«Последнее время». Отзывы

«Год литературы», 15 сентября 2020
Конец эона
(Фрагмент)
Анна Жучкова
Отвернется от людей земля, пропадет сила воинов, пишет Шамиль Идиатуллин. Море уйдет, иссякнет любовь, продолжает Мария Лабыч. И отпущенное нам время закончится, подытоживает Сергей Лукьяненко.
Эсхатологические настроения – частое явление в литературе. Франсуа Вийон, барокко, fin de siècle… Но такого масштабного «конца» еще не было. Не век закончился, не тысячелетие, а «длительность времени» – эон. Эон (вечность) есть ребенок, играющий в шашки, его и царствие (Гераклит). И царствие это подходит к концу.
Но конец одного – начало другого. В древнерусском языке слово «конец» имело значение «граница»: что-то кончается и что-то начинается. «Мы живем в самом начале неизвестной цивилизации, мы притронулись к каким-то неведомым источникам силы, энергии, знания»[1]. Нам снова нужны мифы и магия. И тексты, соединяющие сказку и притчу – с реальностью.
Шамиль Идиатуллин. Последнее время. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020
Не так-то просто найти новые смыслы и новые слова. Вот, скажем, начинаете вы читать книгу Идиатуллина – и не понимаете ничего. Не фигура речи, действительно ничего не понятно. Странные слова: силовой подрост, орт, лайвуй, малки, мары, одмары, кам-мары, кырымары, и законы несуществующего мира: ложе съеживается «до размеров сморчка», мясо растет из земли, одежду надо «закладывать на дозревание» и «ежевечерне варить» – наложенные на фирменный стиль писателя (начинай с середины, потом разберемся), дают неописуемый эффект.
Вот, например: «касаться Смертных или околосмертных деревьев, даже невесомо или мысленно, – опасно, а в присутствии старцев – чревато: сочтут это излишним и сделают тебе общий отказ, сплошной и долгий – на луну, если не на три». Это восьмая страница, а до того: мальчика взяли в плен, девочка проснулась, позавтракала и побежала за серебряным грибом для приворота, птены все перетрах… «судя по щебету, пыхтению и стонам, приступили к утреннему единению». Много чего произошло, однако рассказать, что за Смертные деревья такие и «общий отказ», автор не успел.
Может, в этом и есть художественная задача? Показать, насколько необычен и чужд мир древних смыслов.
А то этническое фэнтези так лихо использует архаику, словно и правда в ней разбирается. Но так ли это? Не отделяет ли нас от того знания «абсолютная эпическая дистанция»? Аккуратнее надо быть с архаикой, словно говорит нам Шамиль Идиатуллин. Вдумчивее. А то сунешься в нуль-переход через дупло, а он выплюнет тебя обратно, пережеванного. А тихая лайва сожжет. Сложно, короче, с этой природой и архаикой, если не знать законов.
Покинув лес, мы переносимся в условный средневековый город с его интригами и жестокостью. Героиня этой части книги – блондинка-феминистка, владеющая искусством боя на спицах. Она пытается выжить в мире мужчин, для которых является лишь сексуальным объектом, и воссоединиться с сыном. Попутно убивая всех насильников и хамов. И если в первой части книга как бы намекает, что является кавер-версией славянского фэнтези Марии Семеновой, то здесь «Волкодав» встает в полный рост.
В третьей части книги героиня номер два отправится в земли героини номер один (той, что бегала за серебряным грибом), чтобы добыть растение-трехсмертник, чья функциональность прояснена мало. Собственно, как и прошлое героини, и фигура ее сына, который всегда молчит и тем напоминает пупса. Но зато здесь много приключений и полный набор этапов пути героя (теперь уже мужского пола): подростковая неуверенность, обретение друга, восторг и разочарования первого секса, предательство, встреча с собой. Еще читателя ожидает эпическая битва (даже со спецэффектами), пара героических самопожертвований и превращение заморыша в спасителя.
Одна беда – нам так ничего и не объяснят.
Ни про тихую лайву, ни про смертные деревья, ни про все остальное. По мере приближения к финалу крепнет чувство, что действие, обросшее подробностями, как Дейви Джонс щупальцами, не кончится ничем, оборвется, как у Харуки Мураками с овцами и Робин Хобб с живыми кораблями.
Но такого читательского разочарования Идиатуллин не допускает. Развязка в книге есть: похожая на Армагеддон и Рагнарек одновременно. «Последние времена, матушка Марфа Игнатьевна, последние… шум, беготня, езда беспрестанная! Народ-то так и снует, один туда, другой сюда»[2].
Земля отказывается держать племена людей. Начинается ломка старого и постижение нового. А новым оказывается – возвращение к себе.
Роман Шамиля Идиатуллина состоялся не как приключенческий квест, а как пророчество.
Вода станет горькой. Земля перестанет рожать. Лес – защищать. Грядет великое переселение. Но спасет всех тот, кто вспомнит себя и изначальную правду. Жизнь и язык своих предков.
Пусть ему недоступны высокие технологии нуль-перехода через дупло. Пусть он традиционен в межполовых связях, в отличие от продвинутых птенов. Пусть страдал долгое время от своей «ущербности». Но теперь он просыпается. Осознает себя. И начинает новый эон.
[1] Михаил Эпштейн. De’but de siecle, или От пост- к прото-. Манифест нового века
[2] А.Н. Островский «Гроза».
Оригинал

