Bookmate Journal, 21 сентября 2021
«Парочка-троечка Илонов Масков нам бы очень не помешала»: обсуждение сериала «Возвращение „Пионера“»
Шамиль Идиатуллин о том, что бывает, когда советские дети попадают в 2021 год
В Музее космонавтики в Москве прошла презентация книжного сериала Шамиля Идиатуллина «Возвращение „Пионера“» — истории о том, как советские подростки попадают в 2021 год. Помимо автора книги в обсуждении приняли участие журналист Николай Дубинин и писатель Дмитрий Захаров. Публикуем самые интересные фрагменты их беседы.
«Надо было, чтобы эти подростки чего-то стоили»
Николай Дубинин: Для чего в произведении нужен космос? Можно же было, например, перенести героев в будущее с помощью машины времени, как это обычно бывает.
Шамиль Идиатуллин: Надо было, чтобы эти подростки чего-то стоили. Мне нужно было придать им некоторую весомость. Они дети. То есть, для взрослого человека дети — это что-то такое не очень значимое. По голове потрепал, дал шоколадку — все, гуляй, пионер. А эти дети спасли мир. И они оказались без семьи и дома в мире, который для нас — привычный, родной, удобный, и лишь немного раздражает, а для них это что-то чудовищное. Если я беру героя, заслуживающего доверия и уважения, и показываю его глазами то, что происходит вокруг, то это, наверное, заслуживает немножко большего внимания и симпатии читателя.
Дмитрий Захаров: Шамиль, а тебе не кажется, что эта история про попаданцев наоборот?
Шамиль Идиатуллин: Абсолютно.
Николай Дубинин: Что делает писатель Идиатуллин? Он берет пионеров-героев и перебрасывает их из славного прошлого в наше время, где они попаданцы. У себя в мире они всех спасают некоторым образом.
Шамиль Идиатуллин: В тексте нет, на мой взгляд, реваншистского аспекта. Есть аспект такой немножко… холодного наблюдения.
Николай Дубинин: Ну да, у тебя персонажи говорят: «Вы все предатели».
Шамиль Идиатуллин: Персонажи, хочу обратить внимание, свалили из своего мира с большим облегчением. Они оказались не очень нужны в своих семьях. Их легко могли отпустить и на месяц, и на два, и в космос, и куда угодно. И сами они из-за этого не парятся. Во многом они надуты собственным чувством величия, во многом — идеологией, привычкой.
И все то, что им говорили, что «неправильно» — неправильно, когда бьют безоружных людей дубинками, когда трое-четверо нападают на одного, когда пропагандируется насилие, когда по телевизору обманывают — вдруг они видят все это вокруг себя. Естественно, их первая реакция — отторжение. Потом они уже пытаются как-то смириться.
Мне очень интересно было посмотреть, как читателями это будет понято. Одни действительно восприняли все как реваншистскую историю, другие — как просто светлую детскую фантастику, третьи — как очень жесткий сатирический текст, четвертые — как прекрасную приключенческую литературу, пятые — как «ну вот, че ты, козел такой, пишешь это, вместо того, чтобы писать что-нибудь взрослое, про серьезных людей». Любое из этих прочтений меня абсолютно устраивает.
Дмитрий Захаров: Не страшно, что тебя обратно в фантасты низведут?
Шамиль Идиатуллин: Я дважды лауреат премии «Большая книга», мне уже ничего не страшно. (Смеется.)
«Революция пришла, как положено революциям, такая, которую не ждали»
Николай Дубинин: Правильно ли я понимаю, что ты писал эту книгу фактически от лица себя в детстве?
Шамиль Идиатуллин: Да, но с некоторыми оговорками. Мне представляется некий срез меня 84-85 года: пионера, выросшего в большом промышленном городе, и, с одной стороны, мечтающего слушать музыку и читать книжки, которые мне не дают. А с другой стороны, готового порвать пасть тем, кто придет и скажет: вот возьми эту книжку, эти джинсы — и гуляй, вот тебе бочка варенья и корзина печенья. Я, естественно, Мальчишом-Плохишом быть не хотел, мы все были Кибальчиши. Вот такие Кибальчиши, они и прилетают в наше время.
Николай Дубинин: В 84-85 году, получается сколько лет тебе было? 14?
Шамиль Идиатуллин: Ну, да, 12-13-14.
Николай Дубинин: А ты можешь вспомнить, каким ты видел мир, условно говоря, 2021 года? Чего ты точно не представлял? Или наоборот, что ты представлял, а оно не свершилось — летающие машины, например?
