Г
«Гадкие лебеди»
Обычно экранизации Стругацких (и большинства других хороших писателей) вызывают тягостное недоумение и острое желание схватить режиссера за рукав, посмотреть ему в глаза и неразборчиво, однако горестно спросить: «Ну как же, ну ведь все же само на пленку ложилось, ведь готовый уже сценарий в книжке был, ведь это постараться надо было, чтобы все так тщательно и неузнаваемо изувечить, — и что, вправду интересно из пули обрат делать с кретиническими диалогами, ползающими стаканами, заунывными эстонцами, Золотухиным в бороде и надсадным Филиппенко?»
Фильм Константина Лопушанского не вызывает даже такого вопроса. Он вызывает другой вопрос: где Лопушанский скрывался последние 20 лет и почему он не знает, что мода на общественно-политические видеоклипы тихо скончалась вместе с программой «Взгляд».
Сиганувший мимо кассы (во всех смыслах ) фильм выглядит абсолютным приветом из 1987 года, и в этом, между прочим, совсем не виноват исполнитель главной роли Григорий Гладий, примерно в то самое время коротко ставший звездой советского кино и потом стремительно его покинувший. Тогда меня Гладий чем-то страшно раздражал (я по молодости вообще отличался раздражительностью), смотреть «Лебедей» я садился в еще большем раздражении, потому что какой же Гладий Банев? Банев – он жилистый такой, хоть и оплывающий в боках и подглазьях, любитель поорать, накатить, вломить и вдуть. Высоцкий, короче, как и было сказано. А герой Гладия – интеллигентишко настолько рафинированный, что от клички Рафинад его спасает только знаменитый переводчик Голышев, полвека назад придумавший именно так оттолмачить негритянскую кличку Шугарбой.
Так вот, Гладий – главное светлое пятно (пара пятнышек поменьше, типа пригожей тетеньки или певца Кортнева в роли фашиствующего функционера, малозаметна) вполне беспросветного фильма про свинцовые мерзости российско-советской жизни, давящей на своем пути даже мокрецов с вундеркиндами, беспросветными тучами и светлым будущим. Лопушанский решил доказать, что по части льющейся воды перетарковщит Тарковского, по части социализации фантастики перестругачит Стругацких – и преуспел. Получилась абсолютно беспросветная чернуха, выложенная почти изо всех компонентов перестроечного кино: тут тебе и тупая антинародная армия, и карательная медицина, и гороховое пальто, и низкое небо с хреновыми дорогами, и беспомощный глас цивилизации в лице эпизодической француженки (кино снималось на французские деньги), и полный анхаппи энд с таким же герлом. Только Стругацкий по дороге куда-то потерялись – ну да им (и нам) не привыкать.
Больше всего в этой ситуации обидно за Вячеслава Рыбакова, писавшего сценарий этого чуда. Не писать он не мог: в свое время по его повести Лопушанский поставил знаменитые, пронизывающие и награжденные «Письма мертвого человека», а Борис Стругацкий был соавтором сценария. Теперь Рыбакову пришлось, типа, отдавать долги. Платеж вышел красным до мяса: Лопушанский все равно снял все по-своему, французско-перестроечному. Зато немногочисленные зрители будут думать, что это Рыбаков виноват в низведении пронзительной книги до нудного нытья на тему проклятой страны – а главное, в роскошно идиотическом прологе, шизофренически взболтавшем несколько стругацких линий (Банев огородами добирается до польского гения-карлика, чтобы узнать, а чо творится в Ташлинске. Карлик кричит: это нападение! – но тшш, чтоб этом ни одна живая душа. Потом, что характерно, про нападение верещит каждый второй герой фильма).
Впрочем, это мы еще «Обитаемый остров» не видели.