Textura, 16 сентября 2020
Случилась экология
О книге Шамиля Идиатуллина «Последнее время»
Александр Чанцев
Шамиль Идиатуллин. Последнее время. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020. 480 с.
Шамиль Идиатуллин играет на новом поле, используя старые приемы и обширный культурный контекст. Получается своеобразно.
«Этнофэнтези, экшн и триллер» — поставив редкую ставку, от автора можно было ожидать такого жанрового коктейля. В своем «Убыре» (автокорректор хотел поменять на «Убер») Идиатуллин уже работал с мифологией, ужасом и фэнтези на новый лад. Экшн и триллер у него почти везде — от шпионского «Варшавского договора» до «СССР™».
Да и у неофэнтези в исполнении литературных тяжеловесов — вроде похождений степняков в «Тоболе» Алексея Иванова, «Ильгета» Александра Григоренко или недавнего Андрея Рубанова с его «Финистом — Ясным соколом», сейчас открылось, кажется, второе дыхание.
Аукаются в «Последнем времени» и более глубинные идиатуллинские темы, а именно — построения новой (или все же старой?) общности на справедливых социальных основаниях (не за них ли сражались герои «Бывшей Ленина» да и всех его книг?), создания новой такой коммуны. С известной любовью автора к фантастике, коммуна — в некоем царстве, некоем государстве, без советского GPS, как в «СССР™» — тут получается хоть куда. В царстве людей-птиц абсолютно нельзя не только убивать, но и есть мяса, а если кто облегчился за кустиком в лесу, специальным сушителем присыпать нужно. То есть back to the roots и ближе к природе некуда. При этом — Идиатуллин фанат гаджетов, смотри выше — все очень продвинуто, никаких зашоренных луддитов. В абсолютно аграрном обществе в ходу некие силовые кабели. Железо (добывать его, вскрывая землю, ни-ни, величайший грех) само растет на деревьях в волшебных рощах. Мясо тоже в домиках созревает. Человек поранился — знахарка ему зашепчет раны. Почти убился — можно отрастить не только новые зубы, но кости, жилы и мясо, став из 200-летнего юнцом. Надо куда — так к услугам самодвижущиеся тропки или телепортационные дупла. Гигиеническая прокладка срочно понадобилась — из нитки ее наколдовать можно. И здесь, кстати, может быть, новая стадия мысли Идиатуллина — не удался технологический прорыв в «СССР™», в «Бывшей Ленина» вообще к локальной экологической катастрофе привел — так вот тут eco-friendly версия, единение природы и хай-тэк цивилизации 2.0.
Да и люди, даже если не боевые маги, а обычные птены, тут почти сверхчеловеки, таковыми и воспитываются. И это уже немного напоминает — «Оправдание» Быкова о создании сверхлюдей в лагерях.
Но тут же ведь рай? Рай-то он рай, да все эти идеальные коммуны плохо заканчивали, знаем мы из истории да литературы. Будущее данной страны магов не обрисовано — есть вообще подозрение, что Идиатуллин замахнулся на свою «Песнь огня и пламени» или «Плоский мир» о многих томах — но уже сейчас за парадной поверхностью выглядит она довольно крипово, если честно. Еда, репа да пиво по праздникам, в общих столовых, как в тюрьме или армии. Жены-мужья тоже общие, дети — воспитываются сообща. Да хоть пятерым у всех на виду «единяться» можно — представления об институтах семьи и брака в «Последнем времени» вообще выглядят так, будто Идиатуллин начитался либертинских книг Лимонова вроде «Другой России», где так примерно и было про всеобщую любовь и общественных детей.
Бог или Эрот с ним, свальным грехом, но рай маров действительно попахивает казармой. Уходить за территорию нельзя. Питаться только сообща. В баню по расписанию. Высшие маги читают твои мысли. И все похоже на то, как уже было: провозгласили как-то «свободу, равенство, братство» — и начали топить в крови, коммунизм почти по христианским лекалам строить собрались — и еще пуще кровью страну залили.
Скоро и в этих идеальных землях польется кровь. Нет, сначала, в духе классической фэнтези, будет поход за волшебным артефактом. А в духе новейших актуальных веяний боевая девица будет крошить и кромсать грубых мачо, а всех спасет не изысканный эльф, а подброшенный варвар не «титульной нации». Но наступит война — и люди-птицы, что на грибницу боялись наступить, что ваши джайны, которые в Индии ходят, марлю на рот накинув, чтобы, не дай Кришна, мушку не проглотить, очень скоро и очень сильно захотят проливать кровь. Цивилизованность же, что одежда, при удобном случае слетает вмиг. Впрочем, они больше сжигают пришельцев, бегущим к ним, кстати, от голода.
Что за племена, откуда, кстати? Да, сейчас мало что объясняется в книгах, особенно когда создаются новые миры. Но, простите, кто все эти люди, племена и союзы, уж не говоря о бесконечных птахах, колдунах и охранниках с камео ровно на одну строчку? «Не надо было всматриваться в дневную сторону, чтобы различить значки и знамена десяти главных йортов куманской конницы, въезжающей на эту землю впервые за тысячу лет. Не надо было всматриваться в ночную сторону, чтобы различить знамена и вымпелы дюжины городов и земель на мачтах первых настоящих боевых кораблей союза, впервые за тысячелетия входящих в водную часть Великого пути, которую теперь можно было не делить на Сак, Юл и Рав, а называть единым истинным названием Итиль». Звучит, конечно, красиво, но — объяснение to be continued, в следующих сериях?
Хороших в «Последнем времени» вообще оказывается на поверку очень мало. Плохих, как в садистских мультиках типа «Тома и Джерри», даже жалко, хорошие — слишком зверские и лицемерные, если честно. Впрочем, мораль — как в «Городе Брежневе», как и всегда — Шамиль Идиатуллин тут проводит. «Народ рождается медленнее, чем человек, живет дольше, чем человек, а умереть может так же, весь и сразу, а может и по-другому, постепенно растворившись в другом народе. И даже не понимая, что уже умер. Иногда трудно отличить жизнь от смерти. А иногда и не надо стараться их отличать. Надо просто делать, что нужно твоему народу, — и быть рядом с твоим народом».
Что ж, «никто не обещал ни легкой жизни, ни легкой смерти, напомнил себе Кул. Никто ничего не обещал. И уже не пообещает. Это печально, зато честно». Cool!
А еще очень экзотично, ярко, жестко, кинематографично, но — все равно малопонятно.
Оригинал