Шамиль Идиатуллин: Я тогда не исключал, что будет атомная война, к которой у нас всерьез готовились в 83-84 году. После 85-го года было уже попроще, с повестки дня уходил этот образ: как мы вскакиваем с урока, бежим в бомбоубежище и прячемся там в надежде, что потом не придется заворачиваться в простыни и медленно ползти в сторону кладбища, как положено по правилам гражданской обороны.
Более-менее мы понимали, что вокруг многое изменится, но, скажем так, картинка, которая рисовалась в «Гостье из будущего», казалась совершенно неправдоподобной.
Нас учили, что мы живем в эпоху научно-технической революции. И я для себя пришел к контрреволюционному выводу, что революция закончилась, мы перешли к эволюционному пути развития. То есть, все, что мы видим вокруг себя, все изобретения, которые мы встречаем, сделаны, на самом деле, довольно давно — 20, 30, 40 лет назад.
Современные самолеты являются чуть-чуть продвинутой версией самолетов 40-50-х годов. Космические ракеты — тем более: это все изобрел еще Королев, и к восьмидесятым годам не сильно что изменилось. Телевизоры стали цветными, холодильники стали чуть более общедоступными, квартиры… у людей появились квартиры. Но это не то, чтобы вау-революция, это эволюция. И поэтому я предполагал, что будут, наверное, чуть побольше квартиры, что они будут у большего количества людей.
Николай Дубинин: Не сбылось.
Шамиль Идиатуллин: Да-да-да. Ну, ты знаешь, наверное, что к 80-му году советскому народу обещали коммунизм.
Николай Дубинин: А получили Олимпиаду.
Шамиль Идиатуллин: Получили Олимпиаду, да, а про коммунизм забыли. А коммунизм — это отсутствие денег, это «от каждого по способностям, каждому по потребностям»: ты просыпаешься утречком, на работу идти совершенно не обязательно — так, в охотку, поработал, тебе за это дали еду, путевку куда-нибудь на курорт, на море. Страна вечных каникул, которой нас лишили. Вместо этого нам предложили решение продовольственной программы. Это было актуально, потому что жрать уже становилось нечего, уже были введены талоны и прочее.
Будущее представлялось чем-то более-менее сытым, без талонов, и побольше всего хорошего, поменьше всего плохого. Но нынешний вариант не представлялся, конечно, совершенно.
Когда я вырос, выяснилось, что вот она, техническая революция, заново наступила. И с конца 90-х годов, благодаря интернету, носимым гаджетам и всему остальному, происходит цифровая революция. Именно революция-революция, которая сделала сегодняшний мир, наш облик, наши телесные привычки совершенно не такими, какими они были даже 10-15 лет назад, не говоря уж о том, что было лет 20-30 назад. Но революция пришла, как положено революциям, такая, которую не ждали.
Николай Дубинин: Потребительская.
Шамиль Идиатуллин: Да.
Николай Дубинин: В восьмидесятые вам говорили, что вы живете в эпоху научно-технического прогресса. Сейчас, мне кажется, абсолютно такая же ситуация: нам говорят, что мы живем в ситуации четвертой промышленной революции. Не обманка ли это?
Шамиль Идиатуллин: Мы вышли на плато, очевидно. Интересно, что в обеих эпохах есть совпадения: когда сбивают Боинги, например, южно-азиатские. Или когда входят-выходят из Афганистана. Или когда возникает страшная смертельная болезнь: в то время это был СПИД, в это время — пандемия коронавируса. И вот такие совпадения, возможно, намекают нам на то, что не только будущего нет, но и настоящего нет, и все это сплошной симулякр, который мы разыгрываем в какой-то виртуальной реальности, в матрице. А может быть, вот так оно и происходит, и надо теперь как следует, хорошенько переварить все, всосать клеточками организма, чтобы накопить сил для следующего рывка, который будет, может, подлиннее и интереснее для жителей Земли.
Николай Дубинин: Почему детям в 2021 году не понравилось?
Шамиль Идиатуллин: Потому что это советские дети, они привыкли к совершенно другому. Им не понравилось — как любому 13-летнему ребенку, выброшенному в чужие условия: даже если это будут условия абсолютно курортно-каникулярно-райские, ему сразу не понравится. Любой человек, оказавшись в детском лагере, плачет в первую ночь.
Даже если человек уезжает в эмиграцию — это трагедия. Не такая страшная, как в наше время, когда это был билет в один конец, но все равно это довольно тяжело, пусть даже ты всегда можешь вернуться. А тут ребятам вернуться некуда. И все кругом чужое: вода на вкус другая, едят не то, ходят не так, смотрят не то, дураки какие-то все. И ради этого, думают они — ну, это уже детское такое — ради этих людей мы жертвовали собой, ради этих людей мы, в принципе, пошли погибать. Они реально там пошли на самоубийственную акцию, которая в итоге спасла человечество.
