Сайт «Лабиринт», 24 февраля 2018
Елена Борода
Рассказ Шамиля Идиатуллина «Тубагач» не поддается бесспорной классификации. С одной стороны, он отвечает всем жанровым признакам рассказа. С другой стороны, в небольшом по объему тексте сконцентрировано немалое количество символов и мифологем, а перспективные линии сюжета не вмещаются в пространственно-временной континуум этого текста. Все это придаёт рассказу характер притчи.
Прежде всего автор обыгрывает один из базовых сюжетов о вечном возвращении, который к тому же перекликается с сюжетом поиска Земли Обетованной – тоже базовым. В данном случае даже не поиска, а обретения. Колонисты Лучшей (так они называют новую планету) пользуются благами и преимуществами Золотого века. Они, по сути, обитают в раю. И образ их жизни, в общем, близок насельникам Эдема. Они не знают голода, ни плотского, ни желудочного. Те, кто здесь родился, даже мяса не пробовали. «Девчонок здесь нет. И отбивных» — замечает Михалыч. Он-то знает, что это такое, будучи одним из землян. Тем не менее этот рай надо покинуть. А, собственно, зачем?
Первый архетип, перевёрнутый с ног на голову.
Тубагач, мощное дерево, семена которого приносит с неба загадочная зелёная гроза, — аналог Мирового Древа. Тубагач выстреливает живым человеком – куда? Правильно: по направлении к Родной. То есть, к Земле. То есть, к корням. Такой вот двусторонний символ, зеркалящий структуру мирового пространства.
Уход из рая тоже интерпретирован по-другому. Грехопадения не происходит, изгнания, соответственно, тоже. Человек сам стремится покинуть уютную обитель. Потому что он не устрица, он не может довольствоваться тем, что сыт и обогрет. Ему нужны связи, контакты, полёты, сто три рукопожатия и «жизнь будущего века». Говоря проще, вечность.
Да, сюжет рассказа скреплён подобными символами-перевёртышами. Но в этой постановке с ног на голову нет отрицания. И уж тем более нет всеядной постмодернистской иронии. Скорее, автор прибегает к приёму, который можно метафорически обозначить приёмом «песочных часов»: представляя в миниатюре одного дня всю историю человечества. Потому что история – это не что иное как постоянное перераспределение сил. Эпоха силы и мощи сменяется эпохой разума. После войны наступает эра созидания, а затем период эстетской беспомощности. Время разбрасывать камни — и время собирать их.
Тубагач к тому же является живым напоминанием ограниченности во времени. Дерево растёт несколько дней, а потом застывает золотистым стволом. Памятником дерзким намерениям и упущенным возможностям. Живой иллюстрацией того, что в определённое время нужно не раздумывать, а действовать решительно и без промедлений.
Это ограничение звучит притчевым лейтмотивом, постоянным стуком в висках, ритмичным «тик-так», намекающим на то, что жизнь конечна, а день клонится к вечеру. До вечера же маленькому герою Булгаку нужно исполнить задуманное. Если успеет – колонизаторов ждёт воссоединение с Семьёй. Если нет – они будут возделывать новую землю. Тогда у них впереди пресловутая вечность. Которая, не исключено, тоже предоставит им возможность дотянуться до звёзд.
Но процесс «врастания» уже идёт. У колонистов образовался свой язык, свои поверья, свои представления о мире. Память о Родной скоро станет почвой для мифов. Тоже, кстати, путь.
Теперь про героя. Имя Булгак, насколько я помню, древнетюркского происхождения, и указывает оно на характер мальчика из породы «желающих странного». (Булгак в переводе на русский — «подвижный», «мешающий», «взбалтывающий», что-то вроде того, кто ставит всё с ног на голову. В русском языке есть отголоски: некоторые местности сохранили слово «булгачить» — в смысле тревожить, не давать покоя).
Вообще удивительно, что в таком маленьком тексте выписан столь объёмный характер. Мы видим мальчика в контакте практически со всеми представленными на Лучшей социальными группами: ровесниками, старшими ребятами, социально ответственными взрослыми вроде учительницы Галины Джоновны, и взрослыми посторонними, но значимыми для жизни колонии (пилот Михалыч). И все эти контакты активны! То есть, Булгак, конечно, робеет перед старшими мальчишками, боится, что суровый Михалыч надерёт уши, что Джоновна станет отчитывать. Но он не убегает, а пытается настаивать на своём, добивается ответа на будоражащие вопросы, возражает, хотя при этом часто сдерживает слёзы. Дети из инкубатора вообще, похоже, наделены не очень большим запасом физических сил, зато одарены сверхчувствительностью.
