Нетвиты 2019/1


Праздник завершения праздника

Слоганом для трансгендерного римейка «Чип и Дейл спешат на помощь» будет «Я и Гайка, я и Вжик, я и баба, и мужик».

Если вас ни во что не ставят, тихо радуйтесь: могут ведь и поставить во что-то.

Боюсь, мне придется вас очаровать.

Логичней все-таки не «Дорога ложка к обеду», а «Ложка — дорога к обеду».

Паны бранятся — у к̶р̶е̶а̶к̶л̶о̶в̶ креатитов чубы трещат.

Не стал дочитывать:
«Степной волк», Герман Гессе

В каменты пришел незнакомый человек, чтобы сообщить: «После слов: «Не стал дочитывать:
«Степной волк», Герман Гессе» — не стал дочитывать.»
Из последних сил борюсь с желанием использовать этот оберег на всю катушку, начиная им каждое выступление.
(подумав) И заканчивая.
Не стал дочитывать:
«Степной волк», Герман Гессе

Чтоб ни пил, ни Курил!

(гордо) Некоторые все-таки видели Ляха, но, думаю, немногие видели Ляха в «Ашане».

Праздник входит в кишлаки! Ты просил моей руки? Нет таких вершин на свете, что не могут взять большевики.

Внезапно понял, что феминитивом является не только «женщина», но и «мужчина». Никому не скажу, буду тихо радоваться и сладостно докапываться до значений исходных конструкций типа «красивый мужчин» и «сильный женщин».


Искусство незаметно брать за горло

Первоначально комедия «Не было ни гроша, да вдруг ал тын» называлась «Кровавая изгородь».

Чай «Беседа»: «Бесед. Уй те на здоровье».

Великим Ростову и Новгороду еще повезло: не очень большие, но существуют. А вот Велико- или там Старосибирска и Старокузнецка со Старым Уренгоем просто нет.

Собрался, ясно различил — и всех кристаллом замочил.

Вычитал в чужих каментах прелестное: «Кому вы парируете». Тихо смакую.

Изобрел велосипед, в назидание был доставлен в музей транспорта — и тут вообще поперло.

Плохой термос после хорошего просто расстраивает, хороший термос после плохого просто опасен (истина, выжженная по пищеводу дурака).

Нагие поезда,
Пустые города,
Пришедшие, увы,
Все начинать сначала.
Полковнику никто
Не пишет.

Следующая книга министра будет называться «Рашка-вкусняшка: мифы о русской и здоровой пище».

К новостям:
«Брейгель»: гель для бритья, которым надо хвастаться (к внезапно проснувшейся моде отчитываться в соцсетях о поездке на отдельно взятую выставку в Вену).

Поиски пятого угла, шестого пола и последнего потолка как смысл вице-председательства (к рассказу тележурналиста и депутата Толстого о письме из ПАСЕ).

Твоя белковая (вариант: желтковая) девятка, она свела меня с ума (как и следующее: к оголтелому обсуждению упаковки на девять яиц).

Egg всех расколбасило.


Ат йолдызы

Еще несколько фото под катом

Continue reading

Нетвиты 2018/24

Робин Гуд, а Бэтмен Бэд.

And therefore never send to know for whom the bell tolls; it tolls forshmak.

Знаменитую советскую кинотрилогию о Максиме дополнит новый фильм, действие которого происходит между «Юностью Максима» и «Возвращением Максима»: «Кульпа Максима».

Bäxetle häm ozın gomerle bulsın, или Как внушить покупателю уверенность в послепослепослезавтрашнем дне:

Первым делом сексуальный подтекст обнаруживается в слове «подпол».

— Пол тоже укажите.
— Мужской.
— Так. На что намекаем?

Красота в глазах смотрящего

Раскованные люди предпочитают ча-ча-ча на зеркало пенять.

Пора записывать надкаст.

При патине такого не было (девиз реставратора)

Фигурное катание я с детства терпеть не мог, как и почти все остальные телевизионные радости старшего поколения. А когда сам переполз в старшее поколение, так его, в отличие от большинства ровесников, и не возлюбил. Но вчера вот посмотрел немножко из-за плеча любимой (и любящей это дело) супруги. Имею один вопрос и два восторга.
Вопрос: достаточна ли кинетическая энергия возвратного движения при выходе из вертикального шпагата для того, чтобы использовать фигуристок в качестве гильотины или хотя бы обрубного пресса?
Восторг номер один: девочки пионерского возраста с четвертными лутцами и прочими шаолиньскими штучками.
Восторг номер два: старательная игра околоспортивной общественности в царя горы. Про кудахтанье комментаторов и авторитетов молчу, забавны сами спортсмены — точнее, одна отдельно взятая. На скриншоте Евгения Медведева, занявшая седьмое место и правый фланг линейки, в которую фигуристы встают для церемонии прощания, заботливо переставляет с козырной позиции серебряную медалистку Александру Трусову, только что в очередной раз крутнувшую четвертной.

