Metro-СПб, 7 марта 2023
«Книжные новинки: «новый» Мисима, маньяк-графоман и блюда Средних веков»
Что почитать весной 2023 года, рассказываем в традиционном книжном обзоре Metro
(Фрагмент)
Святослав Тарасенко
Русский роман недели
Аннотация: Россия, провинция, осень 2021 года. Местной власти потребовалось срочно возродить литературный журнал «Пламя». Первокурснице Ане поручают изучить архив журнала – и там, среди графоманских залежей, юный редактор находит рукопись захватывающего триллера, написанного от лица серийного убийцы. А вскоре выясняется, что описанные в тексте убийства не придуманы: они и правда происходили в городке пятнадцать лет назад, и душегуба тогда так и не поймали… О раскопках в архиве узнаёт автор рукописи – и теперь давно затаившийся маньяк должен выбрать, чего он хочет больше: покоя, который может нарушить Аня, или литературной славы?
Наше мнение: У одного из наиболее “правдохарактерных” российских прозаиков современности вышел, пожалуй, самый прямолинейный роман в библиографии, почти что “в лоб”. Или Идиатуллин пересмотрел НТВ с его сериальцами про маньяков, либо я уже не знаю… Книга написана – словно сценарий для простенькой теленовеллы о провинциальном городе, где серые люди ходят по серым улицам, политика крутится, деньги мутятся, а душитель расхаживает по квартирам со шнурком и скучным нездоровым цветом лица, будто съел на завтрак что-то не то. Мол, ну вот, опять убивать! И вроде бы какая тут экзотика? В это описание в той или иной степени помещается любой (ну почти) роман автора, но “До февраля” вышел уж слишком будничным, повседневным и производственным. Самым любопытным тут получилась завязка, но в ней и проблема: моральный выбор из аннотации на детективный не тянет, как и на морализаторский. А вот на графоманский – как раз вполне. Такой же, как и рукопись самого маньяка по сюжету.
Так или иначе читатель милого узнает по походке. Фирменные черты творческого пространства реалистичного провинциального романа от Идиатуллина с живой средой и живыми людьми (некоторыми – недолго) здесь сдобрены “синдромом мастера”, таким мефистофелевским искушением, в данном случае – прославиться, хотя это приведёт к саморазрушению и даже смерти. Впрочем, саморазрушением в романах автора занимаются практически все. Одним больше, одним меньше, но у местного “чикатило” выбор посложнее будет.
Возможно, лично для меня в этом и состоит проблема: герои слишком реальные, не литературные. Эти Ани да Пети атакуют тебя в офисе, пишут в “телеграм” на ходу в метро и звонят, когда ты уже ложишься спать, чтобы потчевать полчаса историями – прекрасными для них, не для тебя. Роману “До февраля” подошло немного “олитературить” происходящее, чтобы оно не выглядело – словно сюжет из криминальной хроники или послеобеденного теледетектива. Но роман не об этом, конечно, или, точнее, не только об этом. И за тем, как разрешится дилемма маленького человека, раздутая почти до гётевских масштабов, следить интересно.
Оригинал
The City, март 2023
Что почитать в марте? 5 новых книг
(Фрагмент)
В этой мартовской подборке нет ничего похожего на женские романы, но есть сильные героини посреди жестокого мира — единственные, кто может привести его в порядок. Топ лучших книг месяца — в подборке литературного критика The City Ксении Рождественской.
Шамиль Идиатуллин. «До февраля». АСТ, «Редакция Елены Шубиной»
Детектив в лучших традициях жанра: маньяк — воплощенное зло, как в хорошем нуаре, полицейские — нормальные мужики, как в постперестроечных боевиках, героиня — книжный червь и все время рыдает, но умна, талантлива и порой бесстрашна, как в лав-стори. Наконец, атмосфера — как в советском и постсоветском производственном романе: героиня Аня в ноябре 2021 года бросает университет и устраивается на работу в литературный журнал «Пламя», который давно уже был закрыт, но местные власти решили его возродить. Ее задача — найти в архивах журнала что-то достойное публикации и выпустить первый номер до февраля. И вот, пожалуйста: графоманский роман про зверские убийства, совершенные в их городке 15 лет назад. Написал его сам убийца, и теперь он охотится то ли за Аней, то ли за своей рукописью, то ли за литературной славой.
Шамиль Идиатуллин («Город Брежнев») ехидно рифмует маньяков и графоманов, показывает сильных женщин, послушных мужчин и СМИ, которые охотно превращаются в доску объявлений для местных властей. И объясняет, что маньяки убивают просто потому, что могут, а какие-то сверхидеи изобретают позже, когда пишут автобиографические романы. Роман был задуман и частично написан в 2021 году, а в 2022-м, на который герои возлагали такие надежды, история про маньяка стала неактуальной. Но Идиатуллин все-таки дописал роман, попытавшись превратить его не в послесловие к безвозвратно ушедшей эпохе, а в предисловие к новой.
Оригинал
«Ведомости», 24 марта 2023
«До февраля»: написанное – проверить
Лауреат «Большой книги» Шамиль Идиатуллин написал триллер про серийного убийцу – графомана
Николай Корнацкий, критик
В провинциальном городе собираются возродить литературный журнал «Пламя». Копаясь в журнальном архиве, девушка-редактор Аня находит неопубликованную рукопись – написанную ужасным языком, но с интересным сюжетом. Повествование ведется от лица философствующего маньяка, текст полон ярких деталей и шокирующих сцен. Аня слишком молода, еще и приезжая, поэтому не знает, что 15 лет назад в этих местах действительно прошла серия убийств. Душегуба тогда так и не нашли. Попытка напечатать необычный роман немедленно вызывает демонов прошлого – вокруг Ани начинают умирать люди. Почерк тот же: то ли имитатор, то ли сам маньяк. Передумал и вернулся, чтобы отозвать рукопись.
Шамиль Идиатуллин – писатель более чем разносторонний. «Большую книгу» ему дважды принесла, как говорят в таких случаях, серьезная проза: «Город Брежнев» о советском детстве и подростковых бандах в Татарской АССР (компания «Триикс медиа» сейчас снимает по книге сериал для НТВ) и «Бывшая Ленина», остросоциальный роман об экологической катастрофе в российской провинции. В то же время Идиатуллин пишет и то, что принято называть жанровой литературой: шпионский триллер «За старшего», хоррор «Убыр», микс этнофэнтези и биопанка «Последнее время». И как уже понятно из завязки, «До февраля» – самый настоящий триллер про серийного убийцу. Впрочем, как всегда у автора, триллер не вполне обычный.
