«Горький», 9 июля 2018
Выход в свет и вокруг него
В волгоградском издательстве «Принтерра-дизайн» вышла книга липецкого исследователя Алексея Караваев «Фантастическое путешествие «Вокруг света»» — с одной стороны, заметный памятник литературно-познавательным журналам и классической фантастике, с другой – серьезная заявка на создание новой издательской ниши, посвященной изучению и закреплению важных уроков прошлого подчеркнуто современными методами.
Журналы в советское время были могучим необозримым архипелагом, как и фантастическая литература. Сейчас от обоих феноменов остались крохи да ножки, но старожилы-то помнят. Или думают, что помнят – больно уж протяженную историю накопили эти явления. Книга Алексея Караваева подтверждает, что, скорее, не помнят — совсем.
История советских журналов очень важна и скверно изучена. Громкие скандалы с погромами журналов «Звезда» и «Ленинград», конечно, общеизвестны. Поклонники отдельных жанров и авторов не успели забыть скандалы помельче, связанные с провинциальными либо специализированными журналами: досрочное прекращение публикации триллера «День Шакала» Фредерика Форсайта в алма-атинском «Просторе» (в тексте якобы усмотрели пошаговую инструкцию для подготовки покушения на первых лиц государства и лично товарища Брежнева) и фантастической эпопеи Артура Кларка «2010: Космическая одиссея-2» в «Технике – молодежи» (выяснилось, что все советские космонавты в тексте носят имена советских же диссидентов), а также изъятие из библиотек номеров улан-удэнского «Байкала» и иркутской «Ангары» (за публикацию «идейно порочных, аполитичных повестей» братьев Стругацких «Улитка на склоне» и «Сказка о Тройке»).
Но до сих пор ни в массовом сознании, ни в общедоступных исследованиях, кажется, не было цельной картины существования советских журналов как удивительного феномена, рожденного сшибкой трех разновеликих устремлений. Власти был нужен инструмент, способный продлить, расширить и углубить функцию газеты (которая не только коллективный пропагандист, агитатор и организатор, но, главное, – трансформатор реальности в единственно правильную картину). Читателю были нужны интересные развлечения и пища для ума, калорийная и разнообразная. А редакции было нужно удовлетворить две этих потребности – в меру собственных сил, возможностей и представлений о прекрасном.
Инструментарий, охватывавший практически все возрастные, социальные и профессиональные страты, был богат и обширен, от «Веселых картинок» до «Здоровья» и от «Работницы» с выкройками до «Кругозора» с грампластинками. Но и в богатейшем арсенале журнал «Вокруг света» оказался одним из ударнейших инструментов. Он сочетал два самых манких контентных направления, географическое и фантастико-приключенческое, он всегда был очень тиражным (под 3 млн экземпляров в лучшие годы) – и он, так получилось, накопил богатейшую историю, на которую можно было опираться и от которой можно было отталкиваться.
Книга Алексея Караваева препарирует и анализирует каждое из этих достоинств – и массу других.
Караваев живет в Липецке, работает в книжном магазине и считается одним из столпов так называемого старого фэндома, с советских времен объединявшего продвинутых любителей фантастики. В 90-е он вместе с приятелем Сергеем Соболевым издавал любительский журнал «Семечки», затем время от времени писал обзоры для сборников и фантастической периодики. На смену «Семечкам» пришло микроиздательство «Крот», которое с середины нулевых годов выпускало символическими тиражами, в основном от 20 до 50 экземпляров, работы по фантастиковедению (от сборника «Фантастика глазами биолога» маститой Марии Галиной до монографий с названиями вроде «Дискурсивно-нарративная организация романа А. Н. и Б. Н. Стругацких «Хромая судьба») и некоммерческую фантастику, отечественную и переводную, а последние годы печатает теми же тиражами, эксклюзивно и дорого, книжки непереведенных классиков (кое-что потом переиздают мейджоры – в этом году, например, в «Эксмо» вышел полный перевод романа Альфреда Бестера «Моя цель – звезды» («Тигр! Тигр!»), впервые изданный именно «Кротом»). Самым громким релизом «Крота» стало завершение проекта «Неизвестные Стругацкие»: издание десятитомника черновиков, дневников и писем знаменитых фантастов, заброшенное гигантом АСТ из-за коммерческой бесперспективности, было подхвачено Соболевым и волгоградским издательством «ПринТерра-дизайн». Четыре последних тома вышли в Волгограде микротиражом (100 экземпляров против 3 тыс. АСТовских), при этом качество полиграфии выросло в разы – как, понятно, и цена каждого томика.