Мы плывем на льдине
Как на бригантине
По седым суровым морям
Отгоняя мошек
Спит гнедая лошадь
Мордой наклонившися к своим яслям

Книжка Сидни Люмета «Как делается кино» (МИФ, 2018, перевод Дмитрия Морозова и Ксении Донской) довольно клевая. Аж сел пропущенные фильмы автора наверстывать (тоже клевые).

К остальным новостям:
Расходимся («Дед Мороз умер на детском утреннике в Кемерово«)

Значит, все-таки рептилоиды («Ученые РАН исключили падение метеорита в Хабаровском крае«)

Убыр-3: кто вы, мясо («Сергей Родионов покинул пост генерального директора московского футбольного клуба «Спартак». На сайте клуба говорится, что отставка произошла по его личной инициативе. Исполнять обязанности гендиректора будет вице-президента клуба Наиль Измайлов.«)


Снимок временно назначается любимым портретом в жанре «Это сила» Фото Аси Шев

Дальше очень много писателей, читателей, кошек и немного лошадей

Continue reading

«Челтенхэм»

Андрей Лях

В разгар затяжной галактической войны, перескакивающей из холодной стадии в горячую, гении земной ГБ с бессильной тоской наблюдают за тем, как на далеком отсталом двойнике Земли война Алой и Белой Роз выливается в победоносное шествие подозрительно ушлого Ричарда III, который совершенно не собирается повторять печальную судьбу земного прототипа, а подминает всех и вся, умело пуская в ход интриги, подкуп, убийственный бас, полимерную катану, лучших генералов Вселенной и пуленепробиваемых киборгов.

Андрей Лях написал опус магнум, замкнувший наконец щедро раскиданные повествовательные линии давно придуманной им Вселенной. Попутно он отвесил поклоны чуть ли не всем любимым авторам и кунштюкам, от Ефремова с Хайнлайном до Миядзаки с Mass Effect, местами угрожая сорваться в описанную Стругацкими картину «Любимый учитель» («В одной руке у него был огромный кусок торта, в другой – огромный уполовник с вареньем, и еще огромная банка с вареньем стояла на столе перед ним. Видимо, парнишка собрал на картинке все свои предметы любви»). Не сорваться помогло то обстоятельство, что Лях более-менее гений – по крайней мере в лично выбранных им рамках.
При этом да, «Челтенхэм» избыточен практически в каждом пункте: он слишком объемен, повествование слишком развесисто, фабула с трудом выдерживает гроздь из четырех почти независимых сюжетов и букета отсылов к собственным и чужим книгам, пасхалки раздуты так, что мешают танцевать и героям, и сюжету, последняя глава написана сугубо как мостик к «Реквиему по пилоту», а в «Челтенхэме» выглядит седьмым колесом, способным разве что взбесить тех, кто предыдущие романы не читал. Автор постоянно срывается в интерлюдии (которые кокетливо и необоснованно называет скучными, обстоятельно поясняя исторические тонкости и ТТХ различных реалий и устройств), персонажи карикатурно монофункциональны, диалоги чересчур остроумны, как в голливудских screwball-комедиях золотого века, а авторские представления об орфографии могут выбесить – например, пристрастием к школотной конструкции «черте что».
И я прекрасно (хоть и с тоской) понимаю, почему написанный два года назад роман не опубликован и не имеет твердых надежд на публикацию в обозримом будущем. Я почти понимаю, почему даже искушенный читатель может счесть блестящий стиль и слог безыскусным, а изумительную изощренность автора, твердой рукой высекающего живого огнедышащего колосса из пластов поверченной на разных осях истории, – попаданческим стандартом. Я сам готов попунктно пояснять, как поправил бы тот или иной провис.
Но ведь это я сто лет назад завершил отзыв на предыдущую книгу автора фразой «Лях, пиши, а». Он написал – много и классно. Чего же боли? Ничего. Никаких болей – только почти чистое счастье на почти тысячу страниц.
И да, чуть не забыл: Лях, пиши, а.