CNSRD, 19 сентября 2020
«Последнее время» и «Неучтенная планета» — два российских романа, в которых происходит что-то фантастическое
Об эпохе Великого переселения народов и бескрайнем холодном космосе
(фрагмент)
Галина Юзефович
Литературный критик Галина Юзефович рассказывает о двух новых российских фантастических романах: «Последнем времени» Шамиля Идиатуллина и «Неучтенной планете» Дарьи Бобылевой. Первый описывает сложный мир выдуманных (на самом деле, не совсем!) народов, второй — о неолюдях, живущих в симбиозе с космическими кораблями.
Шамиль Идиатуллин. Последнее время. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020
С первых же строк этно-фэнтези Шамиля Идиатуллина обрушивается на читателя бурлящим каскадом новых слов, реалий, имен и экшна. Вот какие-то нехорошие, судя по всему, люди с дурными намерениями вторгаются на чужую территорию, получают магический отпор и гибнут — все, за исключением маленького мальчика, которого принимают на воспитание победители-аборигены. Моментальная склейка — и вот мы уже в поселении этих самых аборигенов-мары, которых соседи считают лесными колдунами: тысячи лет назад они связали себя обетом с землей, на которой живут, и теперь та добровольно дает им пропитание, защиту от чужаков и поистине чудесные способности, а мары в свою очередь чтут ее в затейливых ритуалах. Снова склейка — и вокруг нас каменный город европейского образца. Власти города встревожены: странная болезнь косит горожан, а колодцы прогоркли и разносят заразу. Хуже того, откуда-то с востока надвигается новая напасть — снявшиеся с места племена кочевников (над их станом мы тоже заложим стремительный обзорный вираж), и для того, чтобы им противостоять, надо проникнуть в недоступные для пришлых земли мары и там закрепиться.
Девочка-мары ворожит на суженого, мальчик-приемыш оплакивает свое сиротство, женщина-воин устраивает кровавую баню попавшимся ей на пути насильникам, степной князь планирует поход на запад, северный герой собирается на рискованное задание в зачарованных землях, лесной мудрец готовится принять почетную смерть от старости, но вместо этого возвращается к родне помолодевшим и с дурными вестями.
Мельтешение продолжается, причем каждый новый эпизод трещит и разрывается от упакованных в него событий. Герои появляются, за считанные страницы обрастают биографией, характером, друзьями и недругами, а после так же бесследно исчезают — гибнут, забываются, растворяются в безликой массовке. Декорации меняются с калейдоскопической скоростью, сюжетные линии формируются, перекрещиваются и схлопываются, кровь льется щедро, но не всегда по делу, незнакомые и полузнакомые понятия терзают мозг — словом, общее впечатление от первых ста страниц «Последнего времени» более всего напоминает поездку на взбесившемся «Сапсане»: по-своему интересно, но слишком уж быстро, а еще трясет и укачивает.
Однако понемногу, сначала отдельными фрагментами, а потом все более широко и полно, сквозь всю эту скоропись начинает проступать величественная и стройная картина созданного автором мира. Приложенная к книге карта (какое же фэнтези без карты!) намекает на это изначально, но подлинное осознание приходит позже: при всей своей невообразимости мир «Последнего времени» не полностью фантазиен, в нем без труда угадываются черты мира реального. На западе — франки и склавы, на севере — варяги и русь (мары называют их шестипалыми из-за привычки вести счет дюжинами). Южнее — эллины, геты и италы (в лесных землях их кличут бесштанными за пристрастие к хитонам и туникам). На Востоке — степняки. В центре, на берегах великого Юла-Волги, земли марийцев-мары — колдовского народа, счастливого, загадочного и беспечного в своей неуязвимости.
Более того, даже исторический момент, запечатленный в романе, в общем, опознается без труда — по сути дела, авторская фантазия переносит нас в художественно преображенную, но вполне узнаваемую эпоху Великого переселения народов. Далеко на востоке уже началось необратимое и неудержимое движение, тысячи людей покидают насиженные места, их кипящая масса совсем скоро захлестнет, сомнет, сдавит тысячелетний уклад, буря грядет и ничто не останется неизменным.
По мере того, как романный мир упорядочивается и обретет восхитительную структурную ясность, схожие процессы начинают происходить и на уровне сюжетной динамики. Хаос разрозненных эпизодов, а также назойливая толкотня второ- и третьестепенных персонажей постепенно складываются в устойчивые, понятные и, в общем, привычные для жанра фэнтези паттерны. Конечно же, девочка-мары и мальчик-приемыш созданы друг для друга, судьба ведет их навстречу друг другу тайными тропами. Приемыш вовсе не безродный сирота — он избранный, и от него в конечном счете зависит исход мировой турбулентности. Герои, прорывающиеся в земли мары с опасным заданием, рано или поздно окажутся на перепутье и будут вынуждены совершить классический героический выбор. Эльфийский по своей сути мир мары обречен, ибо грядет новая эпоха, в которой их мирной магии не найдется места.
И в тот момент, когда уже кажется, что вот сейчас, сейчас все станет окончательно понятно и «как положено», роман переламывается вторично. Великий паводок сносит не только устойчивый мир, но и связанные с ним читательские ожидания. В рушащемся, лишенном структуры мире привычные и в силу этого комфортные жанровые модели тоже оказываются нежизнеспособны: ни одна из предугаданных нами схем не воплощается, а концы не сходятся с концами настолько демонстративно, что заподозрить в этом авторский недосмотр решительно невозможно. Скорее уж можно говорить о том, что метафора вынесенного в заглавие «последнего времени» — эпохи, в которую привычные закономерности перестают работать — реализуется в том числе на уровне текста, буквально взрывающегося изнутри.
Сказать, что это идет роману однозначно на пользу, пожалуй, будет некоторым преувеличением. Фэнтези — жанр по-хорошему каноничный, и пренебрежение — даже намеренное и рефлексивное — его внутренними правилами чревато нарушением баланса и, как результат, читательским разочарованием. «Последнее время» тоже оставляет по себе легкий привкус разочарования — слишком уж много узелков так и остаются неразвязанными, а эффектное завершение главной коллизии — собственно, коллапс старого мира — не полностью компенсирует незавершенность коллизий меньшего масштаба. И тем не менее, «Последнее время» — это определенно самый интересный за последние годы опыт деконструкции фэнтези и превращения ее в нечто не то, чтобы большее, но определенно иное. Ну, и просто замечательное чтение — странное, волнующее и увлекательное.

«Эхо Москвы», 23 сентября 2020
«Книжечки»
Николай Александров
Шамиль Идиатуллин. Последнее время. — М.: АСТ; Редакция Елены Шубиной, 2020, — 478 с.
«— Я в небо смотрел. Когда с утеса падал, показалось, что увидел там что-то. Не разглядел, не запомнил, а просто мельком — непонятно что, но очень важное…
— Что ты увидел?
Кул не стал упрямиться и притворяться глупом. Он пробормотал так же тихо и не поднимая головы:
— Я не помню. Вы умеете всё, что видели, сохранять, я — нет. Но там было… странное. — Он моргнул и умолк.
— Волки? — нерешительно спросил Озей.
Кул вскинул голову, уставился на него, решая, не издевается ли Озей, и как-то очень устало пояснил:
— Волки. Кони. Летающие лоди и скипы. Силовые черешки в полнеба. Блестящие скалы с людьми внутри. Ялы размером с этот лес, каждый дом прозрачный и горит изнутри. И огонь, много огня.
— Какой огонь? — осторожно уточнил Озей.
— Разный, — сказал Кул и решительно пошел дальше. С хрустом и топотом».
Роман Шамиля Идиатуллина «Последнее время» вышел в издательстве АСТ в «Редакции Елены Шубиной». Идиатуллин и раньше писал, скажем так, не только реалистическую прозу, а в этот раз обратился к жанру фэнтези, к такой этно-квазиисторической фантастике, настоянной на марийской мифологии, Великой степи и западном средневековье. Намеренные или случайные цитаты и заимствования даже не нужно искать, невольные параллели — от «Игры престолов» до романов Владимира Сорокина, от Толкиена до Стругацких возникают сразу.
Оригинал

«Год литературы», 25 сентября 2020
Пять книг для бабьего лета (и не только)
(фрагмент)