И ясно же, что покидают обжитое место, расширяют пространство и преодолевают время не самые сильные-умные-красивые-выдающиеся, а такие, как этот мальчик – «подвижные», не сидящие на месте.
«Тубагач» — это притча о пути. Точнее, о выборе пути и упорстве в его достижении. У неё нет конца. И какой путь верен – тоже не сказано. Может быть, тупиком будет возвращение на Землю-Родную. А может быть, наоборот, успокоение на Земле Обетованной. Как любая хорошая книга, «Тубагач» даёт читателю больше вопросов, чем ответов.
Иллюстрации, к слову, шикарны! Александр Храмцов будто мультфильм создал, а не просто проиллюстрировал текст. Ощущение тревоги, что-то колючее, сдержанная цветовая гамма как нельзя лучше дополняют общий колорит произведения.
Оригинал
«ПИТЕРBOOK», 2 марта 2018
4 книги, в которых упрямство — всё (фрагмент)
Елена Соковенина
Эти книги не хочется называть детскими, хотя это книги для детей и про детей. Есть вещи, которые нужны всем независимо от возраста. Кажется, это называется волей к жизни. Нежеланием принимать то, что принимать нельзя, иначе от тебя останется бессмысленная оболочка. Словом, упрямством.
Многие, очень многие называют это наивностью, глупостью, подростковым максимализмом — и чем-то ещё. И считают себя очень взрослыми и умными.
Потому что отказались от самих себя. Многие в самом деле верят, что это и называется — быть взрослым.
И ошибаются.
Шамиль Идиатуллин. Тубагач
Шамиль Идиатуллин пишет очень мужские вещи. (Чем радует в том числе и женскую часть разного возраста). Тем парадоксальнее чувство, которые вызывает история, предназначенная, в общем-то, для младшеклассников. Это чувство — нежность. И тем непонятнее, как такое может быть, ведь речь идёт об очень сильном характере! Судите сами: на одну из планет высадился челнок. Взрослые колонисты встают перед выбором — возвращение на Родную или появление детей. Не рождение — появление. Эти дети — из инкубатора.
История эта до того давняя, что планету с тех пор уже окрестили Лучшей, а мальчики успели не только родиться, но и подрасти, и установить собственный язык. Он забавно похож на взрослый, только исковеркан, и взрослые воюют с ним, как могут. Учительница, Галина Джоновна, каждый день заставляет говорить правильно. Дети — а все дети мальчики (пронзительно грустная нота) — учат в школе, что когда-нибудь произойдёт всеобщее возвращение на Родную. Для этого составлена торжественная речь, её знает каждый пацан Ситиграда — столицы Лучшей. Но только… но только один из них достаточно дотошен, чтобы выяснить правду. И достаточно упрям, чтобы всё же рискнуть.
Небольшой рассказ Идиатуллина — удивительное погружение в глубины души, сбитое дыхание, детский отказ считаться с очевидной безнадёжностью правды, мальчишеская фантазия и взрослая воля. И огромная сила доброты, которую передаёт взрослый мужчина мальчикам, а с ними — всему миру.
Блестящее попадание в цель — иллюстрации Александра Храмцова. «Зелёная гроза полыхала всю ночь, а наутро вырос тубагач»…
Оригинал
«Афиша», 14 апреля 2020
«Приключения в космосе: девочки, мальчики, котики и мышонок» (фрагмент)
Ольга Лишина
Апрель и карантин — время мечтать о космических полетах. В предыдущей подборке мы собрали научные книги и энциклопедии для детей и подростков о космосе, планетах, истории первых полетов и подготовке космонавтов. В этой — фантастические приключения, научная фантастика о космосе для детей и подростков: от классики до новинок.
(…)
«Тубагач», Шамиль Идиатуллин
«Издательский дом Мещерякова»
Мечты о полетах с Лучшей планеты
Если в предыдущих книгах речь идет о полетах с Земли, в большом рассказе (или даже маленькой повести) Идиатуллина планета чужая (хоть и Лучшая), и улететь с нее непросто. Но на той планете есть мальчишки, совсем как наши, и есть взрослые скучные правила, совсем как у нас…
Тубагач — это дерево, которое вырастает за ночь, и можно, пока взрослые не смотрят, забраться в него, оттолкнуться и… взлететь. Делать так запрещается, но когда это запреты останавливали мальчишек?
В итоге — небольшой текст Идиатуллина (немного в традиции «Марсианских хроник») вышел и живым, и лиричным. Есть здесь и вечные поиски компромиссов между детьми и взрослыми, и мечты о полетах и планетах — чужих или той, где когда-то были «свои».