Август 2007
«Географ глобус пропил»
Добрый пропойца Служкин устраивается учителем в школу, чтобы передохнуть от наездов осатаневшей, но любимой жены, устроить ее личную жизнь, а заодно попрактиковаться в давнем намерении попробовать святую жизнь. Намерению мешают заскорузлость жизни, крикливые подростки, которые географа в основном презирают, ученица, к которой у географа вспыхивает взаимная, но невозможная любовь — ну и мешает Служкину, конечно, привычка не подставлять вторую щеку и решать любые проблемы выпадением в алкогольную спячку.
Пермский говор относится к самым узнаваемым и неискоренимым диалектам современного русского языка. Почти все подростки в фильме говорят по-перьмски — потому что сыграны и озвучены местными силами. При этом остальные персонажи говорят по-среднерусски, начисто выпадая из предполагаемой картины мира. Та же беда со всем фильмом: аутентичные камские берега, облупленные панельки, ржавые трубы и отдельные куски подлинной жизни остаются в раме, созданной прекрасным романом Алексея Иванова — а высокопрофессиональное действо вываливается, как умелая пластилиновая нашлепка из бумажной аппликации. Временами все очень хорошо — детки отличные, Будкин замечательный, Хабенский издали похож на провинциального алика-интеллигента — а общее впечатление все равно неловкое, как от мхатовского придыхания в повседневном разговоре.
Неплохой фильм. Но и не хороший.
Очень жаль — книга-то великая. Да и «Живой», предыдущий фильм режиссера Велединского, позволял надеяться на большее.
Ноябрь 2013
«Груз 200»
Не то чтобы я был готов спорить с теми, кто считает последнюю картину лучшим фильмом Балабанова или образцом невероятной жестокости. Просто мне фильм показался старательным — и старательно глумливым — римейком «Маленькой Веры»: та же упертость в грязные индустриальные ландшафты, облезлые потолки, разобранное население и бульканье прозрачной жидкости. Изнасилование бутылкой можно считать вполне адекватной заменой Вериному подпрыгиванию, которое в наше время было бы элементом не шокирующего, а умиротворяющего воздействия.
Понятно, что режиссер Балабанов очень не любит Советский Союз, свинцовые мерзости российской жизни и, допустим, ментов. Но тут он не одинок. И, что ценно, не стал растекаться — а ведь немногие сегодня способны снять драму продолжительностью менее полутора часов.
С другой стороны, признать трупную сторону сюжета выдумкой озлобленного балабановского сознания мне мешает история, которую я лично описывал лет 8-10 назад: в Казани некий милиционер, по-моему, вполне себе офицер, свихнулся на почве соседской машины, которую вдруг посчитал своей, заколбасил соседа и всю зиму ездил на его «шестерке» — с трупом в багажнике. И даже выезжал в командировку в Альметьевск (400 км от Казани). Весной труп начал разлагаться, запах усилил нехорошие подозрения сослуживцев офицера, давно вооруженных ориентировками на пропавшего соседа. Маниак был арестован, признан душевнобольным и отправлен в дурку.
Если в этом сюжете заменить «шестерку» на девушку, получится вполне себе «Груз 200». Только исходник страшнее — повторяю, лично для меня.
А кино — что кино. «Он пугает, а мне не страшно».
Вот такая у нас классика.
Август 2007
Д
«Демон-любовник» (Demonlover)
Очень симпатичный по форме и бестолковый по сути фильм. Авторы постарались рассказать максимально аляповатую историю (шпионская война между компаниями, бьющимися за контроль над мировым рынком порноманга) максимально качественным французским языком – бегло, сухо и серовато. На этом пути авторы здорово преуспели, попутно решив пару неактуальных задач – например, зачем-то превратив голливудскую диву Конни Нильсен в точную копию Сильвии Кристель (интересно, она сама по-французски щебечет, или это переозвучка?). Уж на что я поклонник брюнеток — а смысла данной операции не уловил.
Зато совсем потеряли интерес к сюжету, истории и зрителю: заявленный конфликт, жевавшийся два часа, решается самым примитивным образом (кто на снафф-сайты ходит, сам их героем и окажется) – и лучше даже не задаваться вопросом, что в итоге произошло с так долго готовившейся ключевой сделкой или битой-недобитой американской компаньонкой. Но за Sonic Youth в качестве основной композиторской силы спасибо, конечно.