Михаил Визель
Шамиль Идиатуллин – не просто журналист и писатель, но два разных писателя. Одной рукой – прочно стоящий на земле критический реалист, автор «Города Брежнева» и «Бывшей Ленина»; другой – «этнофантаст», автор вампирского «Убыра», компьютерного «Это просто игра» и вот теперь – эпического «Последнего времени» – саги, в которой, помимо резко очерченных главных героев, юноши-изгоя Кула и воительницы Кошше, девушки Айви и волшебника-жреца Арвуй-кугызы, действуют три больших народа. Народ мари, живущий в полном единении с землей и ее богами. Кочевые степняки-кочмаки, идущие с Дневной стороны, из Великой степи, чтобы вытеснить тихих и как бы растворенных в почве мари. И народы Ночной стороны: склавы, италы, венды, франки, живущие в больших скученных городах, объединённых в торговые союзы. Которые пытаются этому противостоять, потому что понимают, что они – следующие.
Но на эту вполне узнаваемую диспозицию автор накладывает совершенно фантастические подробности. Во-первых, мир мари расшит, как блестками (или как поздние произведения Сорокина), особым языком: «глýпы», «птéны» и «птахи» (дети и подростки), «лайвы» и «лоди» (плавсредства) и даже невинное «единение» обозначает здесь практикуемый всеми свободный секс. Да что секс! Мари способны выращивать дельтапланы («крылья»), одежду и белковую еду как растения, заживлять раны и даже нуль-транспортироваться через дупла. И поэтому согнать их с земли невозможно – если бы боги не отступились от мари и не наступили бы те самые последние времена, напоминание о которых и вынесено в название.
И вот здесь читателю предлагается свобода интерпретации. Как понимать происходящее? Как мифологизированную, но всё-таки основанную на фактах историю Великого Переселения? Как полностью альтернативный мир этнофэнтези, вроде Марии Семёновой, если не Толкиена? Или же – как грозную аллегорию нынешних «последних времен»? Учитывая время написания романа – разгар карантина, – последняя версия кажется особенно соблазнительной. Видимо, поэтому «Последнему времени» суждено стать одной из самых обсуждаемых новинок сезона. Показывая еще раз условность деления на жанры.
Оригинал

«Известия», 29 сентября 2020
Смешать и взболтать: Бонд для детей, чертовщина — для взрослых
Главные литературные новинки сентября
(Фрагмент)
Николай Корнацкий Сергей Уваров
Создатель Джеймса Бонда пишет для детей, татарский писатель погружается в финно-угорскую мифологию, а культуролог из Англии исповедуется в сокровенном. Книжные новинки нашей сентябрьской подборки объединяет стремление авторов выйти за привычные границы, найти что-то новое — темы, литературные приемы, аудиторию, жанры. У кого-то это получилось отлично, у кого-то — похуже. Но наблюдать за подобными экспериментами интересно в любом случае.
«Последнее время». Шамиль Идиатуллин
Один из самых ярких современных российских прозаиков, отдав дань автобиографичному роману воспитания («Город Брежнев») и остросоциальному реализму («Бывшая Ленина»), возвращается, наконец, к любимой чертовщинке. Первый большой зрительский успех Шамилю Идиатуллину (точнее, его альтер эго Наилю Измайлову — под собственным именем автор опубликовал текст позднее) принес подростковый триллер «Убыр», взращенный на почти нетронутой ниве татарского фольклора. Что до «Последнего времени», то здесь очевидны мотивы финно-угорской мифологии, но это не хоррор даже, а громокипящее, сочное по языку и плотное по действию фэнтези, чертовщина, заступающая на территорию и «Игры престолов», и «Сердца Пармы». И немного даже биопанка в духе «Экзистенции» Дэвида Кроненберга.
Базовые элементы соблюдены в полной мере. В крови и экшне недостатка нет, мир огромный, разнообразный и непросто устроенный — никаких гномов и эльфов. Все расы, «правила игры», флору и фауну Идиатуллин постарался придумать без оглядки на канон, поэтому освоиться получится не сразу. Как часто бывает, когда автор серьезной литературы берется за коммерческий жанр, одной жанровой программы-минимум ему недостаточно. Сюжетные тропы порой петляют особенно своенравно, герои даже не пытаются понравиться, да и Провидение как-то чересчур к ним жестоко. Для фэнтези эта книга слишком ворошит проблемы сегодняшнего дня. Тут и экоповестка, и этническая идентичность, и girl power, а главное — предчувствие вселенской катастрофы. Но, к удовольствию читателя, как ни трепал нас 2020-й, героям «Последнего времени» приходится явно тяжелее.
Оригинал

«Литературно», 30 сентября 2020
Книги сентября: сквоттеры, дикари и большая медведица
Ранняя фантастика Алексея Иванова, гангстерская трагикомедия ирландца Кевина Барри, мрачное этнофэнтези Шамиля Идиатуллина и не только — в обзоре новых книг сентября.
(фрагмент)
ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ
«Последнее время» — новый роман писателя и журналиста Шамиля Идиатуллина, лауреата «Большой книги». После романа «Бывшая Ленина» — реалистичной истории о нелюбви на фоне экологической катастрофы в отдельно взятом городе современной России — Шамиль Идиатуллин написал мрачное этнофэнтези. О мире с заговоренными болотами, электрическими рощами и земляными реками, в котором наступает последнее время.
Вера Богданова, прозаик и литературный обозреватель, автор блога «Богданова и Таймс»:
— «Последнее время» Шамиля Идиатуллина — это путешествие через безграничную гарь и болота с дикарями, Верхний бор и Вечный лес, к берегам Юла, где каждый день проплывает мертвая тихая лайва, с которой нет возврата. Мир вроде бы незнакомый, пока не рассмотришь карту в начале книги. Сперва роман напоминает уже ставший классикой темного фэнтези цикл «Земной круг» Джо Аберкромби, но на поверку оказывается не так уж прост и однозначен. Как только читателю начинает казаться, что он знает, чем все закончится, сюжет сворачивает с проторенной жанром колеи, и события принимают неожиданный оборот.
Это история инаких людей. Мары Айви, которая боится навсегда остаться в одиночестве. Кула, который в одиночестве всю жизнь, по рождению иной и вынужден оставаться среди чужаков. Убийственно ловкой степнячки Кошше, которая сделает все, чтобы защитить сына, и ей тоже нигде нет места. Нет места и народам. Одни бьются за новые земли, другие обороняются и пытаются спасти свой мир и традиции. Каждый хочет выжить, но не каждому дано, ведь наступает последнее время.
Оригинал