Как признается писатель в интервью, за маньячную тему он взялся скорее по воле случая, чем из любви к жанру, – роман вырос из непоставленного сценария, заказанного одной кинокомпанией. И некоторое усилие над собой, безусловно, чувствуется, особенно в начале книги, где неожиданно много явной сатиры. Действие происходит в вымышленной, но уже знакомой читателю по «Бывшей Ленина» Сарасовской области, и первые страниц сто (из 500) посвящены едкому описанию провинциальных нравов: мелкие политические интриги, вырождение областной журналистики, «костры амбиций» пожилых литераторов регионального масштаба, которые гордо носят в пакете изданные за свой счет опусы.
Но ладно второстепенные персонажи – с гротеском выписан и первый план. Главная героиня Аня – бесхребетная плакса. Чтобы угодить маме, поступила вместо филологии на прикладную математику, но после сексистских придирок преподавателя бросает университет. Ее новый товарищ Паша – копирайтер, рыхлый и несобранный, был журналистом, но прессы в городе больше нет. Он пишет пресс-релизы неделями, потому что считает себя выше этой работы. И так далее. Сатира все же противопоказана триллеру – сложно сочувствовать и сопереживать карикатурам. И все сцены-аттракционы поначалу действительно прокручиваются почти вхолостую – не то чтобы страшно, не то чтобы жутко.
Но ни в коем случае нельзя судить по первым главам. Вскоре интонация теплеет, карикатуры обретают плоть и кровь, и уже примерно с середины триллер работает как часы. Идиатуллин ловко манипулирует читателем и чередует «точки обзора»: то залезет в голову к злодею, то знакомит с жертвами, прежде чем столкнуть их с маньяком. Многим сценам не откажешь в эффектности. И в эффективности. В самый темный час нам дарят надежду, чтобы в последний момент ее отобрать. Хотя, и это надо поставить в плюс, мрака в книге ровно столько, сколько требует сюжет.
Убийца лишен какого-то романтического ореола, обаяния зла. Просто ловкий негодяй, которому нравится быть негодяем. Еще и банальный графоман. К счастью, приводятся лишь некоторые строки его авторства (они ужасны – это нагромождение штампов). Рукопись мы читаем в пересказе редактора Ани – и это отличный сюжетный ход. Жаль, что прием романа в романе так и не получает должного развития – тот же сериал «Дневник убийцы» (2002) Кирилла Серебренникова дает пример, как можно было бы им распорядиться. В то же время отлично, что многие клише маньячного поджанра благополучно проигнорированы. Сарасовские сыскари, насмотревшись Голливуда и Netflix, ожидают второго Ганнибала Лектера, но вовремя спохватываются: все гораздо проще! Никаких хитрых ритуалов или поп-фрейдизма. Злодей убивает, потому что хочет и имеет возможность.
У Ани есть дедлайн – в ноябре 2021-го ее взяли в штат и в силу ряда причин первый номер нужно выпустить к середине зимы. Отсюда и заглавие книги «До февраля», придуманное давно, но сегодня оно приобрело дополнительные смыслы. Детективная интрига позволила автору постучаться в самые разные квартиры и кабинеты – мы познакомимся не только с местной литературной богемой, но и с политической элитой, и со следаками. С обывателями – в диапазоне от бухгалтера в успешной фирме до отсидевшего зека, который пытается начать новую жизнь. Получился полароидный снимок провинциального общества за секунду до глобальных изменений. Запомним его таким.
Оригинал
«Горький», 29 марта 2023
Почти довоенная проза
Новый роман Шамиля Идиатуллина «До февраля» написан в жанре триллера, но заглавие — а главное, воссозданная в нем атмосфера всеобщей покорности перед рукотворным злом — напоминает нам, что читать его надо в несколько другой оптике. О том, как устроена эта книга, готовящаяся к выходу в Редакции Елены Шубиной, и на кого, по-видимому, остается уповать обитателям условной российской глубинки да и нам всем, рассказывает Ася Михеева.
Я ходячее лихо;
Плохая примета, дурной знак!
Не трать дыханья на мое имя —
Я обойдусь и так.
БГ
Te digo con disimulo
Que tengo la camisa negra
Y debajo tengo el difunto
(Juanez)
Не секрет, что для людей с хорошо настроенной интуицией (к которым относятся все толковые писатели), а также для людей с привычкой прогонять сквозь внимание большие массивы косвенных данных (к которым относятся все толковые журналисты) гораздо легче находиться в пространстве уже разразившейся катастрофы, чем изнывать от ужаса среди более или менее благодушно настроенных сограждан в ее преддверии.
Пока не набрался достаточный массив литературных произведений, состоявшихся после февраля 2022-го, но осмелюсь предположить, что почти повсеместная интонация наползающей отовсюду тени, привкуса тления в каждом глотке и каждом вдохе, которой была переполнена отечественная литература последних десяти лет, будет расколота на две неравные части — на более массовую и все более психотическую «ну вот теперь-то все стало хорошо и правильно» и значительно менее массовую «здравствуй, Рагнарек, мы заждались».
Роман Шамиля Идиатуллина «До февраля» обладает практически полным набором свойств сразу-пред-военной литературы. Ужаса в нем хватает. Подробного пошагового анализа, откуда этот ужас приходит, — тоже, и следующим кругом спирали — ужас от наблюдения за людьми, которые в объективно катастрофических обстоятельствах продолжают вести себя, скажем помягче, деструктивно. Конечно, способность к деструктивному поведению в условиях, взывающих к чему-то иному, — не российское ноу-хау, мы все смотрели Don`t look up. Однако многослойная антропогенность игнорируемой катастрофы — более сложный сценарий, чем столкновение с природным нежданчиком. И именно Идиатуллин, еще с «Бывшей Ленина» и «Возвращения Пионера», постоянно исследует проблему того, с каким ошеломительным успехом умеем мы отрицать последствия собственных выборов и решений.
Итак, метеорита не будет, обойдемся подручными средствами. Для обеспечения нужного уровня напряжения автор пошел — неожиданно — самым простым путем. «До февраля» — триллер. Он начинается с убийства, и примерно каждые тридцать страниц с неумолимостью сверхзвуковой дрели число убитых растет. Нет-нет, никто не беспечен, никто не ходит в заброшенный подвал в одиночку под звуки тревожной музыки! Дело происходит в российской глубинке, где легкомысленное доверие к обстоятельствам только по видику и встретишь. Кто-то проверяет документы через цепочку, прежде чем отпереть представителю власти, кто-то держит под рукой во время романтического свидания тяжелые предметы, кто-то уверен в собственной охране, а у кого-то вообще в руке заряженный пистолет. Но то, с чем встречаются нормальные, вполне вменяемые россияне, объективно многое повидавшие и ко многому готовые — ОНО просто быстрее, ловче и подготовленнее каждого отдельного живого человека.