Оригинал
Журнал «Форма слов», 15 мая 2020
«Бесстрашие на вырост»
Поэт Инна Домрачева о мальчуковом рае и принятии ответственности в книге Шамиля Идиатуллина “Тубагач”
Идиатуллин Шамиль. «Тубагач» – М: «Издательский дом Мещерякова», 2018. – 32 с.
«Шамиль, почему вы написали эту книгу так поздно? Почему вы не написали её, когда мне было 9 лет?» — возмутилась я, дочитав «Тубагач», самую детскую книгу взрослого писателя Шамиля Идиатуллина.
В моём детстве было много хороших книг. А этой почему-то не было. Может быть, потому, что автор сам ещё учился в школе. И теперь мне как будто не хватает того кусочка силы, упрямства, уверенности в своей правоте, которые должна была вырастить в моей душе эта маленькая, тридцать страниц с картинками, книга.
У детской книги, на мой взгляд, есть две основные сверхзадачи. Во-первых, не врать. Взрослый читатель ещё может простить, что ему врут, маленький — никогда. Во-вторых, поселить главного героя в любящий, дружески настроенный мир, потому что юному читателю необходимо верить миру даже — и особенно! — тогда, когда реальность демонстрирует готовность проглотить его не жуя.
Почему всех заворожила история бедного сиротки Гарри Поттера? Не потому, что из живущего под лестницей маленького забитого очкарика он становится кумиром волшебного сообщества, а потому, что из горя и отчаяния (чтобы уж точно до всех дошло) он попадает туда, где находит заботу и уважение, любовь и дружбу.
В данном отношении «Тубагач» имеет обратную «Поттеру» структуру. Вместе с прибежавшим прыгать с чудесного батутного дерева главным героем мы оказываемся в мире всеобщей поддержки и товарищества, этаком допубертатном мальчуковом раю, омрачённом разве что необходимостью ходить в школу и соблюдать технику безопасности.
И не сразу узнаём, что эдем вечных-почти-каникул обречён. Что программа освоения далёкой планеты пошла прахом с самого начала, когда для запуска инкубатора с будущими поселенцами пришлось демонтировать реактор с единственного челнока. Что реактор этот сломался и не подлежит ремонту, а между тем он так и не успел запустить второй цикл инкубатора и вырастить девочек. И теперь на тёплой, ласковой, даже без комаров, планете живёт несколько десятков счастливых беззаботных мальчишек (впрочем, самые старшие уже посвящены в ситуацию) и команда отчаявшихся взрослых.
И тут в мире «Тубагача» резко взрослеет мальчик с говорящим именем Булгак.
Взросление и принятие ответственности за своих близких — вообще излюбленная тема Идиатуллина. Трудно и больно взрослеет Наиль из фэнтезийной дилогии для юношества «Убыр». По-гайдаровски страшно начинает пятнадцатый год своей жизни благополучный советский мальчик Артур из «Города Брежнев». Напротив, инфантильными не по возрасту капризами отправляет мать на каторгу Данька из рассказа «Кареглазый Громовик».
Однако Идиатуллин — автор, не взваливающий на читателя больше, чем тому по силам. Жестокий, но всё же сказочный «Убыр» адресован уже сформировавшейся и психологически окрепшей подростковой аудитории. «Город Брежнев», где доблестный советский милиционер, пусть нечаянно, убивает подростка, а друг мальчика вынужден сам, защищаясь и защищая родных, убить живого, тёплого и мягкого человека, — не что иное как крик гнева, обращённый к взрослому миру, взрослому читателю: как вы могли? как вы допустили это? что вы сделали, чтобы это больше не повторилось? (спойлер — ничего, прости нас, Артур). «Кареглазый Громовик» — вообще, по сути, памфлет, разоблачающий пресловутое общество потребления и эксплуатацию болезненного, жертвенного чадолюбия.
«Тубагач» совсем другой. Он говорит о взрослении, о страхе и бесстрашии с человеком, которому девять, десять, может быть, одиннадцать лет.
В девять лет не страшно умереть, потому что в девять лет и в развитом благополучном обществе смерть — это понарошку. Зато очень страшно, очень больно и опасно подойти к взрослому человеку, который ни за что орал на тебя и гонялся за тобой.
Больше всего мальчик Булгак боится опозориться перед друзьями, неловко залезая на дерево, и старого ругучего пилота Михалыча. Когда оказывается, что на дерево могут подсадить старшие товарищи, а Михалыч не злой, просто обиженный на Галину Джоновну, поломавшую его «сокола» (челнок) ради «курят» (инкубатора с детьми), — Булгак перестаёт бояться чего-либо вообще.