«Мир фантастики», №11, 2020
Шамиль Идиатуллин. «Последнее время»: оригинальное фэнтези, которое трудно однозначно классифицировать
Инар Искендирова
Тысячи лет назад мары пришли на эту землю и дали ей обет, суть которого теперь уже подзабылась. Земля взамен оберегала их и давала всё необходимое для жизни. Но многие годы спокойствия и блаженства пролетели как один миг, и наступило последнее время. Вода в реках становится горькой и мутной, посевы гниют и чахнут, магия уходит из мира, и даже боги больше не отвечают на призывы своей паствы. А с востока надвигается неостановимая лавина степных кочевников, которая грозит смести всё на своём пути. А на западе готовятся оборонять свои рубежи и наступать в ответ суровые жители каменных городов. И земля, тысячи лет служившая для мары домом, находится как раз в центре неизбежного столкновения цивилизаций. Народы приходят и уходят, рождаются и умирают. Но что делать, если именно твоему народу суждено уйти, — бороться, отступать, присоединяться к победителю или всё же умирать на родной земле? Каждому герою предстоит найти свой путь и свой ответ.
Как земля мары не пускает к себе чужаков с враждебными намерениями, превращаясь под их ногами в непролазную трясину, так и книга проверяет каждого своего читателя на прочность, с первой страницы затягивая в болотистую гущу непонятных слов и реалий необычного мира. Шамиль Идиатуллин сразу показывает, что не собирается нежничать ни с героями, ни с читателями. Так что те, кто привык читать книги наскоком, рискуют в самом начале захлебнуться от обилия незнакомых понятий, которые никто не спешит пояснять, потому что обитатели этого мира и так знают, кто такие птены, крылы и строги или почему явные признаки Средневековья соседствуют здесь с электрическими самокатами. А если вы не знаете, то это ваши проблемы, дикари шестипалые. Ах, вы ведь даже не в курсе, почему мары называют вас шестипалыми…
Тому, кто хоть немного знаком с финно-угорским фольклором, послужившим автору источником вдохновения при создании мира, будет полегче, но самую чуточку. Первые рецензенты поспешили похвастаться своей эрудицией, припомнив как особенности культуры луговых марийцев, так и знаменитое Великое переселение народов. Но Идиатуллин и не скрывает, кто есть кто в его книге: узнать эллинов, франков, гетов, русь и тех же мары труда не составляет. Для вящей наглядности роман даже предваряет карта.
При желании в тексте можно найти и следы современной экологической повестки, и феминистские веяния, и антимигрантские настроения, и колониальный дискурс — впрочем, всего в меру и со вкусом. Однако мир «Последнего времени» всё же достаточно ярок и самобытен, чтобы не считаться просто отражением нашей реальности, а быть достойным погружения без оглядки на бесконечные аллюзии.
Когда же терпеливый читатель, преодолев вязкое сопротивление начала романа, нащупает под ногами твёрдую почву и оттолкнётся от неё, чтобы глотнуть свежего воздуха, его немедленно подхватит поток событий, который не отпустит до последней страницы. Насыщенность текста сюжетно важной информацией парадоксально дополняется предельной сжатостью, почти эскизностью каждой отдельной сцены. Поэтому процесс чтения оставляет странное чувство одновременно жуткого переедания и мучительного голода: в книге полно аппетитных деталей, но прежде чем вы успеете как следует их распробовать, волею автора вам уже придётся бежать дальше, едва поспевая за стремительно раскручивающимся сюжетом.
Сам Идиатуллин окрестил своё детище «этнополитфанттриллером с элементами биопанка». И этот постмодернистский жанровый сплав умело играет с читательскими ожиданиями. Кажется, что текст вот-вот встанет на привычные рельсы и побежит по знакомому маршруту эпического фэнтези, однако он ловко ускользает с исхоженного вдоль и поперёк «пути героя», утягивая читателя в непроходимую чащу непредсказуемого, довольно таки страшного мира с гнетущей атмосферой близкого апокалипсиса.
Итог: оригинальный роман, который меняется в зависимости от того, как на него смотрит читатель, — то ли как на необычное тёмное фэнтези по мотивам российской истории, то ли как на иносказательное повествование о проблемах сегодняшнего дня.
Слово творца
Я попробовал рассказать подчеркнуто небывалую историю всерьез, так, как она могла и должна была развернуться на почти нашей земле с почти нашим участием. То есть, все, как я люблю, «здесь, сейчас и настолько про нас, что больно» — но чуть на другом повороте мироздания.
Оригинал