Этот сюжет в чем-то чрезвычайно уплощает нашу дофевральскую действительность, но в чем-то делает ее представимой, вмещаемой в сюжет. Неуловимый серийный убийца, логика действий которого не понятна никому (почти); город, который ничего не знает, но уже догадывается; журналист, которого бьют в снегу у лесополосы смертным боем всего лишь за попытку поинтересоваться, что, собственно, происходит; девочка-ботанка, которая тыкает обгрызенным ногтем в пыльную рукопись и неслышным миру голоском пищит «мене, текел, фарес»… Сын убитой на первых страницах женщины, которому скучающий начальник ставит на вид волнения среди населения: нам не нужны перед выборами все эти слухи, прррекратить! Все они, кроме маньяка, вполне отражают реальные типажи и реальные процессы, происходившие до окончания зимы 2023 года. Точнее, маньяки, конечно, тоже присутствовали и присутствуют, просто по сравнению с реальной действующей фигурой, накрывшей страну, они не выглядят значимыми. Да и пропускная способность единичного маньяка не вместит того, что подвезла нам реальность.
Мне встречались ситуации, когда авторы прибегали, чтобы попытаться отразить нашу довоенную действительность, к техникам кринжовых компьютерных игр («Кластер»), к условному фэнтези («Медведки» или «Средняя Эдда») или городской мистике («Дом, в котором» или «Сестромам»), но вот идея внутри реализма заменить безличного антагониста социетального уровня на штучного (хотя последовательно выращенного именно этим социальным порядком) социопата — метафора вроде бы упрощающая, но зато транслируемая вовне. Про маньяков оно как-то понятнее свежему человеку из условного не здесь, чем про хвост дракона, ползущий сквозь город совершенно наяву, что это вот буквально так оно и есть. С одной стороны, непонятно, адресован ли роман сугубо внешним читателям? Вряд ли это так. С другой, может быть, Идиатуллин адресует эту метафору в будущее — тем читателям, которые не будут иметь ни малейшего представления о постоянной тени над головами. А может быть, все еще проще и автор благоразумно решил прибегнуть к эзоповым методам или основал весь сюжет на образе из Тарковского-старшего «Пока судьба по следу шла за нами…».
Итак, по глубоко провинциальному небогатому городу ходит смерть. Слабых и старых она забирает чаще, чем сильных и богатых, но не брезгует никем. Люди, задетые по касательной, живут дальше. Продают опустевшие квартиры. Пьют горькую. Механически идут на работу и с работы. Не обсуждают ничего с друзьями и коллегами, лица которых тоже имеют подозрительно застывший вид. Занимают посты исчезнувших. Передают новым сотрудникам неоконченную кем-то работу, не вникая особенно, почему предыдущий работник даже не забрал трудовую. Рожают и пестуют детей, которые тоже привыкают никогда не задавать ненужных вопросов.
Отдельным слоем всей истории идет крайняя компетентность Идиатуллина в вопросах журнальной работы: и сбор новостей косвенным поиском из сплетен и умолчаний, и поиск какого-нибудь не совсем уж ужасающего худла для нужного количества знаков в номере, и тщательность в размещении поздравительных челобитий на самых заметных страницах, и плывущий, как осклизлое тесто, график кадров и выплат, и надрывная работа редакции с самотеком — как вроде бы более-менее безопасным бумажным, так и с традиционно куда более утомительным — активными авторами офлайн. Мне, не инсайдеру, кажется, что для любого читателя, имеющего прямое отношение к журналистике, «До февраля» окажется куда более увлекательным чтением, для нас же он может быть способом заглянуть на профессиональную кухню. Причем на профессиональную кухню именно отечественной журналистики, отечественной, не столичной, и именно последних лет, с их пропитавшей все и вся политтехнологической интонацией предельного, усталого цинизма.
И вот пятнадцать лет спустя после того, как в городе началась эпидемия насильственных смертей, что-то изменяется, и изменяется именно в журнальной среде. Случайно, совсем косвенным образом, небольшое финансирование получает редакция давно умершего местного журнала. В одной комнате собираются сбежавшая из вуза хикикомори, опротивевший себе копирайтер и циничная бильд-редакторша. Руководит звездной командой запойная нимфоманка. А тот человек, через которого пришли деньги, хочет всего лишь поглубже взлизнуть вообще отсутствующему в кадре патриарху, который когда-то имел какое-то отношение к еще тому, советскому журнальчику. Будь авторская интонация чуть менее угрюмой, это было бы гомерически смешное чтение, но, когда надоедливого дряхлого графомана находят буквально размазанным в слизь по полу собственной квартиры, даже самый Антоша Чехонте не может больше шутить. Обычная, в общем, для триллера стимуляция нервного смеха у читателей перекомпонована Идиатуллиным: герои не проявляют идиотизм, активно спасаясь от угрозы, а находятся в привычной социально идиотской ситуации, в то время как угроза подбирается к ним все ближе. Ну, представьте себе, что события фильма «Гараж» разворачиваются где-то в середине фильма «Титаник», где-то в глубинах второй палубы. И только ко второй половине фильма по крайней мере пара персонажей из задних рядов умудряются донести друг до друга, что плеск за стеной каждому из них не приблазнился.
Странным образом у хаджи Шамиля вытанцевалась совершенно христианская картина происходящего. Самые слабые, причем слабые не только физически, а в чистом виде нищие духом, не отважные, не гордые, не принципиальные даже люди поднимаются там, где сдались сильные и заблудились умные. И безнадежная сила слабых, которые не отступают на одном упрямстве, заминает и постепенно преодолевает инерцию крутящейся десятилетиями мясокрутки. Идиатуллин избегает очень частой ловушки — поддержать героев влюбленностью. Нет, Аня и Паша остаются товарищами, даже, пожалуй, братом и сестрой, и продолжают видеть друг друга безо всякой эндорфиновой дымки: нелепыми, негероическими, некрасивыми — и страшно уязвимыми.
Мы — сейчас — все знаем этих неухоженных девочек, которые с красными от недосыпания глазами ведут через соцсеточку сразу по четыре группы беженцев через Нарву. Этих оплывших мальчиков с белыми билетами, которые через пятнадцать впн публикуют в телеграмме контакты и памятки для тех, кто ищет вписку в Омске перед финальным броском в Казахстан. Тех, о кого стражи порядка даже и берцы вытирать брезгуют, изыскивая жертву повесомее. До февраля смысл существования этих жалких великовозрастных детишек был гораздо менее очевиден. А вот Идиатуллин почему-то еще тогда решил, что они важны.
