Ответы на вопросы читателей, собранные книжным магазином «Лабиринт», 25 июля 2022
«Изменить мир мои герои готовы. Надеюсь, у них получится»: интервью с Шамилем Идиатуллиным
1. Уважаемый автор, как вы считаете, почему Россия так часто переживает кризисы в своей истории и как цивилизация эффективно может противостоять архаике и архаичному мировоззрению?
Это вопрос философский и политологический. В философии я слаб, а политология, как нам давеча объяснили, вообще не наука. Архаика как стремление вернуться в детство человечества, возможно, сродни инфантилизму, стремлению вернуть детство, когда тебе дозволялось кричать, капризничать, отбирать игрушки, бить тех, кому ты не нравишься, исходить из того, что все кругом дураки, один ты д`Артаньян — и достаточно зажмуриться, чтобы весь мир был наказан тьмой. Это очень сильное и обаятельное чувство, противостоять которому непросто. Я согласен с давно высказанной умными людьми мыслью, согласно которой на личном уровне все упирается в воспитание и эмпатию, умение ставить себя на место даже несимпатичного тебе человека и понимание простой истины: «Люди важнее идей», — а на общественном необходимы опробованные веками институции. Существования всего-то трех простеньких, но незыблемых институтов достаточно, чтобы удержать общество от сползания в архаику, комплекс превосходства, фундаментализм, милитаризм, олигархию и прочие массовые помешательства. Эти институты — регулярная демократическая смена власти, гласность и праведный суд. Если хотя бы один из институтов перестает работать, сползание ускоряется, если поражены все три, дело плохо. Создавать эти институты мы худо-бедно научились и даже вписали в Конституцию, осталось придумать, как сделать их незыблемыми.
2. На ваш взгляд, стоит ли возрождать такую организацию, как октябрята/пионеры/комсомольцы? Или стоит взять лучшее из прошлого и строить новое, с новым названием?
Мне как родителю в принципе не нравится схема, при которой кто-то будет командовать моим ребенком — тем более исходя из идеологических или политических соображений. Еще меньше мне нравится, что любой из организационных концептов исходит не из интересов детей, не из желания сделать их жизнь лучше, интереснее и веселее или стремления прокачать их скиллы, а из привычки выстраивать всех в три шеренги и заставлять ждать распоряжений начальства, держа равнение на флаг. Последние, предпоследние и все прочие попытки реализовать эти концепты на практике только укрепили мои опасения. В общем, я надеюсь, что и дальнейшие попытки окажутся провальными — просто в силу того, что ни зажигательной идеи, ни особого смысла за ними не стоит, — но в любом случае, страшно рад, что мои дети давно вышли из пионерского возраста.
3. Говорят, время разное на вкус. А какое послевкусие было в 1985 и 2021 в книге? Изменилась ли роль пионеров с изменением времени и могли они бы помочь, если попали бы в нужное время? Чем кардинально отличается 1985 и 2021 в книге?
Послевкусие, думаю, разное у разных героев. Для пионеров 1985 год родной, пусть там бедновато, проблемы с родителями и можно получить камнем в глаз, — а 2021-й, с джинсами, карманными компьютерами и пиццей, все равно чужой и, значит, неприятный. А для наших современников родной как раз 2021 год — окажись они в 1985-м, ужаснулись бы, думаю, куда сильнее. Просто оптика в романе настроена преимущественно под взгляд подростка, жесткий, бескомпромиссный и оскорбленный в лучших ожиданиях. Ну и точка входа сыграла, конечно, роль: если бы ребят встретили как героев, цветами, транспарантами и экскурсией, восприятие нашего мира, наверное, было бы са-авсем иным. Но прекрасное далеко оказалось сюжетом из передачи «Международная панорама», да к тому же быстро перешло к прямым угрозам.
А изменить мир и помочь почти что всем герои как раз готовы. Надеюсь, у них получится.
4. Жалеете ли вы о том, что сегодня нет такой большой организации, как пионерская, которая объединяла бы всех детей?
Нет. Дети и так объединены кучей факторов — возрастом, ростом, весом, школой, страной, пристрастиями, соцсетями, играми и чем только не. И каждый сам выбирает, с кем ему объединяться плотнее. В принудительную дружбу я не верю, а сужение многих возможностей до одной считаю бедой.
5. Что было раньше: бог или смерть?
