчаса именно этой пары кому-то катастрофически не хватит), но шага не сбил. За полтора метра до меня собака изменила траекторию градусов на сорок и промчалась мимо с предельно деловитым видом. Так что я подумал, что она просто сослепу меня с кем-то перепутала, разобрала ошибку в последний момент и решила сделать вид, что с самого начала спешила не ко мне. Я даже оглянулся — и обнаружил, что пес, прочесав метров 20 по прямой и обогнав какую-то тетку, заложил плавную дугу и удалился в сторону парка.
Вчера я волок по Большой Садовой уже дав пакета – один с рогаликами (да, прекрасно пошли), другой с шамайкой, рыбцом и лещом, приобретенными уже в московских интересах. И все повторилось: едва я миновал какую-то символическую черту, псина метнулась наперерез, ровно в полутора метрах ушла вправо, с независимой миной одолела намеченный отрезок пути параллельно проезжей части – и увалилась на базу.
Я не знаю, всех ли командированных рыжеватая тачанка-ростовчанка встречает таким образом, или только с пахучими пакетами (либо в синих куртках), не знаю, что именно способствовало вырабатыванию такой привычки – дрессура местных бомжей, щедрость одного из командированных, его паническое бегство с разбрасыванием еды по сторонам, или какое-то межсобачье пари, забитое в парке Горького. Но почему-то размышления об этом наполняют меня немотивированной радостью.