Дмитрий Захаров: А тебе, как человеку, который не сразу переместился в 2021 год, а шел до него, получается, пятьдесят лет — тебе нравится в 2021-м?
Шамиль Идиатуллин: Ну, нет, на другое время я это, конечно, не променял бы.
«Чипы нормальные вставляйте в голову, а не эту туфту»
Николай Дубинин: Нас спрашивают — почему корабль выглядит как яйцо?
Дмитрий Захаров: Так, поправляю: это не корабль, а спускаемый аппарат.
Шамиль Идиатуллин: Ну захотелось, честно говоря. Я очень долго мучился с тем, как соединить неправдоподобный сюжет про уже сам по себе невероятный запуск подростков в космос с реальностью, которую можно было вообразить для 85-го года. Хотел сделать максимально правдоподобную вещь. Ну, как мы могли из наших субстанций и палок в 85-м году, имея некоторые навыки, придумывать что-то очень крутое технически, но не очень крутое дизайнерски.
Я долго продумывал космический корабль, изучал все проекты, начиная с тридцатых годов — и наши, и американские, и то, что Циолковский рисовал — и меня все это совершенно не устраивало.
Потом решил: сделаю корабль таким, какой бы я сам, не имея никакого технического образования, чисто логически придумал бы. А еще это немножко привет фильму «Аэлита» — в «Аэлите» был яйцеподобный космический корабль.
Николай Дубинин: Если представить, что подростки из 2021-го года попадут в будущее, что они там увидят?
Шамиль Идиатуллин: Абсолютно невозможно предсказать. Как писали братья Стругацкие, будущее всегда будет чужим, враждебным, оно всегда будет казаться нам очень пугающим. Потому что оно не для нас. Его построили наши дети. Вот мои дети — понятно, что я их люблю больше всего на свете, я жизнь за них отдам — но я в шоке от того, что они слушают, что они любят, что они смотрят. То есть, я включаю сразу своего папу, своего дедушку: так дедушка смотрел на моего отца, а отец смотрел на меня.
Мои дети будут смотреть на своих детей с таким же ужасом и думать: «Господи, ну нормальные же ребята, вот же — кругом полно хороших книжек, хорошей музыки, хороших каких-то, я не знаю, волновых развлечений, чипы нормальные вставляйте в голову, а не эту туфту, че вы, блин, творите-то?» А дети будут на них смотреть, меняя фильтр на глазах, и куда-нибудь улетать. Поэтому и бессмысленно, и невозможно предсказать будущее, и в этом как раз и интерес.
«Нужна парочка-троечка Илонов Масков»
Николай Дубинин: У Шамиля есть книжка, которая называется «СССР™», где группа энтузиастов строит Советский Союз в Центрально-Западной Сибири, где-то на границе. У них там не то, чтобы получается, но они, в общем, всячески — идеалистически — очень в это вкладываются. Хочу заметить, что в новом романе опять группа энтузиастов, а не какие-то институции: не государство, не какая-нибудь система РАН. Ты не очень веришь в институциональное развитие? Почему раз за разом моральным ориентиром у тебя выступает группа убежденных идеалистов?
Шамиль Идиатуллин: Я просто человек, который успел побывать и пионером, и комсомольцем, и больше, как говорится, не хочу. И я довольно плохо отношусь к любым попыткам сбить людей в стаю по формальному признаку, по признаку идеологическому тем более. Поэтому я не вхожу и не буду входить ни в какие творческие объединения — союз журналистов, писателей, людей с короткими носами и так далее.
Я всю жизнь работал в газете и знаю, что редакция может состоять из двух-трех человек, и она может делать в ежедневном режиме лучшую газету на обозримом пространстве. А может состоять из 150 человек, и люди будут гнать туфту. Потому что в первом случае они как бы работают не из страха, а из любви. А в другом случае — за бабки.
А вся жизнь — она из любви, в общем-то, происходит, без нее фигово. Энтузиасты — их сводит вместе единое, схожее или рифмующееся друг с другом представление о прекрасном и готовность это прекрасное творить.
Николай Дубинин: Нам пишут: «В общем, мое резюме такое: не дождемся, только в книгах и будем про это читать. Нужен Королев». Друзья, а вот нужен ли такой Королев сейчас?
Шамиль Идиатуллин: Это я сказал: нужны настоящие буйные — нужен Королев, нужен Кибальчич, нужен, если уж говорить о летной сфере, Жуковский. В конце концов, Илон Маск — парочка-троечка Илонов Масков — нам бы очень не помешала. Ну, а там как получится.