Бог, конечно. Смерти без жизни и бытия в широком смысле не бывает, а кто их создал? Большой взрыв, эволюция, Всевышний — у Аллаха и его деяний много имен.
6. На значке Всесоюзной пионерской организации им. В.И. Ленина был изображен костер с пятью поленьями и тремя языками пламени. Костер символизировал огонь революции, который охватит весь мир, языки пламени — три поколения революционеров: пионерию, комсомол и партию. Можете ответить: а что символизировали пять поленьев?
Не могу. То ли не знал никогда, то ли забыл, а гуглить неспортивно. Но значки у нас мало кто носил: они отцеплялись при первой же потасовке в школьном коридоре, коварно втыкались то в руку, то в грудь во время переодеваний на физру, к тому же булавка отламывалась почти мгновенно. В октябрятском возрасте еще было интересно поспорить о сравнительных преимуществах металлической и пластмассовой звездочек, но к девяти годам тема значков становилась совсем скучной — а байки про профиль Троцкого на зажимах и значках до нас, к сожалению, не дошли.
7. Какие ваши собственные воспоминания о пионерии?
Как о части детства — теплые и нежные, конечно. Как об организации, наполнявшей жизнь принудиловкой, часовыми стояниями на линейках, глажкой галстука, да еще и дававшей завучам дополнительный кнут — угрозу исключения из пионеров за двойки, хулиганство или вызывающий тон, — конечно, брезгливо прохладные.
8. Романтики Средневековья обращались к Луне, «открыватели новых земель» мечтали о Венере, дети двадцатого века надеялись обустроить Марс… Что в космосе ищут люди эпохи интернета? И что в космосе будут искать те, кто родится лет через пять-десять, неужели вай-фай?
Те, кто продолжает осваивать космос всерьез, думаю, живут мечтой — кто-то, конечно, вполне прагматичной, связанной с экономическим процветанием и военным господством, но большинство вполне романтичной, детской, вычитанной в фантастике и подростковых энциклопедиях: человечеству пора выйти из колыбели, Великое Кольцо без нас не построят, пыльные тропинки далеких планет и Аэлита ждут, лейтенант Рипли будет отомщена. Те, кто сегодня читает, смотрит, играет, или лежит, уставившись в звездное небо, будут, полагаю, исходить из той же мечты. Остальным хватит вайфая.
9. Шамиль, очень понравился ваш Убыр. Это так мистично и самобытно. Почему теперь вдруг Пионеры?
Возможно, потому что они, я надеюсь, не менее мистичны и самобытны. Я люблю читать очень разные книги, а пишу только те, которых мне остро не хватает. Поэтому они и получаются разными. Смысл-то примерно одно и то же читать, а тем более придумывать.
«Возвращение «Пионера» — мой девятый роман, «Убыр» был третьим. Мне очень хотелось узнать, чем кончатся оба — как и остальные семь. Понятно, что в шпионском романе все не так, как в этнофэнтези, а в технотриллере про гибридную войну — не так, как в печальной социальной утопии. Узнать можно всего одним способом — придумать и дописать. Вот и приходится.
10. Каким вы были пионером? Какие поручения пионерской дружины вам нравилось выполнять, а какие нет? И что вам самому дала пионерская организация?
Заурядным. На меня как-то сразу, класса с четвертого, повесили проведение политинформаций, и больше ничем особо не напрягали, что меня вполне устраивало. А, еще читал стихи на выступлениях перед шефами и несколько раз стенгазету рисовал и в школе, и в лагерях — просто отвертеться не удалось. Участие в сценках и школьных спектаклях, как и организация дискотек, наверное, не в счет — они готовились не по пионерской линии и с удовольствием. В отличие от.
Интересно, что отбрыкиваться от бессмысленных ритуалов я даже не пытался. Это, наверное, стало основным уроком пионерской организации: выполнять и терпеть довольно трудозатратные и совершенно никому не нужные действия. В детстве и юности это умение пригождалось постоянно. Боюсь, эти навыки снова становятся востребованными.
11. Расскажите про день, когда вас принимали в пионеры.