Он не боится лезть на высоченный тубагач-переросток, упав с которого без страховки, можно не коленку оцарапать, а перестать быть. Совсем. Он не боится разгерметизации скафандра, и не потому, что глупый — к этому моменту мальчик уже очень компетентный, а рассудительным он был всегда, — а потому, что некогда бояться.
Наконец, он не боится неудачи. Полуупав, полудесантировавшись после неудачной попытки выйти на орбиту, Булгак вскакивает и бежит обратно. Чтобы успеть прыгнуть выше неба.
Чтобы спасти весь мир, как любят мечтать все мальчишки. Чтобы спасти свою семью, как это вечно пытаются сделать герои Идиатуллина.
Просто у Булгака (булгачить — волновать, тревожить, заводить), мальчика, которому больше всех надо, очень маленький мир и очень большая семья.
И я страшно завидую людям, которые прочитают эту книгу в девять лет. В девять лет ещё не поздно понять, что всё зависит только от тебя. Даже если все остальные сдались и смирились. Может быть, они просто испугались придумать невозможное и попробовать ещё раз.
Оригинал
Журнал «Отчий край» (Волгоград), 23.07.2020
Детская версия Брэдбери
Недавно у нас был разговор о детской литературе; признаться, разбираюсь в ней так себе. Однако ещё одну неочевидную яркую книгу (помимо сказок Шарова) порекомендовать могу. Написал её Шамиль Идиатуллин, автор романов «Город Брежнев» и «Бывшая Ленина».
Сюжет вкратце такой. Есть планета Лучшая. Взрослые когда-то прибыли с другой планеты, которая называется Родная. Дети родились уже на Лучшей.
На планете растёт дерево Тубагач. Оно живёт три дня и способно «стрелять» всем, что попало внутрь его полого ствола. Для детей тубагач – занятный аттракцион. Дерево считается опасным, оттого добродушный Хасаныч спиливает всякий выросший тубагач.
Главный герой – мальчик по имени Булгак. К нему с пренебрежением относятся старшие ребята, его фантазии пресекает педантичная учительница Галина Джоновна. Но однажды он разговаривает со старым космонавтом Михалычем, и у мальчика появляется дерзкий план…
Рассказ способен впечатлить ребёнка, которому важно «бороться и искать». Прекрасен языковой мир рассказа (Корней Иванович одобрил бы точно), а открытый финал, как ни странно, не оставляет сомнений – герой будет идти к цели всегда.
Но и взрослому человеку будет интересно кое-что для себя открыть. И попробовать расшифровать рассказ – благо, в хорошей детской книге всегда несколько слоёв, а поле для интерпретаций – огромно.
Можно пойти по наиболее простому пути – подключить Проппа, Кэмпбелла, «Одиссею», инициацию, Вечное возвращение и прочее. Это тоже тут есть.
Можно увидеть в Лучшей загробный мир, в Хасаныче – Харона, а в Булгаке – героя, попытавшегося обмануть смерть. Почему нет?
А можно пройтись по языковым ключам.
Туба – дерево, растущее в исламском Раю. Гач – корень (ср. карагач). Согласно хадисам, это дерево вечности, «в тени которого наездник будет ехать сто лет, и эта тень не закончится».
Итак, действие происходит в Раю.
Дерево охраняет страж Ридван («Того, кому поручили охранять Рай, назвали Хазином» – пишет богослов Аль-Мунави). Устоявшийся порядок хранит Галина (спокойная, безмятежная) Джоновна.
Но дети даже подсознательно стремятся к Возвращению – недаром в их речи всякий глагол уснащен возвратным постфиксом «-сь». И Булгак (что переводится как «тревога», «беспокойство» – в противоположность взрослой успокоившейся Галине Джоновне) замыслил дерзкое – с благословения Михалыча (в исламе ангел Михаил управляет ветрами и облаками) он собирается бежать из Рая.
Куда? Ещё один вечный беспокойный мальчик сформулировал это почти сто лет назад:
Я скажу: не надо рая,
Дайте родину мою!
И эти строки актуальны для всякого мальчика и во все времена.
Не настаиваю, что всё так и есть. Книгу интересно читать и как этакую детскую версию Брэдбери. А вашему ребёнку обязательно понравится то, что называют «художественным миром» произведения. Ребёнок такое чувствует хорошо.
Главное – не спилить его тубагач.
Иван Родионов,
поэт, эссеист, литературный критик
Оригинал