Апрель 2007
«Джуно» (Juno)
Смышленая малолетка с первого же раза залетела от милого чмошника, сбежала из абортария, впечатленная фразой «У него уже есть ноготки», и решила родить подарочек каким-нибудь хорошим людям. Хорошие люди нашлись немедленно, семья приняла новость стоически, школа тоже, милый чмошник уныло согласился с любым вариантом, а подружке вообще все было по приколу. И малолетка принялась открывать растущим пузом двери к новым знаниям, умениям и нишам так называемой взрослой жизни.
Ну да, я по жизни смотрю фильмы не совсем вовремя. Как правило, ничего страшного в этом нет. Но «Джуно», нашумевшая пять лет назад, конечно, стоила немедленного просмотра и неоднократного пересмотра. Впрочем, наверстать упущенное никогда не поздно.
Очень хороший, добрый и приятный фильм — что с учетом темы и дерзкой тональности, взятой не слишком опытными авторами сразу и выдержанной до итоговых титров, слегка ошарашивает. Сильно добрее «Американской красоты» и «Маленькой мисс Солнышко», к виду которых относится по ряду формальных признаков. Очень рекомендую.
(Совсем в сторону: у меня как-то придумываются время от времени маркеры, помогающие отделить обязательные фильмы от недайбожных. В смысле, нельзя смотреть (за редкими исключениями) кино не только с Куценко или Сигалом, но и достойными ребятами вроде Хоппера или Кейджа. А вот с таким-то актером, пусть даже он не перл какой-нибудь, есть смысл смотреть все, придумывал себе я, и смотрел себе все подряд с Джеймсом Белуши или там Энтони Воном Чау Саном — пока не натыкался на неизбежное «Дестини включает радио». Теперь, стало быть, маркером до поры назначается Майкл Сера — «Суперперцы» были хороши, а «Скотт Пилгрим» волшебен).
Апрель 2012
«Дитя человеческое» (Children of Men)
Кино смотреть не хотелось совершенно – из-за гнусного дизайна обложки, необоснованной неприязни к унылому лицу актера Оуэна, а также раздражения, которое с детства вызывает у меня сочетание «Дитя человеческое» (раздражение связано с почти одноименным трудом великого скандинавского писателя Андресена-Нексе, на который я натыкался всякий раз, когда прошаривал библиотеку в поисках чего немедленно почитать).
Фильм оказался без малого великим. Именно такой фантастики мне всегда и не хватало в кино – спокойной, жесткой и беспощадной. Чтобы все текло вполне случайно, цепляясь неровными гранями друг за друга – но при этом со свирепой предопределенностью, чтобы тивишный реализм окунал с головой – при этом не выглядел дешевым.
Куарон все-таки очень высококлассный режиссер.
Сюжет простой и пробирающий: люди перестали рожать, человечество доживает, причем делает это в своем стиле, суетно и грубо: военные диктатуры, зачистки мигрантов, бессмысленные подпольщики и беспредел, связанный с тем, что цепляться на этом свете не за что. Вся планета рыдает над новостью о случайно зарезанном 20-летнем латиносе, который был самым молодым человеком планеты. И тут главному герою, среднестатистическому унылому клерку (мой поклон Оуэну), средь бела дня и посреди батюшки-Лондона надевают на голову мешок, утаскивают на явку подпольщиков и требуют помочь вывозу молодой черной толстухи. Только она не толстуха, оказывается, а беременная.
От библейской постановки вопроса невозможно было ждать небиблейской концовки. Если коротко: умерли все, кроме надежды.
Весьма правильный фильм.
Январь 2007
«Долгая счастливая жизнь»
Молодой неудачливый фермер получает шанс свалить обратно в город, закрыв при этом кредит и даже получив компенсацию для себя и обрыдших работничков — землями района заинтересовался денежный крупняк, и счастливая администрация уже бегает с договорами в зубах. Но работнички решают побузить на тему «Это наша земля». Герой вдохновляется, ведется, посылает чиновников лесом, и очень быстро обнаруживает, что вожжа под хвост — это ненадолго. А отступать все равно западло.