Я родился в декабре, в школу пошел в шесть лет, а в пионеры принимают с девяти. Соответственно, к Новому 1980 году все одноклассники уже ходили с галстуками, один я, как лох, светил белым треугольником в вырезе форменной куртки. Принимали меня по весне, в последней группе, вместе с двоечниками и хулиганами — и завуч, выступавшая с напутственной речью, не преминула отметить, что «Вы, конечно, не образцовые ученики, и теперь вам придется подтянуть учебу и поведение, чтобы оправдать высокое звание пионера». Я, по-моему, гоготнул даже. Но, кстати, третий класс стал последним, который я окончил с «Похвальным листом» — больше я отличником не был, а поведение-то у меня из-за живости характера и длинного языка никогда примерным не получалось. Совпадение? Безусловно.
12. Хотели бы вернуться в то время, но не как ребенок, а взрослым? Ведь в детстве все кажется лучше, а о проблемах взрослых не знаешь.
О нет. Шпаликов прав, истина проста: никогда не возвращайтесь. Я, естественно, не в восторге от настоящего времени, но я его часть, и оно наступило в том числе моими усилиями, пусть я мечтал о вполне противоположном — значит, за него я и отвечаю. Дезертировать было бы нечестно и подловато.
Вопрос впадения в детство я готов обсудить чуть попозже — хотя, боюсь, тогда все тем более решится без меня.
13. Что потеряли современные дети, которые не были пионерами? А что приобрели благодаря отсутствию этой организации?
Выше я на похожие вопросы уже ответил. Есть у меня подозрение,что совсем уж определяющие потери и приобретения с присутствием и отсутствием пионерии не связаны. Тем более, что на моей памяти она была лишь придатком к системе среднего образования, а оно, насколько я могу судить, в сущностной части за последние сорок лет особо не изменилось.
14. Скажите, пожалуйста, как рано вы начали писать? И что вас на это сподвигло?
В детстве я мечтал быть писателем, а адские стишки кропал лет с трех — но, к счастью для всех, быстро переключился на прозу. Фантастический роман про пиратов с лазерной пушкой и их путешествие во времени я начал писать лет в десять — забросил, кажется, на второй странице. Почему начал, понятно: страшно хотелось что-то такое почитать, а написать что-то такое никто не удосужился, вот и пришлось самому.
Лет в четырнадцать умные люди убедили меня идти в журналистику — я, побурчав, согласился попробовать, тем более, что к тому времени опыт публикаций у меня, как ни странно, уже был: обе городские газеты, не сговариваясь (и не спросив разрешения, гады), перепечатали куски моей огроменной статьи про партизан Аджимушкая из пионерлагерной стенгазеты. Я принялся юнкорить, а рассказики писал в стол, некоторые даже умудрился добить (теперь они, к счастью, утеряны). В шестнадцать я поступил на заочное отделение журфака и устроился в газету на полную ставку, и тут уже стало не до работы в стол. Потом я перевелся на очное отделение, полтора года побездельничал и из принципиальных соображений написал «в стол» разухабистый боевик, крупно указав на первой страничке: «Не предназначен для публикации», — чисто чтобы убедиться, что могу и придумать, и долго писать, и финишировать. Доказал — и снова пошел в газету. Писал по две-три заметки в день, что, понятно, не оставляло ни сил, ни слов для чего бы то ни было еще. А через десять лет дорос до замглавреда и вскоре — главреда, который писать ничего не должен. Организм не писать уже не мог — пришлось стравливать пар в текст, не имеющий отношения к газете и журналистике вообще. Через несколько лет первый роман дописался.
15. Если не секрет, в чем или где черпаете вдохновение?
Про вдохновение я мало что знаю. Просто придумываются, слышатся или замечаются любопытные ситуации, герои, фразочки, которые грех не записать. А потом некоторые из них сцепляются в ком типа снежного и тащат на тебя лавину идей, смыслов и пронзительного понимания: я хочу прочитать такую книжку. Но сперва надо написать. Это трудно, неприятно, отнимает законные выходные и время сна, но хочешь прочитать — пиши. И я пишу.
16. Что вы думаете о книге «Лето в пионерском галстуке»? Было ли что-то подобное на самом деле и насколько этично писать об этой теме сегодня? Оправданы ли волны негодования и хайп вокруг данной темы?
Негодование глупо и неоправданно — на мой взгляд, оно представляет собой полный аналог стариковского брюзжания по поводу развратного, чуждого и некультурного буги-вуги, «Ласкового мая», расклешенных или ушитых джинсов или нигилизма. Отцы и дети, версия бугагашечная.