Та же «ПринТерра» издала и «Фантастическое путешествие «Вокруг Света»» — вторую часть затеянного Караваевым цикла визуальных очерков «Как издавали фантастику в СССР». И это была уже игра в другой лиге – в общем-то, никогда в России не существовавшей.
Караваев сперва просто копался в древних книжках и журналах, сканировал и выкладывал в форумах наиболее потрясающие обложки, картинки и стыки текстуры. Потом начал выстраивать из них развернутые повествования, размаху и визуальной роскоши которых оказались тесны даже тематические сайты.
Печатная версия проекта стартовала три года назад — роскошным томищем «4 истории» (глянец, суперобложка, тканевый переплет, вес под полтора кило, тираж 1 тыс. экземпляров), 268 страниц которого вместили четыре богато иллюстрированных очерка: о легендарных сериях «Библиотека приключений и научной фантастики» (известной также как «рамочка») и «Зарубежная фантастика» издательства «Мир», об истории публикации фантастики в журнале «Техника — молодежи» (включающей, понятно, скандал с именами диссидентов), и об эволюции советского научно-фантастического очерка. Автор и издатель, по сути, сразу заявили несколько принципов: упор на визуальную сторону (на картинки приходится, как правило, от половины до трех четвертей каждого разворота, часть разворотов занята иллюстрациями полностью), хронологический подход (каждый очерк рассказывает об истории серии или явления от первого выпуска к последнему), тотальность (автор разыскал, внимательно прочитал и изучил в деталях каждую книгу серии, фантрассказ журнала и очерк цикла — и каждый из этих кунштюков представлен как минимум сканом обложки или рисованной заставки, а зачастую и еще парой выразительных картинок), подчеркнуто служебный характер текста, вроде бы лишь поясняющего смысл и последовательность приведенных картинок, при этом жестко вписывающего маленькую историю отдельного рассказа или романа в большую историю — книгоиздания, литературы, идеологии, страны и мира.
Трудно вспомнить другой издательский проект такого размаха и такой уровни проработки. Трудно поверить, что довольно колоссальный труд выполнен, по сути, одним человеком в свободное от основной работы время, без грантов, краудфандинга и просто организационной поддержки. Еще труднее было поверить, что издание не окажется разовым релизом. Поверить пришлось и в это, и в то, что дорогие высококачественные проекты можно реализовывать в наше время, в провинции, на ограниченной ресурсной базе и вдолгую. Караваев и «Принтерра», по сути, выступили маркетмейкерами, создав с нуля исследовательскую и рыночную нишу, которая в условиях торжества гик-культуры выглядит вполне перспективной.
Второй том, выдержанный в том же оформлении (388 страниц и вес под два кило), держится тех же принципов — только историчность в нем стала совсем вопиющей и местами пугающе актуальной. Книга рассказывает об истории журнала «Вокруг света» с 1860 по 1991 год, а также о запущенном в 1961 году приложении «Искатель». Рассказывает так же красочно, кратко и емко: от двух до пяти картинок на разворот, абзац-другой на описание заметной повести или рассказа, каждая главка посвящена отдельной микроэпохе («Дыхание близкой войны», «Без фантастики» «Научно-художественный!»), знаковой публикации («Голова профессора Доуэля», «Пасынки Вселенной») или легендарному редактору («Сапарин», «Александр Полещук»). Караваев отыскал и прочитал каждый из тысяч номеров «Вокруг света» и «Искателя», отследил истоки и последствия многих публикаций и куда жестче, чем в первой книге, вписал журнальные события в контекст истории и политики.
В конце девятнадцатого века «Вокруг света» воспитывал грезящую африканскими и американскими приключениями армию чеховских Монтигомо Ястребиный коготь, в 20-е и 30-е — сперва а-эн-толстовских Гусевых, готовых разжигать революцьонный пожар в Африке, Америке и на безвоздушном Марсе, потом — бойцов и краскомов грядущей войны, а после войны реальной и страшной — волшебников мирного строительства и операторов атомного трактора, которого пока нет, но вроде бы вот-вот что-то такое придумается. С конца 50-х журнал снова стал аналоговым девайсом, позволяющим переживать приключения в самых причудливых местах планеты, Вселенной и придуманных миров без помощи Юрия Сенкевича, игровых приставок и интернета.