Все рецензии жюри премии «Новых горизонтов» здесь

В направлении Огня

Совсем сильно русскую версию Гарри Поттера принято ругать за перевод, некачественный, разномастный и нередактированный. Похоже, издатель не считал претензии ни голословными (иначе не менял бы переводчиков так часто — и не подтянул бы к работе Виктора Голышева, который вообще-то лучший в мире), ни существенными (иначе привлечение Голышева не оказалось бы одномоментным, а замеченные огрехи исправлялись бы в переизданиях).
Особенно интенсивны, насколько я понял, упреки к четвертой части, которая «И Кубок Огня» — транскрипция прыгает, персонажи на соседних страницах именуются по-разному и т.д. В принципе, неудивительно. Страниц в томе 666 (ну, вру, но самую малость), а переводчиков пять. Над их списком я медитирую уже полчаса.
Цитирую: «Пер. с англ. М.Д.Литвиновой, Н.А.Литвиновой, А.Г.Ляха, М.А.Межуева, Е.И.Саломатиной под ред. М.Д.Литвиновой».
Если я все правильно понимаю, третий фигурант списка — не однофамилец.

Шалтай бо Лях

В свежем волгоградском фэнзине «Шалтай-Болтай» удивительные редкости и красоты. Красоты представлены аж целой повестью Евгения Лукина под всеобъемлющим названием «Ё». Это радует, как и умение небольшого журнала отмечать большие юбилеи знатных земляков. Но осенью повесть выйдет уже обычным тиражом и в книге, так что ценность публикации в основном временнАя. А вот рассказ Андрея Ляха «Синельников и старый майор» по умолчанию относится к редким птицам: Лях пишет мало, печатается скудно и не светится совсем.
Надо брать.

«Реквием по пилоту». «В направлении Окна»

Андрей Лях

У всякого уважающего себя потребителя культурных ценностей есть список великих, но решительно недооцененных авторов. Причины и списки у всех разные, что позволяет другим потребителям и, допустим, издателям относиться к вздохам по поводу несчастной судьбы такого-то гения как к белому шуму.
Примерно так я относился к рассказам об Андрее Ляхе, совершенно классном авторе, изданном не там, не тогда и не так, и потому незамеченном и т.д. Но потом, спасибо доходящей до занудства настойчивости twincatа, решил проверить, познакомился с электронной версией, покачал головой, начал искать книги в бумаге, нашел, прочитал, имею честь доложить.
Андрей Лях – один из лучших современных писателей. Тут можно вставить несколько оговорок про некоторую похожесть на Покровского-Лазарчука-Филенко (да, я упорен), про его дурацкое самопозиционирование, пристрастие к чужим декорациям и узкой маргинальной нише, странность интересов – но я не буду, ибо сам не лучше. Совершенно понятно, почему творчество Ляха не зашло на широкую аудиторию — у него слишком акварельный подход к сюжету, слишком изощренный ум и слишком горькая ирония. Не говоря уж о том, что таргет-группа боевой фантастической серии совсем не так, как задумано автором, воспринимает диалог типа:
«- Ладно, это все присказка, теперь слушай сказку. О чем мечтало человечество на протяжении многих-многих лет?
— О счастье.
— Верно, а счастье заключается в том, чтобы построить многоцелевой универсальный истребитель-бомбардировщик, чтобы он дал и изоляцию района, и превосходство в воздухе, и для ПВО, и так далее.»
Да и вообще – непонятно, какая аудитория с легкостью заглотит такой сюжет: склонный к суициду мечтательный уродец-мажор, опекаемый кровавой гэбней, влюбляется в натуральную юную ведьму, опекаемую легализованными потусторонними бандюками, которых, в свою очередь, опекает кровавая гэбня, а бандюки по ряду причин решают мажора убить, а гэбня приставляет к мажору потустороннего же маршала, скажем так, Жукова, любителя независимости, геноцида и гонок на десяти «же». А потом все фигуры начинают резко двигаться в неожиданные стороны. И как уж тут без реквиема. И все ажурным таким стилем.
«В направлении Окна» поспокойней, но все равно сдержанно отчаянный текст про другого уже маршала Жукова, неспешно вспоминающего свое превращение из живописного ботана в разорванное пополам исчадие партизанского ада, раз за разом упирающееся разбитой головой в некрасивый берег, за которым земли для нас нет. И хоть ты сдохни.
Надо читать, короче.
Лях, пиши, а.