Вопрос про «Было или нет» несущественен, а заявление про пропаганду ЛГБТ глуповато: книга представляет собой фанфик, чистейшую девичью фантазию на трогающую девичье сердце тему, подсудную часть которой ни авторы, ни читатели не смогут применить на практике при всем желании. Про «чистейшую» я не оговорился. И авторы, и девяносто девять процентов читателей этой книжки — девочки и девушки, привыкшие читать ровно такие тексты. Это вполне логичный подход: абсолютному большинству девочек интересна тема отношений, трагических препятствий, запретной любви — при этом, как в хорроре, очень значим вопрос личной безопасности: маньяком с топором особенно приятно любоваться в компании друзей и из надежного укрытия. А что может быть безопаснее для невинной девушки, чем отношения двух мальчиков, которые девушками не интересуются?
Ярость пожилых дяденек, которые не поленились найти не для них предназначенную книгу, содрать с нее предусмотренный законом целлофан и отыскать неприятные им куски, гораздо больше говорит не о книге, а о дяденьках.
17. Ездили ли вы в пионерский лагерь? Что больше всего запомнилось, что нравилось? Какие страшные истории рассказывали друг другу перед отбоем?
Да, конечно. Кое-что из не воспоминаний даже, а доброй памяти о лагере стало первыми главами «Возвращения «Пионера»», а совсем глубокое погружение обеспечит первая часть романа «Город Брежнев», действие которой происходит как раз в приморском пионерлагере в 1983 году.
18. Когда вышел фильм «Гостья из будущего», мечтали ли оказаться на месте Коли?
О да. Гораздо больше меня устроило бы место не киношного, а книжного Коли — «Сто лет тому вперед» я прочитал гораздо раньше, чем вышла экранизация, а приключения в повести побогаче, чем в телефильме. Но и от киноверсии я бы, естественно, не отказался: Космозоо, флипы, Вертер, Наташа Гусева, в конце концов.
19. Вы ностальгируете по советскому времени?) Если да, то что вам больше всего хотелось бы вернуть в наше время из СССР?
Ностальгии точно нет, есть понятная грусть «Ах детство, детство, ты куда ушло». Раньше была, как у многих, сентиментальная печалька по великому-могучему-советскому, но сентиментальность многих обернулась ресентиментом, который пытается вернуть могучий-советский больно уже страшным и антисоветским способом — со мной уж точно никто не советовался. Поэтому я вслед за кассиршей из другой песни предпочту ответить: «Билетов нет». Я, в отличие от героев «Возвращения «Пионера»», в нынешнее время пришел естественным путем, взрослея и старея день за днем и год за годом. И возвращать в него ничего из уже прожитого и оставленного позади не надо. В раннем СССР получше обстояло с интернационализмом, в позднем — с социальным равенством, но выдернуть один симпатичный компонент, не подтащив вместе с ним кучу менее симпатичных, боюсь, невозможно. Значит, надо не перетаскивать, а придумывать заново.
Мы научимся создавать будущее, тем более позволяющее не тосковать о любом прошлом, лишь когда перестанем жить прошлым — и тем более убивать в его честь.
20. Здравствуйте, Шамиль. Желаю вам творческих успехов, достижения всех поставленных целей и задач. Увы, не читая ваши книги, сложно задать вопрос, а банальные вопросы по типу «как вы относитесь к пионерам» и «когда родился Ленин»… не хочется отнимать ваше время, поэтому желаю вам от чистого сердца и далее продолжать развивать тему, которую развивали Советские фантасты, как Кир Булычев, Стругацкие, Ефремов и другие. Обязательно ознакомлюсь с вашим творчеством, всегда нравилась научная, космическая фантастика.
Спасибо! Я уважаю Ефремова, люблю Булычева и давно вхожу в число яростныхм фанатов Стругацких — но все-таки смею надеяться, что темы развиваю другие, свои. Интересно будет узнать Ваше мнение после того, как знакомство станет предметным.
21. У меня только один вопрос: какие пионерские песни вам нравятся? Мне «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры — дети рабочих»!