«Фантастическое путешествие «Вокруг света»» дает богатый материал как для поучительных сопоставлений, так и для изысканий различной степени серьезности: материала там на десяток диссертаций и сотни гиковских лонгридов. Любопытно ведь, как идея рассказа Николая Баскакова «В погоню за световым лучом» (напечатан в журнале в 1935 году) отслеживать и записывать голоса умерших тысячу лет назад знаменитостей, отраженные другими планетами и звездами, дошла не только до Сергея Снегова, воплотившись в рассказе «Умершие живут» (1971 год), но и до Томаса Шерреда (повесть «Попытка», «E for Effort», 1947), а потом и Гарри Гаррисона («Фантастическая сага», «The Technicolor® Time Machine», 1967). Или как рассказ Михаила Немченко «Летящие к братьям» (1960) про нашествие космических индейцев не только отозвался в повести «Миссионеры» Любови и Евгения Лукиных (1989), но и умудрился выйти в один год с «Крестовым походом в небеса» («The High Crusade») Пола Андерсона. Или как получилось, что основой для повести Леонида Платова «Предела нет!» (1970) о военном разведчике, ставшем жертвой испытаний психотропного оружия в нацистском концлагере, стал рассказ того же автора «Аромат резеды», опубликованный в 1939 году – задолго до войны и испытаний психотропного оружия на военнопленных.
Еще любопытней вписанность текстов и их носителей в эпоху. Книга толково объясняет, как политические и идеологические установки сказывались на количестве, качестве и стране происхождения фантастики, ее тематике, профессиональных и социальных особенностях героев и просто на допустимом накале интриги.
Караваев подробно описывает и богато цитирует отдельные номера журналов, окуная читателя в тогдашнюю актуальность, стилистику, графические традиции и оптическую среду. Отдельная жемчужина очерков — краткий пересказ опубликованных фантастических повестей и рассказов второго ряда. Он позволяет вспомнить, сколь подчеркнуто серой и унылой была разрешенная фантастика начала 50-х и конца 70-х годов, подивиться тому, как быстро вспыхнуло и как ловко было утоптано многоцветие 60-х, — а заодно обнаружить, что даже в недлинной советской истории этот оборот спирали был не первым.
«Вокруг света» закрывался трижды — в 1868, 1917 и 1941 годах, соответственно, на 17, 10 и четыре года. Первая советская реинкарнация оказалась наиболее яркой и поучительной. Советский «Вокруг света» был как бы воссоздан одновременно в Москве и Ленинграде. Остро конкурировавшие друг с другом журналы мгновенно выросли количественно и качественно. Тираж ленинградского издания за 1927 год поднялся с 40 тыс. до 100 тыс., московского — с 40 тыс. до 200 тыс., оба журнала за несколько месяцев наладили поток крепких приключенческих и фантастических рассказов, сменивших лубочные очерки из колониальной жизни и дореволюционного прошлого, оба же привлекли к сотрудничеству Александра Беляева, задавшего беллетристике высокую планку. Известные по сей день тексты Караваев не пересказывает, но для Беляева сделано одно их немногих исключений. «Стояла томительно-душная январская ночь. Иссиня-темное небо было покрыто звездами. Они вздрагивали, как светящиеся капли росы, готовые сорваться с высоты небесного купола и упасть на свое отражение в черном зеркале океана» — это первые строки романа «Человек-амфибия», напечатанного в московском «Вокруг света» в 1928 году. Мы знаем несколько иное начало несколько иного романа — версии, насквозь переписанной Беляевым под требования новой эпохи и опубликованной десять лет спустя «Детиздатом»: «Наступила душная январская ночь аргентинского лета. Черное небо покрылось звездами. «Медуза» спокойно стояла на якоре.»