«Лиterraтура», №171 (ноябрь 2020)
СНЫ О КОНЦЕ И НАЧАЛЕ
Ольга Балла
(О книгах: Лю Цысинь. Эпоха Сверхновой / Перевод с английского С. Саксина. — М.: Эксмо, 2020; Шамиль Идиатуллин. Последнее время: роман. — М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020.)
Этой осенью, независимо друг от друга, вышли две книги о Конце Всего: китайская и русская. Целиком укладывающиеся в русло особенно притягательной для сегодняшнего тревожного сознания (пост)апокалиптической литературы, они настолько разные, насколько вообще возможно, — и тем важнее сравнить восприятие мира и человека, воплотившееся в каждой из них.
Первая — научно-фантастическая в классическом смысле: автор предлагает вполне научное (по крайней мере, убедительно-наукообразное) обоснование истории краха цивилизации в некотором (по его соображениям, недалёком) будущем и того, что за этим крахом последовало. Вторая — типичная этнофэнтези, как часто бывает свойственно этому жанру, занимается прошлым, и даже очень далёким: случившимся до начала известной нам истории. Как опять же свойственно жанру, рациональных — и даже квазирациональных — объяснений происходящему автор не ищет (напротив того, населяя изображаемый мир сказочными существами, пронизывая его магическими связями). Но и она – о том же: о Катастрофе.
Так вот: это не просто два разных жанра. Это два принципиально разных мироощущения, даже когда речь в них идёт как будто об одном и том же. Настолько, что от личных пристрастий авторов (и даже от литературного качества их текстов) это практически не зависит. Мироощущение управляет авторами само.
Итак. Два голоса о Конце Всего с двух разных концов Земли — из России и Китая. Лю Цысинь — самый, подсказывает Википедия, «плодовитый и популярный» фантаст Поднебесной, фантаст классический, технарь по образованию, страстный популяризатор науки. Того, словом, типа, золотой век которого у нас уже позади. И Шамиль Идиатуллин — русско-татарский прозаик, сам себя фантастом, кстати, не считающий, однако написавший, среди прочего, «Татарский удар» — политическую фантастику, она же «технотриллер», о Третьей Мировой войне, «Эру Водолея» — о том, как в одном глухом районе Татарстана нашли воду, от которой люди, начиная с главы администрации, превращаются в драконов, утопию о строительстве идеального общества «СССР™» и мистический триллер-дилогию «Убыр».
(Вот, кстати, о литературном качестве. Не удержусь, шепну по секрету: у Идиатуллина оно гораздо выше. Но дело в данном случае не в этом.)
Роман Лю Цысиня — о судьбах земной цивилизации после того, как над Землёй взорвалась прилетевшая из космоса сверхновая звезда и излучение новообразовавшейся туманности убило всех, кто старше тринадцати лет. Мир попал в руки детей — и, как и следовало ожидать, на первых порах они в своих, едва подготовленных и не слишком умелых руках его не удержали. Почти не удержали. Дров наломали чудовищное количество, вплоть до того, что устроили, на правах захватывающей игры, войну в Антарктиде — зверскую мясорубку аж с двумя ядерными ударами (заботливые взрослые, прежде чем умереть от лучевой болезни, уничтожили все ядерные заряды, но те из них, кто был заботлив ещё более, кое-что для потомков всё же припасли), а потом — когда, несмотря на всё это, цивилизация почему-то выжила — затеяли меняться странами и исторической памятью. И начали прямо с того, что американцы переселились в Китай, а китайцы — на земли бывших США, причём брать с собой что бы то ни было (никаких архивов! никаких музейных ценностей!) запрещалось. Другие страны последовали их примеру (Россия, например, поменялась так с кем-то в Южной Америке). Сколько народу при этом погубили — и не сосчитать…
Сюжетов тут — на несколько романов. Лю Цысинь умудрился всё запихать в один, — очень, к слову сказать, неровный, едва внимательный к психологической стороне происходящего (так, зная, что взрослым предстоит умереть и уже расставаясь с ними, дети почему-то совсем не переживают — куда сильнее их волнует то, что надо поскорей, за отведённые на это десять месяцев, перенять нужные навыки, освоить профессии, — а трудно!), во многих местах попросту скомканный. Особенно подробно (даже прямо-таки с избытком) автор описывает Антарктическую войну: боевые действия, оружие, его технические характеристики… Сразу видно, это ему интереснее всего.
Главное: видывал ли кто-нибудь алармиста-оптимиста? — Вот он, наш китайский автор. При всех ужасах, которые он, простите, нагородил, это, пожалуй, самая конструктивная постапокалиптика, которую мне случалось видеть (вплоть до конкретных инструкций: что делать в беде). И того страннее и реже: при всех диких глупостях, которые творят у него молодые хозяева Земли, он… верит в человека. Даже в глупого, злого, слепого. В человека как вид.
Катастрофа у Лю Цысиня не только состоялась (по не зависящим, заметим, от человека причинам), но и — к моменту, когда повествователь в романе, лет через сорок, восстанавливает по документам её историю, — давно преодолена. Конец обернулся началом. Настолько, что спустя всего три с лишним десятилетия земляне благополучно освоили Марс (история Эры Сверхновой пишется уже оттуда).
И кстати: его ничуть не тревожат новейшие технологии! Напротив, в критический момент — когда в первые часы после смерти всех взрослых весь Китай идёт вразнос — положение спасает именно (всецело дружественный к человеку) компьютер. Человека на это не хватает.
К обитателям мира Идиатуллина катастрофа приближается изнутри. Это мир лишь отчасти выдуманных племён, населявших узнаваемую Европу вплоть до Поволжья. На здешнем Западе — варяги и русь, склавы и франки, в степях здешнего Востока — степняки, а в центре (и мира, и повествования) — племя крылатых людей мары (в них можно усмотреть предков нынешних марийцев, а можно и не усматривать), владеющих магией — умеющих, например, выращивать предметы. Многим их таинственным знаниям и умениям, их чуткому взаимодействию с родной землёй (явно живой) предстоит сгинуть в катастрофе. Идиатуллин показывает даже не её как таковую, а сползание в неё — едва начавшееся и уже необратимое.
Грубо говоря (вообще роман сложный, тонкий, куда более достоверный психологически, чем можно ждать от этнофэнтези), люди этого мира губят друг друга, себя, свою сложную цивилизацию, повинуясь тёмным силам внутри себя.
И в этом — куда больше узнаваемого, чем хочется видеть.
Мы видим два возможных — даже не взгляда на катастрофу, чем бы та ни была, но чувства её. Внутреннего расположения в связи с нею. Первое: уверенность в разуме и его силах без особенного понимания человеческой природы. Второе: тонкое понимание человека, удивление ему — и безутешная печаль о нём.
Научная фантастика — сколь бы мрачные перспективы она ни рисовала — оптимистична по определению. И недаром она (по крайней мере, в западной части света) утратила былую популярность. Китайцы ей ещё верят.
О нас же, об общем нашем тонусе пристрастие к фэнтези говорит нечто очень неутешительное — но вместе с тем, сдаётся мне, и более правдивое. Без склонности обольщаться.
Что выберем?
Оригинал

Сайт «ПереCat», 4 декабря 2020
Последнее время, Идиатуллин Ш.
Imra
Здесь обитают люди, заключившие Обет со своей землей. Им не нужно биться за урожай, земля сама с удовольствие отдаст плоды. Они могут летать, управлять зверями, выращивать дома, чувствовать все живое. Им даже комары не страшны.
Однако в этом мире хватает людей, живущих по-другому. Жестоких, злых, обычных. Которым страна лесных колдунов давно стоит поперек горла. Тем более сейчас, когда, похоже, наступает последнее время.
И однажды идиллии Обета приходит конец.
На диво интересный проект вышел у журналиста и известного «мастера русского хоррора». Роман, привлекающий в первую и главную очередь народом лесных колдунов, их Обетом с землей.
Шамиль рисует нам картину натурального парадиза во времена условного очень раннего средневековья. Народ мары находится в полной гармонии со своей землей. Им нет нужды охотиться или изобретать колесо. Строить дома. Вырубать лес под посевы. Тяжким трудом выгрызать каждую меру зерна. Нужно лишь родиться в этой благодатной земле. И ты получишь все. Возможность выращивать жилье и опору под седалище, если устал. Собирать плоды мясных, медных или железных деревьев. Управлять заводами, где растут льняные и пищевые волокна. Летать, пользоваться самодвижущимися дорогами и дышать под водой. Перемещаться на большие расстояния через древесные переходы-порталы.
Чужаков, волков и отчего-то лошадей здесь поглощает сама земля. А для тех пришельцев, в ком хватает местной крови, чтобы преодолеть эту защиту, есть могучая боевая волшба, уносящая, правда, жизнь и самого колдуна. Мало есть того, что не подвластно народу мары. Наблюдать за особенностями этих племен одно удовольствие.
Начнем знакомство с миром мы через птаху Рода Гусей Айви. Юную деву, лишь вступающую в пору зрелости. Переживающую первую любовь к парню, уходящему к жене в другой род. Полную страстей и желаний.
Живут мары в самом натуральном матриархате. Во главе рода – Мать. Матерая женщина, охватывающая своей заботой и вниманием все племя. Даже Арвуй-кугыза — самый могучий и главный старец рода, кладезь знаний, после смерти становящийся богом, смиренно принимает заслуженные Материнские упреки. Кстати, личных отца и матери у здешних племен нет. Главное род. Первобытнообщинный строй, право слово, что с него взять.
Но даже в этих благостных землях есть свои страшилки – вспомним ту же тихую лайву – местный корабль-призрак. Да и отношение к чужакам у племен мары до боли знакомое – дикари мол, натуральные.
Первую часть романа мы будем смотреть на землю обета изнутри. Увидим некоторые местные обряды, обычаи, традиции. Взглянем на прощальные церемонии, обучение, досуг, игры здешних племен. Познакомимся с любопытными персонажами.
Начало книги пасторально-благостное, увлекательно-захватывающее, волнительно-тревожное, гармонично-позитивное. Вызывает острое желание оказаться в шкуре одного из местных. Очень уж привлекательными вышли у Идиатуллина земли обета.
Но затем автор показывает нам, что здешний сеттинг не ограничивается владениями лесных колдунов.
Мы попадаем во внешний мир, где царит нормальное средневековое зверство, с некоторыми технологическими улучшениями типа самокатов и безлошадных повозок. Стоит отметить, что переход от ценящей жизнь благостности родов обета к обычным отношениям древнего мира, выглядит чертовски жестким и изрядно шокирующим.
Здесь масса племен и народов, часть из которых, как-то русь, франков, элинов или аваров, не составляет труда опознать.
А дела у них, оказывается, не слава богу. Ведь последнее время действительно наступает. Земля не родит, насылая болезни, превращая траву в отраву. Как говорят: «Земля устала от людей». Это влечет за собой большое переселение народов, ищущих новых, плодородных пастбищ. Степь надвигается на города. Разные племена грызут глотки друг другу. И земля мары становятся важнейшей картой в начинающейся игре. Хотя и ее «не минует чаша сия». Попытки полюбившихся героев привыкнуть к жизни без волшебства, становятся еще одной интереснейшей линией романа. Тем более что много времени им не дадут – начинается большая война, определяющая облик будущего мира.
В этих частях мы увидим земли лесных колдунов со стороны. От лица тех, кто отправляется сюда с далеко не благими намерениями.
Среди них степнячка Коше. Крутой боец. Безжалостная убийца. Умная женщина, создавшая себя сама. Одинокая волчица в равнодушном мире. Искренне заботящаяся лишь об одном существе во вселенной.
Третий центральный протагонист романа – Кул. Пришелец, попавший на землю Обета ребенком, и до некоторой степени принятый родами. Но так и не ставший полностью своим, не сумевший овладеть здешней магией. Подросток, мечущийся меж новым племенем и воспоминаниями о былом. Столкнувшийся с обманом, пришедшим извне. Таящий под спудом судьбоносные секреты.
Троица главных героев плотно связана друг с другом, и окажет серьезное влияние на происходящее в самом глобальном плане.
Эрго. Нестандартное историческое фентези, радующее шикарно описанным народом обета и его столкновением с внешним миром.
Оригинал