Я с малых лет, так уж вышло, привык презирать официоз, в который включались и пафосные марши, и телеэстрада, и, конечно, пионерские песни. Мы предпочитали дворовые, про пиратов, летчиков и моряков, в том числе американских, которых в конце непременно уконтрапупливали наши. Лет с десяти я знать ничего не хотел, кроме Высоцкого, с шестнадцати надолго припал к рок-музыке. А эстраду и пионерские песни мы использовали преимущественно в изувеченном виде: «Барабан был плох, барабанщик сдох», «И скрылась из глаз под машиной «БелАЗ»», процитированная же Вами исполнялась сугубо как «Взвейтесь кострами, бочки с бензином, мы их потушим керосином»,
22. Вы используете в качестве прототипов для персонажей кого-то из своих знакомых?
Конечно. Кого еще-то? У литератора нет кормовой базы кроме себя, семьи и знакомых. Тем и живем.
23. Есть ли у вас какие-либо хобби, кроме любимой писательской деятельности?
Я работаю в газете, поэтому любимая (иногда) писательская деятельность как раз и относится к хобби. На большее времени вообще не остается. Ну, читать люблю, кино смотреть. В детстве марки собирал, пока любимый кляссер не стырили. С семьей общаться очень люблю. Надо это почаще делать.
24. Если бы можно было путешествовать во времени, вы бы отправились в прошлое или будущее? И нужна ли вообще человечеству машина времени?
Если ненадолго и не очень опасно, я бы, конечно, повсюду поскакал, интересно же. Прошлое, наверное, привлекательнее, потому что более-менее знакомое, интересно сравнить наши знания с тем, как там на самом деле было. А будущее интригует, конечно, но вряд ли мы что-нибудь в нем поймем, как вряд ли что-нибудь понял бы средневековый крестьянин, попавший в коворкинг, в цех сборки смартфонов или на главный конвейер автозавода. И в любом случае оно вряд ли нам понравится. И это правильно. Оно должно нравиться не нам, а нашим внукам и правнукам, которых мы не знаем и не узнаем, но все равно ведь любим.
Машина времени есть в каждом человеке, две штуки сразу. Одна — сам человек, движущийся из прошлого в будущее, другая — его сознание, умеющее переноситься в любую точку прошлого, настоящего и будущего, которое способно вообразить. Пока этих машин вполне достаточно.
25. Как вы считаете, сложно ли уживаться с творческими людьми? И почему?
С людьми вообще уживаться сложно, все такие разные, капризные и чувствительные. Но любовь и эмпатия, — — взаимные, понятно, — позволяют и ужиться, и быть счастливым с кем угодно, неважно насколько этот человек творческий или бесталанный. Если человек чудак на букву м, это не потому, что он больно творческий, а потому что он на эту вот букву, и обращаться с ним лучше соответственно, — то есть лучше не уживаться совсем.
26. Если бы у вас была возможность путешествовать во времени, в какой век, год вы бы предпочли отправиться?
«А можно все посмотреть?» (с) Нет у меня особых предпочтений, ощущения, что я непременно должен был родиться в другую эпоху, или что в истории человечества и Вселенной после Большого взрыва были отдельные определяющие моменты. Боюсь, не было момента разделения амебы, решительного выползания кистеперой рыбы на берег, первого выпрямления обезьяны, первой заточки кремния, первого наскального рисунка — каждый из этих процессов был размазан на годы, столетия и тысячелетия. Замучишься любоваться.
Но вот за Большим взрывом понаблюдать было бы интересно, скрывать не стану.
27. А почему именно пионерия? Вам нравилось это движение или вы не успели побывать пионером?
Что почему? Книжка не про пионерию. «Пионером» называется космический корабль — по вполне банальным технологическим причинам, которые объясняются в романе. Менее банальные причины заставили составить экипаж из подростков, которые оказались пионерами по статистически неизбежным причинам.
Движение мне нравилось с оговорками, перечисленными выше, побывать успел.
28. Скажите, чего для вас в вашей профессии больше — радости от самого процесса написания книги или тяжёлого труда?
Какие ощущения вы испытываете, когда в книге поставлена точка — как будто камень с плеч сняли или горечь от расставания с полюбившимися героями?
Радости, честно говоря, нет совсем, есть труд и раздражение в связи с тем, что отлынивать больше не получается: текст навалился и душит, и надо постоянно придумывать и выдавливать из себя, как чирей.
А ближе к финалу, да, нарастает ликование: «Вот сейчас-сейчас, три листа осталось! Два!! Один!!!» — и под это ликование несешься к концовке, как с горки. А потом коро-отенький миг эйфории: все, дописал. Я герой, я молодец. Отдохну недельку, глаз размылю и начну вычитывать, черкать и переписывать.
