Уважаемый френд задался вопросом: «Что плохого в законе, который делает необязательным изучение национального языка в школах национальных же республик?» — и обосновал недоумение рядом тезисов. Ключевых два: «В России есть один язык, он главный. Это русский язык.» — и «Наконец-то приняли закон, который не запрещает что-то, не обязывает, а, напротив, переводит нечто из обязательного в разряд добровольного. Все же логично.»

Я счел необходимым пояснить — сугубо на том же логическо-политическом уровне, не вдаваясь в социальные аспекты, моральные тонкости и отличия между империей и федерацией:
«Это элегантная трехходовка.
Пункт первый — вписываем в Конституцию «республики (государства) в составе России» и гарантируем законами защиту языков народов РФ и право нацмена говорить на родном.
Пункт второй — потихонечку закрываем нерусские школы и факультеты, запрещаем прием экзаменов на местных языках (что тащемта гарантировалось во все советские времена), отказываемся вводить ЕГЭ на языках народов России — но взамен разрешаем республикам объявлять официальное двуязычие с поголовным преподаванием в школах местного языка наравне с русским и требовать языковых скиллов от чиновников. Мол, зачем вам нацшколы и вузы, если и так язык развивается.
Пункт третий — объявляем, что никого насильно нельзя учить неродному языку, если это не русский язык (и немножко английский, немецкий и французский) — и таким образом красиво обнуляем пп. 1 и 2-2. Нацшкол нет, национальных факультетов нет, факультативное обучение родному языку означает смерть родного языка — доказано в последнее десятилетие советской власти.
А если добавить разминочные репрессии: прокурорский надзор за тем, чтобы никто не смел учить языку сверх нормативов, массовое сокращение массово же подготовленных учителей, а также суды с штрафами и угрозами закрытия школ, которые решили (заручившись поддержкой учеников и их родителей) оставить прежнюю норму уроков второго государственного языка — получается даже красивей, чем в сусловские времена.
Странно, что никто не хочет вспоминать, чем те сусловские времена кончились. Боюсь, само вспомнится.»

Меня, естественно, тут же спросили, как быть с теми, кто переезжает из области в нацреспублику — ребенок был отличником, а теперь у него три по нацязыку.

Я ответил: «Последствия переезда — проблема, но частная и решаемая, доказано. А раскол общества на равных и тех, что равнее, — беда, причем общая, причем рукотворная, причем создаваемая на пустом месте — том самом, где в прошлый раз решить ее не удалось, зато удалось накалить до уровня, мало совместимого с жизнью. Тоже доказано, увы.
Если позволите, спорить и дальше обсуждать не буду. Меня попросили, я объяснил так, как понимаю. Далее не хочу и не могу. Больная тема для меня, причем не только и не столько как для татарина. Не то, не так и не тогда натворили.»

Тут тоже спорить не буду, но пояснение свое зафиксирую, раз уж время от времени меня спрашивают про смысл и суть новации.