Лет семь назад режиссер Хлебников снял фильм «Свободное плавание», который вошел в число моих любимых. «Долгая счастливая жизнь» в это число не войдет, хотя в главной роли там тот же Яценко, запевы обеих картин рифмуются, а называется кино в честь песни любимого Летова (а вовсе не фильма Шпаликова, как логично было бы предположить). «Долгую счастливую жизнь» вообще трудно называть полнометражной картиной, что по хронометражу (час пятнадцать, включая титры), что по сюжету и идеологии. Скорее, это развернутый этюд на тему малого грешка плавного предательства и великого греха гордыни, ну и пары вечных ремарок типа «Не мы такие» либо «Вот так и живем». Этюд принципиально простой и недобрый. Лишь фирменная остраненность авторов и их любовь к затяжным периодам позволяет не спутать кино с типовыми чернушными фильмами постперестроечной эпохи.
Зато актуально, чо.
Август 2013
«Долина волков. Ирак» (Kurtlar vadisi. Irak)
Вчера посмотрел турецкий блокбастер «Долина волков. Ирак» (Kurtlar vadisi. Irak) — крупнобюджетный сиквел главного турецкого сериала последних лет. Сериал, насколько я понял, представляет собой что-то типа нашей «Бригады», а вот кинофильм российских аналогов не имеет.
Три турецких чекиста-диверсанта отправляются в Ирак мстить за зверское унижение, которому американцы подвергли турецких союзников: окружили штаб и вывели командиров с мешками на головах (один из турецких командиров в связи с этим застрелился). Диверсанты намереваются подвергнуть аналогичному унижению главного американского гада, которого играет Билли Зейн, провинившийся еще в «Титанике», когда стрелял в ди Каприо, а попал в дно корабля, от чего тот, видимо, и потонул. Однако герой Зейна не позволяет ни приодеть, ни взорвать себя, остроумно прикрывшись невинными детишками. Удрученные турки удаляются, и начинается взаимная охота на фоне иракской войны. И вот этот фон наиболее интересен – тем более, что ради него проект и затевался.
По версии авторов фильма, США вторглись в Ирак не ради демократии, нефти или свержения ненавистного Саддама. Единственная цель, которую преследуют американцы – получить доступ к большому количеству физически здоровых людей, из которых можно ежедневно вырезать почки, сердца, желудки для отправки в клиники США, Израиля и Европы. Таким образом, американцы четко рифмуются с какими-нибудь марсианами, прибывающими на Землю с исключительно людоедскими целями. Проблема в том, что отрицательные герои «Долины волков», в отличие от неведомых владык «Второго нашествия марсиан», являются тупыми злобными америкосами, по сравнению с которыми каратели СС выглядят благородными гусарами. Естественно, эти садисты не способны выстроить с местным населением нормальный товарообмен, а способны лишь убивать детей, вырезать женщин и травить собаками стариков (вторая голливудская микрозвезда фильма, Гэри Бьюзи, играющий доктора-трансплантатора, устраивает герою Зейна натуральную истерику на тему «Прекрати портить мое сырье»).
Вот такой подход и выделяет «Долину волков» среди голливудских, а хоть и российских боевиков, в остальном отличающихся от турецкого блокбастера не слишком сильно (герои благородны, женщины красивы, любовь несчастна, а финал радостен со слезами на глазах). Отечественные кинематографисты, по крайней мере в эпоху цветного кино, американцев и иных вероятных противников в каннибализме не обвиняли. И вообще врагами в наших фильмах всегда были либо предатели, либо сумасшедшие маргиналы, от которых Вашингтон открестился.
Между тем, Турция союзник США в Ираке и много где еще. Население и ВВП Турции всего вдвое меньшее российского, а уровень экономического роста сопоставим – безо всякой нефти и газа. И это Турция поставляет в Россию продукцию высокого передела в обмен на сырье, а не наоборот.