К ядру — к тем, кто становится ядром сопротивления холодной хтони, — притягиваются постепенно хоть сколько-нибудь здоровые на голову люди, подпирают собой, прикрывают, помогают, но главную работу тащат маленькая перепуганная до усрачки студентка и поддерживающий ее тюфяковатый парень. Симпатичный айтишник, которого автор вручает героине разве что не в подарочной упаковке, только и успевает, что продержаться, защищая ее в критический момент до прибытия подмоги (в общем, это лучший вариант, на который может рассчитывать мужчина в описываемой реальности), а бегает и тормошит всех, подставляясь под тумаки и унижения, но добиваясь, добиваясь все-таки реальной подмоги, — все тот же неудачник Паша.
При этом Идиатуллин не впадает в грех, типичный для young adult литературы: не то чтобы главные герои действуют в полном отрыве от ничего не понимающих «взрослых». Усилия Наташи и Руслана — тех, кто осознал проблему чуть позднее, чем стоило бы, и отнесся к ней чуть менее внимательно, чем было необходимо, — все равно не пропадают зря. Их отказ сдаться и принять смерть с покорностью в конечном итоге дает плоды, хоть уже и не им самим. В фэнтези об этом существует красивый оборот: «И когда тьма поглотит нас, мы падем, кусаясь и царапаясь». Но то фэнтези, высокие ноги, красивые позы — а в реалистической литературе не столь часто встретишь такое твердое утверждение о необходимости и осмысленности борьбы до самого последнего.
Герои победят. Конкретный маньяк будет остановлен. Зло не исчезнет. Город получит короткую передышку, и, увы, мы — после февраля — знаем, что город не сможет этой передышкой правильно воспользоваться. Но, может быть, опыт самоорганизации, опыт успешного поиска помощи, опыт борьбы со значительно превосходящими силами противника что-то даст упрямым людям, которым не нравится, когда зло убивает город. Я, честно говоря, боюсь загадывать.
Оригинал
«Литературно», 31 марта 2023
Книги марта: до самого рая в горе и в радости
Новый роман Ханьи Янагихары, монументальный эпос Ольги Токарчук, неожиданный детективный триллер Шамиля Идиатуллина и другие книги марта 2023 года.
(Фрагмент)
Литературный критик Лиза Биргер сравнивает новый громкий роман Ханьи Янагихары с мемом «Слабоумие и отвага». Книжная обозревательница Вера Котенко подозревает, что триллер Шамиля Идиатуллина «До февраля» написал Джордж Мартин. А блогер Майя Ставитская рассказывает о трех составляющих любого произведения писательницы Кристин Ханны. Это и многое другое — в обзоре книжных новинок марта на портале «Литературно».
(…)
Шамиль Идиатуллин написал детектив о серийном убийце. Россия, провинция, 2021 год. Местной власти потребовалось срочно возродить литературный журнал «Пламя». Первокурснице Ане поручают изучить архив журнала, и там она находит рукопись захватывающего триллера, написанного от лица убийцы. Вскоре выясняется, что преступления из этого текста — не выдуманы…
Вера Котенко, книжная обозревательница:
— Шамилю Идиатуллину нужно дать звание Героя труда: в последнее время выходят его аудио-сериалы, подростковые повесть и роман, сборник (в коллективе с другими писателями), переиздания старых книг. И вот теперь — детектив. Про маньяка и литературу. Я вижу, как загорелись глаза у любителей околокнижных и маньячных тем. Первая сцена: пожилая женщина готовит. Красный помидор как предвестник чего-то нехорошего. Через оконное стекло пузырится свет. Завитушки, крендельки, текст можно перечитывать по нескольку раз: «Солнце разложило стол, кухню и мир по цветам». И тут же налететь на что-то типа «бритый наголо пузатый мужик» и почувствовать опасность.
Очень быстро кто-то умирает. Пришел маньяк, а маньяка нужно ловить. В героини мы получаем девочку, которая умеет примерно все: у нее идеальная память, она вроде не смелая, но на самом деле очень смелая, она говорит, что не очень умная, но на самом деле умная, она говорит, что обычная, но мы-то все понимаем. Получаем и других персонажей. Один родом из полицейского отдела и разговаривает, как герой плохих русских сериалов. Другая словно перекочевала из «Бывшей Ленина». Сам маньяк тоже очень сериальный, с налетом мистики. Ю Несбё кусает локти, что это персонаж не его новой книжки.
Роман «До февраля» долго раскачивается, но потом начинает качаться так, что думаешь: в чат вошел Джордж Мартин и выгнал Шамиля Идиатуллина. Литературный персонаж куда-то девает автора, автор прикрывается другим автором, происходит нечто многослойное, и это вы еще не знаете, что сам маньяк — тоже в общем-то автор. Я собиралась бросить эту книжку на двухсотой странице, потому что все было слишком знакомо, это я у Идиатуллина уже читала. И не узнала бы тогда, что вскоре трупы начнут сыпаться как из рога изобилия (откуда в провинциальном городе столько людей-то?), а сюжет мощно закрутится — вокруг телефонного провода, пузатого мужика, свисающей с потолка веревки и оконных стекол, которые режут кого ни попадя.
Оригинал
«Год литературы», 3 апреля 2023
Стихами и прозой. Выбор шеф-редактора перед весенней «Нон-Фикшн»
Пятнадцать прозаических, поэтических и нон-фикшн новинок, на которые стоит обратить внимание на первой ярмарке non/fictio№весна
(Фрагмент)
Михаил Визель
Новая политическая и культурная реальность в России наступила 13 месяцев назад. И писателям, и издателям уже есть что продемонстрировать в ответ на высказанный и невысказанный вопрос, как они адаптировались к новым условиям.
Вот несколько примеров разных авторских и издательских стратегий.
Шамиль Идиатуллин. «До февраля», М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2023. — 512 с.
Об этой книге столько говорят, что кажется, будто она давно уже вышла. Но нет — как раз на non/fictio№весна намечена первая презентация романа с броским заголовком, основанным на понятной всякому современному русскому читателю амбивалентности. С одной стороны, главной героине, способной студентке провинциального вуза, до февраля надо извлечь из пыли архивов и перезапустить местный литературный журнал (по соображениям, имеющим малое отношение к собственно литературе); с другой, разумеется, описана жизнь, какой она была до февраля 2022 года.
Сейчас кажется — безмятежной; но совсем нет. «До февраля» — это роман о маньяке. И о том, как то, что поначалу кажется сугубо умозрительными построениями, властно вторгается в нашу повседневную жизнь, и без того уже наполненную скелетами в заколоченных шкафах. Как видим, с метафорикой и аллегорикой у Шамиля Идиатуллина, на сей раз, казалось бы, снова, вслед за «Бывшей Ленина», поворачивающегося к нам своей сугубо реалистической стороной, всё в порядке.
