Виктор Пелевин
Пелевина я полюбил лет 15 назад, когда прочитал его рассказы (если не ошибаюсь, «Оружие возмездия», «СПИ» и, конечно, «Верволки средней полосы») в сборниках вполне малеевской фантастики, по разряду которой проходил будущий главный писатель. Потом удалось достать «Синий фонарь» — и это был восторг. Потом было хуже, крупная форма матереющего классика оказывалась менее интересной, хотя в каждой книжке была как минимум одна не то что фишка – их-то горки по каждой странице рассыпались, — а пробивающая сцена, или хотя бы мысль. В «Омон Ра», например, совершенно навылет шарахал последний разговор двух «луноходов» о неслыханном альбоме Pink Floyd. Это был очень наш диалог, нашего поколения, как-то забытого и затертого звонкими семидесятниками и деловитыми постперестроителями – и то, что вели диалог обреченный с виноватым, только добавляло подлинности.
Однако всеобщих восторгов по поводу «Чапаева» и «П» я разделить не смог, может, оттого, что они были написаны для более широкого, чем раствор моих глаз, читателя. Хотя я вполне позитивно отнесся к тому, что Пелевин прибился к мейнстриму и ненадолго его возглавил. Было ощущение, что автор в меру сил компенсирует отсутствие на постсоветском пространстве журнала «Крокодил» — талантливо, но не слишком обязательно. Теперь, слава богу, Мостовщиков возродил «Крокодил», и Пелевин, сбросив с плеч бремя всеобщего выворачивателя, написал текст, вполне сопоставимый с «Синим фонарем».
Empire V – умная, насмешливая и очень точная книга. Парадокс в том, что так же можно было отозваться обо всех предыдущим романах Пелевина, и это не было бы ложью, но и правдой бы не было. А незамысловатая история унылого недоросля Ромы, ставшего вампиром Рамой, несет в себе какую-то сермяжную правду о том, какая лягушка сожрала нашего пролетарского кузнеца, в чем разница между гламурными пидарасами и дискурсивными клоунами, что за халдеи тычут нам в нос зеркалами и почему любая диктатура в России обречена. Ответ на последний вопрос я бы поставил эпиграфом к любому учебнику отечественной истории, да и вообще любое размышление о том, что же будет с Родиной и с нами.