«Красный Север», 5 декабря 2019
Книжная полка: волшебный народ, побег в США и книга о «короне»
(Фрагмент)
Кристина Куплевацкая
События этого года оказались совершенно непредсказуемыми. Хорошо хоть сезоны сменяют друг друга, как им и положено! Теперь уже совсем зима, так что можно украсить дом гирляндами, сварить какао и провести вечер с хорошей книгой. Праздничный декор – не наш профиль, а вот несколько интересных книг мы вам посоветуем. В сегодняшнем обзоре – новинки в разных жанрах.
Шамиль Идиатуллин. «Последнее время»
Известный широкому кругу читателей и уже весьма успешный автор, Шамиль Идиатуллин пишет и реалистические романы (за «Город Брежнев» он получил премию «Большая книга»), и фэнтези (о дилогии «Убыр», основанной на татарском фольклоре, мы писали в одном из обзоров). Романы выходят один за другим, не теряя в качестве. Можно рекомендовать любое произведение Идиатуллина, если вы совсем не знакомы с его творчеством, но в это предновогоднее время чудес книга с магией и ворожбой будет особенно актуальна.
Мир, который написал Идиатуллин, и народы, которыми он этот мир населил, не поддаётся простому пересказу и описанию. Пробежим по верхам и предупредим, что это не самоё лёгкое чтение из-за непривычных имён, названий и законов, по которым живут герои «Последнего времени». Основной народ книги – мары, люди, которые в своём развитии дошли (или вернулись) до духовного слияния с природой. Их предки сотни и сотни лет назад сумели договориться с землёй на взаимовыгодных условиях: мары не убивают зверей, не топчут растения, не рубят лес, даже ископаемые не добывают и соблюдают тьму правил, а земля за это обеспечивает их всем сверх меры и бережёт от врагов. Границы территории мары невидимы, но настолько сильны, что ни один человек, в чьих жилах не течёт кровь мары, не может попасть на их землю.
За много веков сытой и спокойной жизни мары отвыкли выживать и воевать, но мир пошатнулся, древние обеты были нарушены, и земля больше не хочет защищать своих гостей. Мары беззащитны перед врагами, коих легионы. Дело в том, что условия жизни резко ухудшились по всему миру: вода стала горькой и непригодной для питья, природные материалы рассыпаются в труху и из них больше не выстроишь жилища, дикие звери идут на людей, а предназначенное в пищу гниёт раньше срока. Люди, народы степные и городские, уверены, что всё благополучно осталось только на земле мары, поэтому со всех сторон на землю миролюбивого народа идут враги. Случится ли битва, кто в ней победит, кто станет героем?
Кстати, хоть речь в книге и идет о родах и народах, всё же есть несколько главных героев, на котором держится внимание читателей: юная Айви из рода Перепёлок, Кул, подкидыш, прижившийся на земле мары, и Кошше, девушка, которую не заботит судьба мира, она просто хочет спасти своего сына.
Если вы любите этнофэнези или хотите познакомиться с новым жанром, не пропустите роман «Последнее время».
Оригинал

Metro, 7 декабря 2020
Что почитать: самые интересные книги недели по версии Metro
(Фрагмент)
Святослав Тарасенко
Этнороман недели
Аннотация: На этой земле живут с начала времён. Здесь не было захватнических войн и переселения народов, великих империй и мировых религий. Земля позволяет “своим” жить сыто и весело – управлять зверями, птицами и погодой, обмениваться мыслями и чувствами, летать, колдовать – и безжалостно уничтожает “чужих”. Этот порядок действует тысячелетиями, поддерживая незыблемый мир. А потом прекращается. И наступает последнее время.
Наше мнение: Идиатуллин – из тех редких писателей, которые не едут на своей карусели по кругу, а постоянно ищут. После крипового триллера “Убыр”, истории взросления на фоне рушащегося Советского Союза “Город Брежнев” и актуального романа о жизни провинции “Бывшая Ленина” он неожиданно выкатывает этнофэнтези в ловко и полно сконструированном мире. Это, пожалуй, выкрученное на максимум увлечение фольклором (в данном случае прообраз народа – марийцы). Специфика “Последнего времени” – полнейший выход из зоны комфорта. Без разбега и бесконечным потоком читателя пичкают содержанием вымышленного мира и многочисленными выдуманными лексическими единицами, которые непросто ложатся даже на подготовленную почву. Те, кто выстоят и не дрогнут, найдут в тексте и мире что-то своё. Кто-то – пространную универсальную историю, которую нужно было сделать проще по языку и манере изложения (или нет?!), другие – нашу реальность, спрятанную за сонмом метафор. Но в любом случае этот книжный опыт очень любопытный.
Оригинал