Оригинал
ForbesLife, 4 апреля 2023
Взгляд в прошлое: главные художественные книги весенней ярмарки non/fiction
(Фрагмент)
Наталья Ломыкина
Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction теперь проводится два раза в год. Весенняя пройдет в московском Гостином дворе с 6 по 9 апреля. Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина рассказывает про самые интересные новинки, которые можно будет купить на ярмарке, а с авторами и переводчиками нескольких романов читатели смогут пообщаться лично
В программе non/fiction около 300 мероприятий, которые в течение четырех дней c 11:00 до 21:00 будут идти на девяти дискуссионных площадках. Тема весенней ярмарки — «Новые формы существования текста», поэтому много внимания будет уделено аудиокнигам, электронным библиотекам, книжным подкастам и так далее. Но главное все-таки — это возможность подержать в руках новинки сезона, обсудить их с авторами, переводчиками и издателями. Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина выбрала самые интересные художественные романы этой весны, за которыми стоит идти на non/fiction.
Шамиль Идиатуллин «До февраля». Издательство «Редакция Елены Шубиной»
Писатель, журналист Шамиль Идиатуллин не устает экспериментировать с жанрами и формами — от фантастики («Убыр») и исторического романа («Город Брежнев») до социальной драмы («Бывшая Ленина»). Теперь он написал остросюжетный триллер.
В каком-то смысле «До февраля» продолжает разговор о современной жизни, который писатель начал в книге «Бывшая Ленина». Герои романа живут в том же вымышленном, но узнаваемом городе Сарасовске, где в 2019 году политики и горожане боролись с мусорной свалкой. Новая история формально продолжается с 2021 до февраля 2022 года, но на самом деле начинается гораздо раньше. «До февраля», как ни странно, тоже исторический роман, где рассказана история вроде бы совсем близкая, но безвозвратно ушедшая. Мне хотелось показать два поколения обычных жителей нашей страны, которые оказались там, где оказались», — признается Шамиль Идиатуллин.
Оригинал
«Прочтение», 5 апреля 2023
Книжная полка non-fictioN весна: от прозы жизни до искусства прозы
(Фрагмент)
Завтра в московском Гостином дворе стартует Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fictioN весна. По традиции мы — редакция и авторы «Прочтения» — подготовили список новинок, за которыми хотели бы туда отправиться. Всего в подборке 32 пункта — от романов в духе Донны Тартт и в эстетике dark academy до комикса, в котором библиотекари правят миром, от руководства по воспитанию собак до сборника статей, лекций и эссе по истории русской словесности, от псевдобиографии Лимонова до культовых книг японской и латиноамериканской литературы.
Кирилл Ямщиков, обозреватель «Прочтения»
«До февраля» — пример нового для русской литературы типа письма. Попытка говорить о «здесь и сейчас» (что ясно уже из названия), невозможная напрямую и осуществляемая посредством двухфакторной аутентификации. Эзопов саспенс, жанровый шифр, сплошная транскрипция, в которую замурованы боль и отчаяние. У нас на глазах рождается абсолютно иная литература — «До февраля» Идиатуллина позволяет предположить, какой она станет весьма скоро (или не станет никогда).
Оригинал
«Литературно», 18 апреля 2023
«До февраля» Шамиля Идиатуллина: хочу и буду убивать
«Местные жители прозвали душегуба ‟соседом со второго этажа” и ‟сопляком с пояском”, а сам он называл себя Змеем». Рассказываем о триллере Шамиля Идиатуллина «До февраля».
Шамиль Идиатуллин не устает экспериментировать с жанрами — в его библиографии есть реалистическая проза, мистические хорроры, приключенческая фантастика, этно-фэнтези… В романе «До февраля» он обращается к триллеру. Каким образом история серийного убийцы дает высказаться о наболевшем, как саспенс уживается с иронией и почему поведение персонажей оборачивается guilty pleasure, размышляет книжный обозреватель Александр Москвин.
Серийный убийца — один из самых популярных персонажей массовой культуры. Писатели, сценаристы, режиссеры и продюсеры не устают воплощать в кино и книгах все более изощренные кровавые злодеяния реальных и вымышленных маньяков, заставляя аудиторию трепетать от ужаса перед кровожадными монстрами, скрывающимися в обличии неприметных, а то и довольно обаятельных людей. В отечественной культуре в этом отношении наблюдается явный перекос в сторону экранных искусств — добротных фильмов и сериалов о серийных убийцах с десяток да наберется, а вот с книгами пока беда. «Весь мир такое только и читает, и мы переводим и читаем, и сериалы переводим и смотрим, и документалки, а про свою, как это… хтонь, во, не знаем или сразу забываем», — говорит главная героиня нового романа Шамиля Идиатуллина «До февраля», явно претендующего на то, чтобы импортозаместить зарубежные триллеры.
Итак, в конце нулевых на провинциальный город Сарасовск наводил ужас серийный убийца. Злодей проникал в квартиры пенсионеров и душил стариков тем, что под руку подвернется — проводом, поясом от халата… Местные жители прозвали душегуба «соседом со второго этажа» и «сопляком с пояском», а сам он предпочитал именовать себя Змеем. Маньяк, так и оставшийся непойманным, на некоторое время исчез, но на излете 2021 года активизировался вновь. Только теперь он не концентрируется на пожилых людях — в его злодеяниях больше нет четко выраженного профиля. К тому же, помимо умения ловко душить своих жертв, убийца демонстрирует отличные навыки ножевого боя и глубокие познания в приборах слежения.
В архиве возрожденного литературного журнала «Пламя» — его первый номер как раз и необходимо сдать до февраля — юная сотрудница Аня обнаруживает рукопись с напыщенным, но не безнадежным текстом, где рассказывается о прошлой серии убийств. Судя по упомянутым деталям, автором мог быть только сам маньяк. Невротичная девушка при поддержке бывшего журналиста Павла, собравшегося написать лонгрид о серийном убийце, начинает раскручивать эту историю. Их деятельность, конечно, не нравится полицейским, которым не нужна лишняя огласка. Хотя для одного из сыскарей дело приобретает личный оборот — и в прошлый, и в нынешний период активности злодей убил близких ему людей…
Шамиль Идиатуллин славится умением дельно и содержательно вскрывать изъяны современности. «До февраля», возможно, и не такой остросоциальный текст как, например, «Бывшая Ленина», но все равно проходится по множеству сложных тем. Полицейские с полной самоотдачей ищут злодея, но с не меньшим энтузиазмом по требованию начальства прессуют каждого, кто посмеет придать ситуацию огласке и бросить тень на репутацию властей. Региональная журналистика почти полностью задавлена и сведена к старательному переписыванию правительственных пресс-релизов. А история возрожденного журнала «Пламя» вообще очень символично отображает отношения культуры и власти: издание возобновляется не из благородных культуротворческих побуждений, а с одной лишь целью — угодить высокопоставленному чиновнику из Москвы, чей родственник когда-то публиковался в этом журнале.
