Мы с тобой одной крови, ты и я, полторы банки высосали.
Собака лает — носит Prada.
«Я воспользовался единственным шансом сдать сессию 29 февраля». (с) Сын-нихадяй.
И два капитана сошлись в беспощадной капитанской рубке.
Миновали промоутера в костюме гамбургера. Дочь бормочет:
— Вчера чебурек тут был, сегодня гамбургер. Небезопасное место.
Логика импортозамещения требует переименования эскимо в ненц или чукч.
Москва перешла на осадочное положение.
Так, янипонил: а вторая половина месячной нормы осадков где?
Мы веселые ребята, мы ребята-октябрята. Так прозвали нас не зря, а за рубль пятьдесят.
Сын:
— Пойду в ванне полежу.
Дочь:
— Че, пожар, что ли?
Говорящий тебе «Не переживай» сам намерен пережить тебя.
Минут двадцать пел семейству песни Джеки Чана из титров «Полицейских историй» (ну уж как запомнил) — и жив. У меня святое семейство.
Счастье — это когда тебя пони мают (менее хардкорные варианты: «пани мают» и «пани моют»).
Особо воспаленные, свищами — на выход.
Супруга потребовала яблоко, сын подал, она бурчит:
— Странный запах, ты его мыл вообще?
— Оно жиром воняет! — подтверждает дочь.
— Это потому, что ты рядом, — объясняет сын.
Через полчаса напряженно смотрит кино, подавшись вперед, насколько позволяет кресло-мешок. Я с высоты прожитых лет советую:
— Неправильно смотришь, откинься.
— Не, лучше еще поживу.
Мельдоний. Потерянный рай.
Как правильно: «Ноблесс оближешь» или «Пальчики оближ»?
Супруга пошла в магазин, минут через пятнадцать мы с дочерью отправились на тренировку и заметили стопку старых книг, сложенных кем-то из модернизированных соседей у макулатурной кучи на первом этаже.
Добрались до тренировки, супруга проницательно пишет: «Чета книг внизу поубавилось».
Пришлось оправдываться.
Кариатида, или Держась за чужое кресло