«Мир фантастики», 24 декабря 2020
Писатели, критики и деятели индустрии советуют лучшие книги 2020 года
(фрагмент)
Мария Галина, литературный критик, писательница, переводчица
Шамиль Идиатуллин, «Последнее время»
Память человечества зафиксировала несколько эпизодов масштабного переселения народов, чаще всего спровоцированного глобальными природными катаклизмами. Это что-то вроде «принципа домино», когда один изымающийся из конструкции элемент становится причиной обрушения всей конструкции. «Последнее время», собственно, об этом. С одной стороны, перед нами частные истории отдельных людей, попавших в колесо «большой истории»; с другой — универсальная модель «смены эпох». Модель универсальная именно потому, что внеисторичная, — конечно, читатель усмотрит в обычаях и словаре вымышленного народа Мары отсылки к финно-угорским этносам, но различий все же больше; по крайней мере, настоящие марийцы не владеют телепортацией и не выращивают электрические рощи-аккумуляторы. Мы, однако, застаём Мары именно в тот переломный момент, когда магия (на самом деле — биотехнология) перестает работать — и народ, живущий в застывшем золотом веке, история насильственно выталкивает в историческое время. Что, как всегда трагично для каждого отдельного человека. Надо сказать, ярлык «этнофэнтези», который вроде бы пытаются присвоить роману, вводит читателя в заблуждение. Если перед нами и «этно», то уж никак не «фэнтези», а вот что именно — судить читателю.»
Оригинал

«Учительская газета», 29 декабря 2020
Литературные итоги-2020
(фрагмент)
Ольга БУГОСЛАВСКАЯ, литературный критик
Шамиль Идиатуллин, «Последнее время» (М. : АСТ, РЕШ, 2020). Среди лучших произведений уходящего года это самое необычное и странное. Множество фэнтезийных персонажей и сюжетных линий далеко не сразу складываются в цельную картину, и читатель довольно долгое время проводит внутри хаотичного, быстро меняющегося и опасного пространства. А это позволяет ему заново пережить процесс узнавания мира, сопряженный с обостренным страхом, растерянностью, настороженностью и осознанием высокой цены ошибки.
Оригинал

Lenta.ru, 30 декабря 2020
«Вздыхают, молчат и орут»
Травмы, измены и ревность: 10 книг, которые помогут пережить новогодние каникулы и начать все с нуля
(Фрагмент)
Шамиль Идиатуллин «Последнее время» (изд-во «Редакция Елены Шубиной»)
Лауреат премии «Большая книга» написал роман-парадокс, которому проще дать отрицательное определение. Это не фэнтези, хотя к книге приложена карта. Это не исторический роман, хотя некоторые черты реальных народностей и исторических событий в нем прослеживаются. Это не роман о современности, хотя в нем присутствует странная инфекционная болезнь и сломанное мироустройство. Каждому читателю предлагается самостоятельно сложить детали этой головоломки. Одно можно сказать определенно — процесс весьма увлекателен.
Наталья Кочеткова
Оригинал

«Мир фантастики», №2, 2021
Лучшие книги 2020 года: фантастика и фэнтези
(фрагмент)
Борис Невский
Шамиль Идиатуллин «Последнее время»
Отечественная книга года
Претенденты: Наталия Осояну «Белый фрегат», Генри Лайон Олди «Карп и дракон. Книга 2. Рассказы ночной стражи», Лев Гурский «Министерство справедливости», Марина и Сергей Дяченко «Ведьмин род»
Как всегда, эта номинация одновременно и самая сложная, и довольно простая. С одной стороны, отечественных книг море, с другой — по-настоящему качественные можно перечесть по пальцам. Причём, как правило, пишет их тоже ограниченное число авторов. Некоторые из них оказались и среди нынешних номинантов — Наталия Осояну ударно завершила трилогию морского фэнтези, Генри Лайон Олди вновь углубился в экзотические дебри магической Японии, Лев Гурский порадовал (или огорчил?) специфическим прогнозом о России будущего, а супруги Дяченко продолжили историю противостояния ведьм и инквизиторов.
А вот чемпион на сей раз необычный — роман «Последнее время» Шамиля Идиатуллина, который ранее писал только хоррор и реализм. На первый взгляд, это псевдоисторическое фэнтези; на второй — уже технофэнтези с социальной подоплёкой; на третий — экологическая апокалиптика; на четвёртый вообще философская притча с элементами магреализма. Автор же окончательно всех запутал, обозначив свой роман как «этнополитфанттриллер с элементами биопанка». В общем, перед нами самобытный постмодернистский сплав, который преподнесёт своему читателю немало сюрпризов. Правда, далеко не всем он придётся по вкусу — однако нужно же российской фантастике развиваться? И хорошо, что её развитие не ложится на плечи ограниченного числа мэтров — с каждым годом интересных имён всё больше, что не может не радовать.
Оригинал

«Подписные издания», 29 августа 2022
Антиутопия или жизнь: социальные романы с элементами фантастики
(Фрагмент)
Наташа Родионова
Фантастические и волшебные фэнтези-миры всегда были относительно безопасным пространством для разговора о социально-проблемном и животрепещущем — конечно, не без помощи метафор и иносказаний, но при этом честно. И современные русскоязычные писатели тоже нередко обращаются к фантастическому допущению и приемам фэнтези, чтобы высказаться на самые актуальные темы: контроль и свобода, политические конфликты и социальные кризисы, виртуальная реальность и ее влияние на жизнь офлайн — вот лишь несколько популярных тем.
Масштабы метафор могут быть разными, но, если начинать их распутывать, ниточка рано или поздно приведет к нам самим, а за любым фантастическим допущением откроется наша действительность. В последнее время — время, когда повседневность так просто перепутать с произведением сумасшедшего фантаста, — эти шифры считываются без особого труда.
Наша Наташа выбрала пять современных романов, в которых фантастика так тонко рифмуется с нашей повседневностью, что не сразу понятно, где допущение, а где — жизнь.
(…)
«По правую руку лежит дневная сторона, где свет и тепло, по левую – ночная, где мрак и холод, за спиной – закатная, где тени и смерть. Восходная сторона дарит жизнь, дневная – изобилие, ночная – отдых, закатная – смерть. Так было всегда. А теперь перестало быть».
Роман «Последнее время» — пропуск в широколиственный лес, насыщенный всякой разной необычной живностью. А проводником по этому лесу служит, «урча и пофыркивая», витиеватый потрясающий литературный язык Идиатуллина. Такой вот своеобразный жанр этнофэнтези, наполненный мифологией и традициями.
Несколько народов живут каждый на своем кусочке земли, но в какой-то момент их родная земля начинает их отталкивать, не давая им спокойно жить, портя воду и еду. И тогда народы решают переселятся, что неизбежно приведет к жестоким войнам между ними, а главным героям то и дело придется выбирать между двух зол.
«Последнее время» — словно результат сотрудничества Толкина и Иванова, которые решили поэкспериментировать и создать еще одну альтернативную вселенную — кроссовер Средиземья и Сибири.
«Внимания достойны твой народ, твой враг, бесконечное небо – и земля, бесконечность которой зависит только от тебя».
Оригинал