Вообще история серийного убийцы идеально подходит для препарирования социальных реалий. Даже лучшие образцы отечественных тру-крайм текстов сконцентрированы не только на противостоянии душегуба и стражей порядка, но и на окружающей действительности. Например, «Товарищ убийца. Ростовское дело: Чикатило и его жертвы» Михаила Кривича и Ольгерта Ольгина или «Безлюдное место. Как ловят маньяков в России» Саши Сулим. Абсурдность правоохранительной бюрократии, провинциальная неустроенность, простое человеческое безразличие и подобные явления не раз становились соучастниками самых кровавых злодейств. Идиатуллин продолжает эту линию, демонстрируя, что история серийного убийцы — это еще и история мира, в котором и благодаря которому маньяк продолжает совершать свои преступления.
Роман «До февраля» вырос из набросков несостоявшегося киносценария, однако его не упрекнешь в излишней кинематографичности — тут скорее переизбыток литературности. Шамиль Идиатуллин вообще склонен разбавлять повествование подзабытыми анекдотами, атмосферными просторечиями и залихватскими каламбурами. Задорные рассуждения о том, как «тележить с блогерами и блажить с тележниками» или как «домогаемость» сочетается с «дамоугодливостью», придают роману своеобразную ироничность, из-за чего саспенс и трагичность многих эпизодов размываются.
Ближе к финалу книги звучит эффектная формула: «Войны бывают потому, что кто-то хочет убивать и может убивать. Все. Остальное несущественно». Затем она проецируется и на индивидуальные преступления. Однако при всей своей емкости и актуальности этот тезис особой ясности не вносит. Змей убивает не только потому, что «‟хочет”, ‟может” и ‟нравится” совпало» — когда он только начал свое черное дело, помимо тяги убивать присутствовали еще и корыстные соображения. И развязка не проясняет многого в истории маньяка. Как он начал убивать? Почему затаился, а затем вновь взялся за старое? Зачем решил написать о своих похождениях, а потом пустился на поиски рукописи? На все вопросы предлагается исчерпывающий ответ: потому что хотел и мог. Уж не почитал ли он на досуге поп-психологический бестселлер Лабковского «Хочу и буду»?
В целом у Шамиля Идиатуллина получился довольно крепкий триллер, чем-то напоминающий растянутый во времени слэшер. В романе «До февраля» есть все, что требуют каноны этого жанра (разве что вместо подростков убийца истребляет людей, уже основательно потрепанных жизнью), а Аня вполне укладывается в типаж «последней девушки». Персонажи частенько действуют нелогично, но тяготение к слэшеру оправдывает любые несуразицы поведения. Желание закричать «Дурак, не ходи туда, не делай этого!» вслед герою, который откровенно пренебрегает правилами ОБЖ, — это ведь тоже своеобразное guilty pleasure («постыдное удовольствие»). И роман «До февраля», насыщенный саспенсом, интригой, актуальной проблематикой и провинциальным колоритом, помимо обычного удовольствия от чтения хорошей книги не преминет доставить еще и его.
Оригинал
«Юность», №5, 2003
(Не)выдуманные истории о небе, земле, нечисти и не только
Обзор книжных новинок
(Фрагмент)
Татьяна Соловьева
Шамиль Идиатуллин. «До февраля» (Редакция Елены Шубиной)
Разбирая архив литературного журнала, первокурсница Аня обнаруживает рукопись захватывающего триллера, написанного от лица маньяка. Но литературная судьба потенциального бестселлера осложняется открывшимися обстоятельствами: описанные в романе события не придуманы, а действительно произошли в небольшом городе Сарасовске полтора десятилетия назад, и убийцу так и не поймали. Теперь он узнал о том, что рукопись обнаружена, и стоит перед непростым выбором: рискнуть ради литературной славы (которая автора явно манит, судя по выспренности стиля) или оставаться в тени и безопасности? Выбор сделан, слава предпочтительней — кошмар возвращается в Сарасовск, и Идиатуллин исследует психологию писателя и маньяка, гения (на самом деле нет, но с амбициями) и злодея. Психология и фиксация провинциальной жизни Шамилю Идиатуллину удаются всегда, на какую бы тему и в каком бы жанре он ни писал. Здесь они упакованы в динамичный, пугающий и драйвовый триллер с непредсказуемым финалом.
«Змей замер у двери, слушая щебетание мелкой девульки. Девулька болтала по телефону, развернувшись в кресле к мутному окну и вытянув ноги — видимо, к батарее.
— Да то же самое, про серийного убийцу. Он, короче, старушек душит и думает про это, в чем самый кринж. Ага, Достоевский, карликовая модель, пять старушек — уже рубель. Графомания адская, конечно, на пафосе, ошибок полно и название дебильное.
Провод лампы впился в перчатку, натягиваясь. Змей улыбнулся под маской и сделал шаг. Фигура со склоненной головой не слишком четко, но разборчиво отражалась в окне, но девулька этого не замечала — наверное, любовалась носочками, втиснутыми меж чугунных секций батареи.
Пусть полюбуется напоследок».
Оригинал
Metro-Москва, 18 апреля 2023
Учим фундаментальные законы глупости и удивляемся непростой жизни специалистов пиара
Изучаем последние книжные новинки
(Фрагмент)
Уважаемые читатели! Мы продолжаем нашу ежемесячную рубрику «Читаем в метро, читаем с Metro». В апреле мы штудировали биографию Наполеона Бонапарта, ужасались экспериментам фашистов, смеялись над круговоротом глупости и удивлялись нелёгкой работе пиарщиков.
Шамиль Идиатуллин «До февраля»
О чём книга: В провинциальном городке задумали возродить литературный журнал «Пламя», для чего потребовалось оцифровать старые материалы. За дело берутся опытные редакторы и неопытная студентка Аня, которая находит странные рукописи – в них подробно расписаны зверства серийного убийцы. В какой-то момент до девушки доходит, что это не просто выдумки графомана. Преступник настоящий, и самое страшное – он до сих пор находится на свободе…
Наше мнение: Книги Идиатуллина – это большие многоплановые романы. Конкретно в этом есть и детективная линия, и романтическая, и огромная галерея персонажей с реалистично отрисованными характерами, в которых можно найти и себя, и близких. Очень цепляет живость языка – ощущение, что всё это происходит где-то рядом, со знакомыми. Обилие деталей делает произведение готовым сценарием для сериала, который наверняка будут смотреть взапой. (18+)
Одним словом: «блестяще»
Оригинал
«Байкалинформ», 20 апреля 2023
Читатель Толстов: Новые книги русских писателей: новинки середины весны
(Фрагмент)
Владислав Толстов
Шамиль Идиатуллин «До февраля». Изд-во «Редакция Елены Шубиной», 2023 г.