Не столь известные авторы и сюжеты прошли еще более свирепую усушку и утруску. Они не дошли до нас и наших родителей ни в каком виде — хотя иногда кажется, что дошли до кого-то другого. Легко представить, например, что Джордж Лукас, придумывая «Звездные войны», вдохновлялся не только «Туманностью Андромеды» (блистательный герой которой Дар Ветер неизбежно стал черным-пречерным Дартом Вейдером) и старинной алтайской сказкой про хана Соло, но и фантастической микроэпопеей «Стальной замок» («Вокруг света», 1928 год, автор П.Н.Г., настоящее имя неизвестно), в которой коммунистические авиаотряды при поддержке пролетарских повстанцев штурмуют заглавный замок, управляющий «Стеной смерти».
Это, кстати, было бы справедливо, учитывая, как интенсивно в те же годы в тех же советских журналах публиковались повести Конан Дойла и Уэллса — причем с изумительной проворностью. Первая часть «Маракотовой бездны», представленная английским подписчикам The Strand Magazine в конце сентября 1928 года, была доставлена подписчикам ленинградского «Вокруг света» — естественно, в русском переводе и с оригинальным английскими картинками, — уже 15 октября.
Такой вольницы, впрочем, хватило всего на четыре года. В конце 1930 года конкурирующие журналы были формально объединены, а на самом деле закрыты, вместо них начал выходить объединенный журнал, объявивший главными темами рассказы о великой стройке, баррикадах на западноевропейских улицах и, конечно, о Зодчем социалистического общества. Авантюрная и фантастическая составляющая номеров скукожилась, потом обнулилась, потом вернулась в версии, не имеющей даже отдаленного отношения к литературе. Впрочем, это касалось не только публикаций в «Вокруг света». Лишь двадцать лет спустя усилиями нескольких человек фантастика выдралась из экологической ниши листовки, зовущей молодежь в ФЗУ и втузы.
Дальше все более-менее помнят: фантастику прореживали — подписка падала, возвращали – вырастала, подтягивали переводных мастеров – тиражи пробивали потолок, но тут выяснялось, что эти мастера не чего надо мастера, и все начиналось сначала. Паллиативом становилась замена более-менее качественных текстов эрзацами. Книга Караваева позволяет вспомнить три такие волны. С конца 20-х в фантастике воцарилась эпоха мнимых свершений: сюжетная развязка большинства повестей и рассказов строилась на том, как черные планы фашистов и империалистов напарываются на нашу советскую Кузькину мать в образе сенокосилок с вертикальным взлетом, лучей гуманной смерти и гречихи повышенной урожайности. С конца 40-х правила фантастика ближнего прицела, более миролюбивая и исходившая из того, что Кузькина мать еще только на подходе, но вот дождемся ее (достроим тоннель к полюсу или стратосфере, запустим подземный комбайн на энергии молний или научимся раскрашивать деревья изнутри) – и заживем. В 70-е эрзац-фантастика перешла в глухую оборону от чуждых Кузькиных матерей: картонные герои в лучшем случае решали экологические и этические проблемы, навороченные алчными капиталистами или доморощенными волюнтаристами (в худшем случае герой обнаруживал, что является потомком атлантов, этрусков, инопланетян или всех сразу – на этом фантазия авторов иссякала, а рассказ завершался невыносимо поэтическим образом). Это были удивительные образцы литературы про героические приключения без приключений и героев. Одних читателей эрзацы отпугивали – от журнала, фантастики, жанровой прозы и чтения вообще, — другим сбивали нюх, и что хуже, еще неизвестно.
Идеологический пресс ослабевал, а потом снова усиливался, журналу урезали полосность и отменяли подписку, редакция брала рекорды находчивости, дефицит хороших текстов сталкивался с дефицитом бумаги, творя чудеса мегапопулярности на почве бедности и провалов на пике формы. А потом что-то кончилось, что-то изменилось, а что-то просто выпало из сферы интереса.
«Вокруг света» выходит до сих пор, чувствует себя неплохо, фантастику давно не печатает. Ее печатает «Искатель», который с 1996 года является независимым изданием, оставаясь незамеченным большинством давних поклонников.
Книга Караваева завершается 1991 годом. Автор отметил, что в жизни журнала и альманаха было множество бурь и свершений, но пусть о них напишет кто-нибудь другой.
Сам Алексей Караваев пишет третий том проекта, посвященный журналам «Всемирный следопыт» и «Уральский следопыт». Вроде бы все номера уже нашел и прочитал. Теперь дождемся.