Горечи расставания с героями тоже нет. Я их придумал, я их провел через дикие испытания, я постарался довести живыми до финала всех, кого смог, — все, теперь они живут сами по себе и, если повезет, в доброй памяти читателя. А я уже ни при чем, и слава Богу.
29. Есть ли у вас такая мечта, которая, возможно, никогда не осуществится?
Мечты только такими и бывают. Иначе это не мечты, а желания. И то обстоятельство, что иногда исполняются самые безнадежные мечты — прекраснейшая часть жизни.
30. Откуда вы берете сюжеты для своих произведений?
Из головы. Придумываю с нуля, сочиняю на тему «А что, если» или тасую обыкновенные вроде стеклышки, пока они не сложатся в необыкновенный и интересный лично мне узор, который можно потихонечку начать разматывать.
31. Какие у вас творческие планы? Есть черновики новых шедевров?
Планы богатые: например, хотелось бы дописать застрявший после февраля роман. Черновиков шедевров, к сожалению, нет, ни новых, ни старых. Они очень дорого стоят, да я и не коллекционер.
32. Если бы у вас была возможность совершать космические перелёты, то хотели бы вы полететь куда-нибудь (и если да, то куда)? Как вы считаете, есть ли во Вселенной параллельные миры?
Да, конечно. Все и сразу. Хотелось бы просто подняться за атмосферу и опробовать невесомость, хотелось бы прогуляться по Луне и Марсу, проехаться на астероиде, выскочить и взглянуть со стороны на Солнечную систему и Галактику, пересчитать Галактики, познакомиться с инопланетянами, безнаказанно заглянуть в Черную дыру — в общем, испытать все, про что читал в любимой фантастике — и чтобы мне за это ничего не было. А кому бы не хотелось?
Параллельные миры с самого начала были чисто литературным приемом, позволяющим заострить сюжет и ярче подсветить героев. Прием немножко заезженный, но славный — однако верить в него странновато.
33. Скажите пожалуйста, а вспомните ли вы книги, которые вы читали, когда были пионером, и о пионерии?
Да я их и не забывал никогда, и упоминаю довольно часто. Моим первым любимым писателем стал Владислав Крапивин. Он довольно активно педалировал пионерскую тему, но любили его все-таки не за это. Аркадия Гайдара, икону пионерского движения, я тоже читал всего и неоднократно. Но тут следовать учесть, что Крапивина пионерские кураторы всегда очень не любили и считали смутьяном, а Гайдар долго не позиционировался как совсем уж детский писатель, «Судьба барабанщика» же вообще его едва не погубила: первую публикацию оборвали на середине, автор уже начал готовиться к аресту, но пронесло, к счастью.
Классика так называемой пионерской прозы была собрана в 12-томной «Библиотеке пионера.» Повести там большей частью крепкие и действительно знаковые для своей эпохи, но сейчас я с чистой совестью готов рекомендовать не более пяти из нескольких десятков текстов. А нежную любовь, помимо Гайдара и Крапивина, испытываю только к одному автору, которого с некоторой натяжкой можно назвать пионерским: Юрию Томину. Он крут и велик.
34. Каковы ваши самые яркие ретро-воспоминания? Что ярче вспоминается: быт, школа, досуг? А вспоминаете первые любовные истории?)
Как довольно активный автор я, к сожалению, давно пожрал все свои сколь-нибудь яркие воспоминания, чтобы конвертировать в кусочки книг — и теперь сам, пожалуй, не вспомню, что и как было на самом деле, а что я додумал для сюжета. И не щадил я, понятно, ни дом, ни школу, ни лагерь, ни кружок радио, ни сбор макулатуры, ни махычи, ни учения по гражданской обороне — все в дело пошло. Любовные томления, увы, тоже.
Зато теперь, после додумывания и докручивания захватывающих моментов, есть что вспомнить.
35. Скажите, пожалуйста, чего в вашей работе больше — каждодневного труда или вдохновения? И что вы делаете, когда муза не спешит?
Музы у меня никогда особо не было. Есть понимание, что текст взял за горло и не отпустит, пока не напишешь, поэтому надо срочно садиться писать — и дописать поскорее, пока не задушил и все соки не выпил. Долгая работа над текстом очень истощает и нервирует. Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь — и муза тоже не поможет. Только сами-сами.