Писатель Шамиль Идиатуллин продолжает удивлять. В прошлом году он написал «Возвращение «Пионера», отдал дань памяти советской подростковой космической фантастике, хорошо получилось. До этого он писал остросоциальные романы («Бывшая Ленина»), фэнтези («Последнее время»), роман о советской жизни («Город Брежнев», самый мой любимый у него). Шамиль Идиатуллин действует как огородник-экспериментатор: возделывает разные жанровые делянки и смотрит, где какой урожай взойдет. «До февраля» — это такая попытка заехать на территорию Стивена Кинга, или нашего Эдуарда Веркина («Снарк снарк»), написать роман про серийного убийцу в маленьком городке. У журналистки Наташи Тобольковой неизвестный убийца зверски убивает мать. Спустя 15 лет Наташе, она уже работает на хорошей должности в местном медиа-холдинге, поручают возродить советский литературный журнал «Пламя». Тираж должен быть отпечатан до февраля (вот что означает название, а не то, о чем мы все сразу подумали), потому что в феврале будут переназначать губернатора, и журнал должен сыграть в этом некую роль. Но в архиве журнала находят рукопись, где описываются убийства пожилых женщин, и скорее всего, именно маньяк эту рукопись и написал. Тем более сам он активизируется, успевает за четыре недели совершить семь убийств, за ним идет охота, которую ведет младший брат Наташи следователь Андрей Тобольков… А параллельно мы узнаем истории других персонажей, это точно как у Стивена Кинга, где автор то и дело отвлекается от темы. Да и маньяк (которого зовут Змей) окажется таким нетипичным представителем маньяцкого сословаия — спойлерить не буду. Понятно, что увидев название «До февраля», я ждал, а как автор обыграет 24 февраля в романе? А вот как: там решают издавать альманах, назвать его «Двадцать два». Мол, можно красиво так обыграть на обложке — «Двадцать два — ноль два — двадцать два», говорит героиня. Ей возражают, что до 22 февраля можем не успеть типографии будут завалены праздничными заказами. На что девушка беспечно отвечает — «Ну тогда двадцать четвертого выйдем, что изменится-то?». Действительно.
Оригинал
«НГ-ExLibris», 26 апреля 2023
Пять книг недели
(Фрагмент)
Шамиль Идиатуллин. До февраля: Роман. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2023. – 512 с. (РЕШ: страшно интересно). ISBN 978-5-17-154054-8
Прозаик, журналист, автор романов «Город Брежнев», «Бывшая Ленина», «Последнее время», «Возвращение «Пионера» и др., дважды лауреат Национальной литературной премии «Большая книга» Шамиль Идиатуллин предлагает читателю нечто большее, чем триллер-детектив, хотя все атрибуты жанра налицо: давние нераскрытые убийства, затаившийся до поры до времени маньяк… В романе две параллельные линии – «литература и жизнь»: в провинциальном городе по указанию сверху спешно возрождается областной литературно-художественный журнал «Пламя», «из которого в свое время шагнул в большую литературу великий классик и гордость как советской литературы, так и Сарасовской области Анатолий Чернавин. Менее известный… как любимый дядюшка замглавы администрации президента Бориса Варчука». Первокурсница Аня Маркова, волею случая ставшая редактором, находит в пыльных журнальных архивах рукопись триллера с надписью на титульном листе «У.К. – В. Недостойский. Наказание преступления». Описанные там преступления не выдуманы, вот только наказания пока так и не последовало…
Оригинал
«Известия», 3 мая 2023
Я и робот: AI размышляет о любви, маньяк — о творчестве
Литературные новинки месяца
(Фрагмент)
Сергей Уваров Валерия Чуб
Маньяк пишет книгу, робот отвечает на вечные вопросы, а британская писательница полемизирует со Львом Толстым. Среди литературных новинок месяца — тексты на любой вкус. «Известия» советуют, на какие из них обратить внимание в первую очередь.
(…)
До февраля. Шамиль Идиатуллин
Триллер про маньяка — в общем-то банальность. Триллер про маньяка-писателя, который описал свои убийства (рукопись, разумеется, совершенно случайно обнаруживает хорошая девочка), — банальность вдвойне. Однако в новом романе дважды лауреата премии «Большая книга» Шамиля Идиатуллина банальность — сознательный художественный прием. Действие разворачивается в провинциальном городке, где волею околополитических сил, играющих в свои игры, возрождается советский литературный журнал «Пламя». Разумеется, его редакторы сталкиваются со специфическими региональными особенностями работы СМИ (на самом деле, тоже банальными донельзя), и с графоманами всех мастей, и, наконец, с обстоятельствами самой жизни, где всё избито, обыденно и слишком привычно. Не считая разве что череды убийств. Хотя…
Нет, «До февраля» — не чернуха. Напротив, создаваемый автором мир по-своему обаятелен — прежде всего за счет тонкого, подчас едва заметного юмора. И название не должно вызывать лишние ассоциации и подозрения; оно как раз предельно честно указывает, что все описанные события связаны еще с той эпохой, теми реалиями. Но сегодня, в 2023 году, этот привет из недалекого прошлого воспринимается уже иначе, нежели, вероятно, планировал сам автор. В этом сила и одновременно слабость текста Идиатуллина.
Оригинал
«Санкт-Петербургские ведомости», 17 мая 2023
Жизнь подражает искусству
О чем рассказывает новый роман Шамиля Идиатуллина «До февраля»?
Василий Владимирский
Новый роман Шамиля Идиатуллина «До февраля», лауреата «Большой книги» и «Новых горизонтов», стал, наверное, одной из самых громких книг первой половины 2023 года. Историю об охоте на серийного убийцу из глубинки обсуждают обозреватели книжных порталов и толстых литературных журналов, блогеры и участники читательских клубов, студенты и профессиональные литературоведы. Для книги, которая подается как триллер, случай, скажем прямо, нетипичный. Так о чем же на самом деле роман?
Так повелось, что литературоцентричные сочинения — это обычно «романы с ключом»: у вымышленных персонажей есть реальные прототипы из окружения автора, достаточно разобраться, кто под какой маской, и история, что называется, заиграет новыми красками. «До февраля» Идиатуллина на первый взгляд выглядит именно литературоцентричным: по крайней мере его действие разворачивается вокруг толстого литературного журнала «Пламя».
Рискну предположить, что редакция московского «Знамени» уже устала оправдываться: нет, мы совсем другие, названия похожи по чистому совпадению, случайно получилось. Шамиль Шаукатович молчит и загадочно улыбается — может, и впрямь случайно. Благо чудесных совпадений в этой истории с избытком — я бы сказал, даже с перебором.