Фиговенькие фильмы и некорректные сопоставления любопытны тем, что позволяют делать интересные выводы. Например, о весомости российских политкультурных амбиций по сравнению с турецкими и о том, кого отличает бОльшая готовность претендовать на звание второго или хотя бы пятого полюса многополюсного мира.
Апрель 2007
«Дочь»
В провинциальном городке которую неделю убивают школьниц. Учителя и родители паникуют, следователи звереют, подростки бурлят. Лишь тихой девочки Инны это почти не касается — она слишком занята домашним хозяйством, заботами о братике и работяге-отце. Но тут в классе появляется новенькая, дочка явной гулены и сама явная гулена с гипертрофированными формами и интересами. Она принимается смущать и ввергать Инну в ужас с восторгом, то подсовывая порножурнал, то сманивая на дискач в райцентр, то пытаясь дать урок соблазнения на примере хорошенького сына священника. Только сыну сейчас совсем не до этого — у него сестру убили. А потом к священнику, продвинутому и праведному, на исповедь пришел убийца.
«Дочь» начала кататься по фестивалям осенью 2012 года, ближе к зиме вышла в неширокий прокат, собрала символические деньги (1,1 млн рублей, что явно меньше неназванного бюджета) и символические награды («лучший дебют» и «лучшая женская роль» на «Кинотавре», еще что-то по мелочи в России и соседних странах). В общем, негусто для лучшего отечественного фильма последних лет.
«Дочь» — мощная драма, умело прикидывающаяся криминальным триллером. Поначалу она вообще воспринимается как чернуха про свинцовые мерзости провинциальной жизни, но это лишь от контраста со стандартным кинопотоком. «Дочь» — жесткий, спокойный, истовый и умный фильм про любовь, справедливость, возмездие, веру, которые р-раз — и выворачиваются наизнанку. Про жизнь, короче. Крепкий сценарий, уверенная режиссура, великолепные диалоги, шикарные незасвеченные актеры (я только Звонареву узнал, да и та три раза на пять минут появляется). Известные мне и куда сильнее раскрученные отечественные драмы последних лет, от «Долгой счастливой жизни» до «Географ глобус пропил», заметно слабее.
Фильм общедоступен — лежит, например, в бесплатной части каталога онлайн-кинотеатра ivi.
Очень рекомендую.
Январь 2013
Ж
«Жесть»
Серятина, неожиданно проливающая свет на провал «Параграфа 78». Это, оказывается, родовой признак кино, спродюсированного Юсупом Бахшиевым: быть в начале идиотически гламурным и перенасыщенным продакт-плейсментом, в конце грязненьким, задействовать в видных ролях одних и тех же актеров, которых продюсер считает звездами (Куценко, Разбегаев, Ефремов, сам Бахшиев) и нарезать невероятные понты в каждом кадре. Видимо, Бахшиев хорошо изучил опыт предшественников и понял, что откровенно тусовочное кино снимать, конечно, можно – но лишь маскируя его под жанр. В связи с этим первая часть фильма делается как бы для тусовки и как бы Охлобыстиным-Константинопольским, вторая как бы для публики и как бы братьями Скоттами, и пипл как бы хавает.
По техническим причинам авишный файл «Жести», который я смотрел в ноутбуке, был рассечен надвое. Так вот, первая половина поначалу собиралась обойтись вообще без действия, и только в последний момент кинула зрителю динамичную подачку. Совсем как «Параграф». Вторая завертелась побойчей, но тоже не выходя за пределы клише, придуманных лет 30 назад и усвоенных отечественными мувимейкерами. Вот эта одновременное впадение в один и тот же прием выглядит особенно трогательным: почему-то режиссеры снимавшихся одновременно «Жести» и «Волкодава» независимо друг от друга решили, что было бы остроумно взять известного актера и укрыть его страшной маской, которая так и не будет сорвана до конца фильма. Прием, надо сказать, не проканал: зрителя не заинтересовало, кто там играл Жадобу и почему Терминатора вместе с Алексеем Серебряковым изображает (если верить титрам) еще какой-то дяденька.
