Ural.Tatar, 30 мая 2023
Герои растут, взрослеют и стареют вместе со мной
(Название условное, публикация в сети не сохранилась, приведены вопросы в том виде, в каком были получены, и ответы в том виде, в каком были даны)
Альфинур Ахунова
* каждый роман о людях-расскажите о первом романе, как поменялись герои романов, какими они стали
Герои растут, взрослеют и стареют вместе со мной, моими детьми и кругом знакомых — с них (и с нас) я срисовываю большинство персонажей. Поэтому в первых романах основные герои в районе тридцатника, а дети либо младенцы, либо младшеклассники, а в последних что тем, что другим лет на десять-пятнадцать больше. Милые детишки стали нервными подростками, горящие молодце спецы — утомленными зрелыми дядьками и тетьками. Но им по-прежнему приходится в лучшем случае как-то справляться с внезапными неприятностями либо осваиваться в не очень ласковом к ним мире, а в худшем, но более характерном для моих сюжетов — спасать себя, своих близких, а то и всех вокруг. Не очень умело, умно и эффективно — но как уж получается. Просто потому, что больше некому.
* отличается ли аудитория Екб от др городов, ..и чем
Бросающихся в глаза отличий нет, но очевидно, что у уральских читателей есть огромное преимущество, связанное не только со вполне столичным статусом Екатеринбурга, но и мощной литературной школой, которая существует и разнообразно развивается здесь десятки лет.
* смогут ли роботы писать романы с будущим признанием читающей публики, получать литературные премии
Если говорить о коммерческом признании, то это вполне вероятно — модные книжки селебритиз и популярных блогеров уже сегодня проигрывают в искусности текстам, которые способна навалять хорошо обученная нейросеть, при этом эти книжки прекрасно продаются, обсуждаются и выкладываются в инстаграмчике. Квалифицированный читатель на такие фальшивые елочные игрушки, понятно, не поведется. Книга пишется душой, а роботы бездушны.
* стратегия татар: что самое определяющее для идентичности — главное? или мы станем русскими..
Представителем конкретной национальности человека делает язык и самосознание, в ряде случаев (в нашем, например) еще и вероисповедание. В принципе, для самоидентификации достаточно и одного из перечисленных факторов – миллионы человек, не знающих гэльского языка, иврита или идиша, не исповедующих католицизм либо иудаизм и носящих имена соседних народов, считают себя ирландцами либо евреями — сугубо по принципу кровного родства, который на серьезной исторической дистанции к значимым факторам отнести тяжело.
Я как татарин-хаджи, пишущий на русском, без труда (хоть и с печалью) могу представить себе существование нескольких миллионов человек, которые ни языком, ни привычками, ни диетическими и культурными пристрастиями не отличаются от живущих по соседству русских, китайцев или американцев, но считают себя татарами лишь потому, что считают себя татарами (ну и раз в год устраивают Сабантуй).
Условия для развития национальной культуры есть всегда – татары как нация вполне себе выживали и даже немножко развивались в самые лютые времена. Это вопрос не объектности, а субъектности: никто не даст нам избавления и не сделает татарскость удобной и престижной — кроме нас самих. И здесь нет фактора сильнее культуры и науки – современной и актуальной. К которым в конечном счете и сводится смысл названных факторов – языка, самосознания и вероисповедания.
* соцсети — где зарегистрированы, чем пользуетесь чаще всего; что это для вас: источник полезной информации, общение с друзьями, сообществами или что- то еще
В нулевые годы и первую половину десятых, как и для большинства пишущих и читающих сограждан, основной моей соцсетью был Livejournal. После того, как он неоднократно покончил жизнь самоубийством — Facebook. Последний все активней пытается исполнить тот же трюк. Тогда, видимо, придется перейти в Telegram (там я почти не пишу, а все больше читаю) — для Вконтакте и Инстаграма я староват, для Тик-тока вообще дряхлый динозавр, через три секунды отваливаюсь.
Текстовые соцсети дороги мне как возможность постоянного общения и эмоционального обмена в первую очередь с единомышленниками, интересными мне или просто приятными людьми. Есть конечно, и рабочие группы, в том числе закрытые, но основное время отнимают не они, а просто трындеж на те темы и с теми людьми, на которые и с которыми приятно потрындеть.
* ваши дети говорят, читают по-татарски
Почти не говорят и совсем не читают — в первую очередь, потому что у меня и супруги не было такого навыка. Мы оба выросли в русскоязычной среде, родители жены на татарском практически не говорили, мои говорили и даже пытались меня учить, но мне было лень. Опомнился я поздновато, поэтому продолжаю учить до сих пор. Обоих детей мы отдали в татарский садик. Сын успел его закончить, так что у него хороший, но пассивный словарный запас, который никак не используешь без практики — а ее нет. Дочь этим похвастаться не может, ей было два года, когда мы переехали в Москву. Татарского садика или школы поблизости от дома, естественно, не нашлось — мы обычный-то садик для дочери вымаливали полгода, а сына, учившегося во французской гимназии, пришлось перевести в школу с английским. На этом формальное обучение закончилось. Найти неформальный способ и, главное, повод заинтересовать детей языком я не сумел, хотя честно пытался — и буду пытаться дальше.
* расскажите о ваших родителях
Папа из Дрожжановского района, мама из Муслюмовского, это, соответственно, запад и восток Татарской республики. Познакомились студентами в Казани. Отец выучился на инженера-химика и всю жизнь проработал на заводах: авиационном, механическом, мебельном и на автомобильных. Мама по специальности преподаватель французского и немецкого языков, работала преимущественно клерком в заводских бюро. После КХТИ папу распределили в Ульяновск, там родился мой старший брат, потом я. В 1974 году отец поехал строить КамАЗ, мы за ним.
* какой бы вопрос Вы хотели услышать от меня и соответственно ответить на него (озвучите/ответите)
Ой не. Ответить мне нетрудно, но придумывание удобных вопросов для себя чревато шизофренией.
