Вадим Нестеров блестяще пометил очередной штришок, подтверждающий сваливание в новое средневековье. По существу я с ним согласен, но хотел бы уточнить одну вещь.
Между подходами средневековья и XX века втиснулась традиция предындустриального гуманизма, в рамках которого детей полагалось кошмарить, чтобы знали, как хорошо быть сытым, одетым и при маме с папой. Одним из самых крупных культурных разочарований моего советского детства был аутентичный Андерсен, который тоскливо убивал всех, до кого дотягивался.
Народные сказки были простыми и грубыми, как капуста с горохом. А в XIX веке кустарный сказочный промысел окончательно перешел к утонченным профессионалам — а им было одинаково западло разрабатывать слишком простые сюжеты и сочинять слишком благостные финалы. Таково было требование века. Чем Вертер моложе, тем больше должен страдать. Возможно, традиция объяснялась слишком хорошей жизнью. Люди отвыкли от войн, революций и зверств, жизнь наладилась вроде навсегда. И пришла пора взяться наконец за воспитание подрастающего поколения — в духе сострадания и страдания.
Воспитали революционеров.
Логичным образом стартовал ХX век, который все исправил.
Революционеры всполошились и решили не повторять родительских ошибок.
Я так понимаю, советская как раз подача пустила волну энтузиазма и сиропа, призванную вылепить веселых бойцов. И родилась детская литература, которую знаем мы, а с нашей подачи весь мир. Сравним «Буратино» с «Пиноккио» — или, допустим, концовку оригинала «Путешествия Нильса с дикими гусями» с финалом русского перевода. Мало кто помнит, что на самом деле Нильс так и остался несчастным карлой, безнадежно дожидающимся отпущения грехов.
Так что книжку про волшебный мел, отмеченную Вадимом, можно считать не выродком, а очередным шагом на великом антисоветском пути.
Уничтожение различий между аудиториями можно объяснять курсом не столько на раннее взросление, сколько на всеобщую инфантилизацию.
А меня можно считать советским реликтом, потому что при всем уважении к классике я буду прятать подлинного Андерсена от 7-летней дочки класса эдак до пятого.
про деревянных людей — пример неудачный.
потому что Буратино как раз и остался несчастным карлой, а Пиноккио, несмотря на все обгорелые ноги, ослячьи хвосты и китовьи чрева, стал-таки настоящим.
Вы правы. Но лично мне в детстве казалось, что превращение Пиноккио или там Электроника в человека сродни старению Питера Пена и вообще снижает крутость персонажа.
А сказка по современным нормативам очень жестокая.
действительно, получается, что «сиропная» культура — уникальный продукт уникальных времён, когда жить было ровно и спокойно.
ну, может быть, не уникальных. просто — нечастых.
но делать из неё причину последующих потрясений я бы не стал.
просто сказка — как мыльная опера. отображает жизнь.
с той или иной целью — мол, вон как живётся тем, кто беднее. или: не одному тебе тяжело.
К одним сказкам все не сводится, но я убежден, что цепочка пробуждений декабристов-Герцена-разночинцев и дальше по алфавиту тянется не столько из политико-экономической, сколько из социально-культурной кузницы. Пока люди пеклись о своей хате и рубились строго за себя и семью, была нормальная жизнь с просчитываемым уровнем зверства и быстро утихающими бунтами. Когда человеку становилось жалко других, больно за чужих и обидно за державу, начинались революции, резня внутри семьи и геноцид (я сейчас не говорю про позитивные стороны такого подхода, которых тоже полно). А других жалко только из-за мудрых книжек и разговоров с мам-папами и учителями-наставниками.
в широком смысле — согласен.
и выводы отсюда следуют самые неутешительные, в смысле бесконечной цикличности этого процесса.
а от резни хотя бы внутри семьи хорошо помогают традиционализм и опора не неё, э
ту семью. тут Рыбакова с его статьями и переводами можно цитировать до бесконечности.
Ну не знаю… Старший ребёнок ещё в начальной школе прочёл «подлинных» Андерсена и братьев Гримм. Потом с фырканием сравнивал с «подчищенными» переводами.
Вот и я про это.
Можно Рыбакова, а можно первоисточники, которые накоплены каждым народом, а потом заброшены в сырые подвалы, под картошку.
Рыбаковские работы уникальны тем, что показывают, как государство и семья взаимно дополняют друг друга.
но первоисточники — это да, нечего всяку хань да уань разводить ))
Я Рыбакова люблю и уважаю, но его публицистика кажется мне довольно чужой, а из эпохи Тан я предпочитаю все-таки не уголовное уложение, а Ли Бо с Ду Фу.
«Значит, нужные книги он в детстве читал».
Больше всего я боюсь обобщений — и докладываю сугубо собственные впечатления, и даже в телеги только их впрягаю.
Мой старший ребенок, саббака, вообще читать перестал. Затребовал давеча что-нибудь сатанинское, я полгорода перерыл в поисках «Омена» и «Ребенка Розмари», нашел в воронежском «букинисте», привез — даже не открывает, гад. Музыку слушает. Будто 1979-й год на дворе.
Младший тоже не читает — это антиподы какие-то. Практически во всём. Иногда (жалуюсь) кажется, что это они так специально придумали, чтобы нам не так скучно было.
У меня оба лентяи.
Младшей 7 лет, уже в комсомол скоро вступать, а она все вслух читки требует. Бисонисная.
У моих разница в два года, а на взгляд — так и вовсе сверстники. А лет в семь я тоже всё ещё им читал. Нам нравилось — и им, и мне. Правда, времени не всегда хватало, но мы старались!
У моих-то семь лет разница. Почти что соседние поколения.
Задумчиво
У нас с женой разница в три года, но вот по ощущениям, принадлежим мы к разным поколениям. Сам удивляюсь — как так может быть?
Re: Задумчиво
Это и у ровесников бывает. Мужчины седеют рано, в горах детство короткое, женское терпение учит мудрости и т.д.
И помимо этого — порой такого 30-летнего шестидесятника встретишь, хоть сейчас в музей.