Понятно, что эстетические ценности современной российской киноэлиты закладывались во второй половине 80-х годов в видеосалонах. Я сам, в принципе, такой, и для меня до сих пор не пустой звук бессмысленные слова «Тихая прохлада», «Шо Косуги» и «Майкл Дудикофф». Но при этом я не собираюсь заново знакомиться с культурными объектами, помеченными вот этими вот словами – а наше кино почему-то упорно желает снова и снова знакомить меня с отечественными аналогами перечисленных феноменов, хотя формально снимает не «Месть нинзя», а римейк «Чужих» или первого «Безумного Макса». Определенный прогресс в «Параграфе» по сравнению с «Жестью» налицо: здесь нет хотя бы Разбегаева. Зато есть певица Слава, стоящая двенадцати сотен Разбегаевых. Актриса Алена Бабенко, серовато сыгравшая в «Жести», как к ней и относись, все-таки похожа на живого человека. Певица Слава похожа только на избалованную дуру.
В нормальной стране человек, делающий одинаково бессмысленные и накалывающие зрителя фильмы с участием Куценко, давно бы разорился.
Но у нас особенная жесть и особая статья параграфа.
Апрель 2007
«Живой»
В свое время меня страшно оскорбило решение американской киноакадемии, которая предпочла эпохальному, как ни крути, «Криминальному чтиву» миленького, но серенького «Фореста Гампа». Потом я приутих, поняв, что так всегда бывает — и что так всегда будет. И везде.
В этом году, например, в Штатах, например, и в России, например. Там гасят довольно настоящий «Апокалипто» в пользу небрежно натужного, как «Международная панорама», хотя и грандиозного Бабеля Исаака Эммануиловича (в надежде, видимо, что Гибсон, как настоящий советский интеллигент, отличает Абеля от кабеля и поймет всю тлетворность антисемизьма). Здесь прокатили очень настоящего «Живого» в пользу искуственно насыпанного «Острова». Я люблю Мамонова и уважаю Лунгина, признаю, что фильм получился мастерским, но «Живой» перебивает его не замахиваясь.
Буду радоваться небуквальной реализации строк про то, что добежит слепой, победит ничтожный.
Такое нам и не снилось. Эх.
Январь 2007
«Жизнь без принципов» (Dyut meng gam; Life Without Principle)
Глобальный финансовый кризис беспощаден к неудачникам, особенно тем, кого гальванизирует окружение. Юная симпатяжка, нашедшая квартиру мечты, тормошит мужа-полицейского, утомленного бытовухой и свинцовыми мерзостями. Руководительница банковского департамента, глядя сквозь подчиненную, объясняет ее коллегам, что залог успеха — привлечение пайщиков в высокорисковые фонды БРИКС, а кто не привлечет, тот нам не нужен. А мелкие коммерсы брезгливо отслюнивают трудовые сотенные суетливому представителю выродившейся «триады» — просто чтобы отвязался и перестал маячить. Недорэкетиру придется поставить на кон несколько миллионов и жизнь нового кумира. Банковской подчиненной — обуть невинную старушку и стырить другие несколько миллионов. А упертого полицейского с принципами покажут по телевизору.
Джонни То известен как мой любимчик и мастер рассказывать самые возмутительные истории самым хладнокровным образом. «Жизнь без принципов» сперва воспринимается как довольно оголтелый капреализм и недобрая социалочка на злободневную тему. И вдруг выплывает нелинейность повестования, прыжки хронологии и почти не сдерживаемая глумливость интонации — особенно когда доходит до предпенсионного «шестерки», богато сыгранного Лау Чин Ванем в стилистике пушкинского Аракчеева, натурально преданный без лести б. грошевой солдат (грошевые представлены тут же в ассортименте и в стилистике уже барковской автоэпитафии). И все катится кувырком и задом наперед.
В общем, типичный То — в хорошем смысле этого слова.
Ноябрь 2012