Поздней осенью 2021 года власти города Сарасовска (вымышленного, разумеется) приняли решение возродить толстый литературный журнал «Пламя», закрывшийся лет десять назад из‑за низкого спроса и недостатка финансирования. Сдать в типографию макет первого номера надо срочно, без раскачки, до февраля. Не потому, что региону остро необходим свой «толстяк», а чтобы сделать приятное уважаемому московскому чиновнику накануне местных выборов. Разбирая архивы журнала, чрезмерно старательная девушка, только что отчисленная из местного университета и тут же принятая на должность ответственного секретаря, натыкается на автобиографический роман, который когда‑то прислал в редакцию так и не пойманный маньяк, орудовавший в городе полтора десятилетия назад. Находка становится триггером, спусковым крючком, и затаившийся было убийца снова начинает собирать свою кровавую жатву.
Завязка, в общем, нехитрая — и почти полностью пересказана в издательской аннотации, так что можно обойтись без спойлеров. Сюжет не столько литературоцентричный, сколько «сценариецентричный», не зря один из героев то и дело вспоминает популярную стриминговую платформу. Тем не менее маньяка не могут поймать на протяжении почти полутысячи страниц, душегуб продолжает громоздить штабеля трупов, включая двух важных второстепенных персонажей, с которыми читатели уже успели сродниться. Следствие упускает ключевые улики, игнорирует показания важных свидетелей и очевидные зацепки…
Но поиски затягиваются не потому, что сарасовская полиция непрофессиональна, недостаточно мотивирована и работает без огонька — как раз наоборот, довольно скоро у сыщиков появляются веские личные причины быстрее прижать гада к ногтю. И даже не из‑за неизбежной достоевщины, без которой не обходится ни один русский триллер, написанный с замахом на большее. Рассуждения героев о ветхозаветном принципе «зуб за зуб, око за око» в романе «До февраля» вполне уместны и занимают сравнительно скромный объем. (Персонажи Идиатуллина вспоминают по этому поводу замечательный анекдот, не могу не процитировать: «— Папа, а если мы убьем всех плохих людей, то останутся одни хорошие? — Нет, сынок, останутся одни убийцы».)
Разгадка проще: полицейский, которому в итоге предстоит сыграть ключевую роль в этой истории, не слушает никого, кто мог бы существенно помочь в расследовании, ускорить процесс. Он раздраженно отмахивается от пигалицы-практикантки, от назойливого журналиста, от собственной сестры с ее давней психологической травмой. Даже своего напарника-опера — и того не слушает. Ему не нужны фантастические версии и смутные предположения.
И, в общем, он прав: в реальной жизни так не бывает. Каковы шансы, что маньяк окажется не тупым утырком, как подавляющее большинство убийц, а хитрым, изворотливым, технически грамотным типом, гениальным манипулятором, легко втирающимся в доверие к любому? Что он, погастролировав по стране и отбыв срок под чужим именем, вернется в родной город как раз к моменту перезапуска «Пламени»? Что девушка-ответсек, которой поручили разобрать архивы, наткнется на нужную рукопись в первый же день работы — и не отложит толстенную бумажную стопку в сторону? Что дочка женщины, убитой маньяком много лет назад, возглавит журнал, а сын окажется первым полицейским, прибывшим на место нового преступления?..
А уж вероятность, что все эти обстоятельства сойдутся, наложатся одно на другое, и вовсе близка к нулю. Так не бывает, это сугубо сериальная драматургия — причем сериала отечественного, снятого для онлайн-кинотеатра средней руки. Даже осколок стекла выпадает в финале из старой оконной рамы очень вовремя, очень точно, по‑киношному эффектно.
Иначе говоря, роман Идиатуллина «До февраля» не о расследовании серии зверских убийств в провинции и уж точно не «об обыденности зла», свят-свят, — а о столкновении рационального мировоззрения и иррационального бытия. О мире, где жизнь подражает искусству, где отменены бытовая логика и теория вероятности, а единственный здравомыслящий человек, который пытается ими руководствоваться, только усугубляет трагедию. Где можно тысячу раз подбросить монету, и тысячу раз подряд выпадет решка, если того требует художественная правда. (Да, может быть, это и есть наш мир, но кто решится проверить?)
Не триллер-«маньячник» а-ля «Молчание ягнят» на фоне запущенных «хрущевок», а размышление о природе реальности, как в «Оке небесном» и других романах Филипа К. Дика.
То есть снова фантастика. Никуда от нее, проклятой, не денешься.
Шамиль Идиатуллин. До февраля: Роман. — М.: АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2023.
Оригинал
«Дружба Народов», №6, 2023
Возвращение детектива
(Фрагмент)
Евгений Абдуллаев
Слухи о смерти детективного жанра оказались несколько преувеличены.
Еще пару лет назад Галина Юзефович жаловалась, что хороших детективов попадается все меньше, и Анастасия Завозова с ней с готовностью соглашалась.
Речь, правда, шла о зарубежных детективах.
Но и на российских нивах дело обстояло вроде бы не лучше. (…)
И вот, в течение года сразу три автора, работающие — выделю — в «серьезной» литературе, выпустили по детективному роману.
Вячеслав Курицын, Ислам Ханипаев и, совсем недавно, Шамиль Идиатуллин.
Авторы разные. И стилистически, и поколенчески. И с очень разной творческой траекторией. Курицын в литературе уже более тридцати лет, более известен как критик. Ханипаев заметно дебютировал всего пару лет назад. Идиатуллин начинал в середине нулевых, но известность получил в конце 2010-х.
Курицын идет от литературной критики и эссеистики, именно постмодернистской, со всеми ее изысками и интертекстуальными забавами. Идиатуллин — от журналистики; собственно, его проза — такой очень качественный ее апгрейд. Ханипаев — от киносценаристики.
Эта авторская генеалогия заметна и в самих детективах. (…)
И last but not least, «До февраля» Шамиля Идиатуллина.
Начало нулевых, в Сарасовске (придуманном Идиатуллиным городе, который присутствовал еще в его «Бывшей Ленина») происходит несколько убийств. Гибнут старики: да, почти как и у Курицына, только обоего пола. Убийца, как позже выясняется, выполнял заказ одного из местных олигархов, «очищавших» дома от жителей для сноса и возведения элитного комплекса… Через пятнадцать лет в архиве местного толстого журнала «Пламя» обнаруживается рукопись, в которой описываются эти убийства. Рукопись графоманская, название неудачное. Но автором ее оказывается тот самый нераскрытый убийца. Новое расследование, новые жертвы…
Идиатуллин пробует разные жанры. Недавно была фантастика («Всё как у людей», 2021), теперь — детектив-триллер. Роман написан лихо, держит, как и положено триллеру, в напряжении. Крепкая драматургия, живые диалоги. Хотелось бы, правда, чего-то большего. Второй, социальный, план — обычно густой у Идиатуллина — здесь несколько банален. Бесчеловечный мир бизнеса, анемичная местная власть, угасающий очаг культуры в виде местного литжурнала… Не густо. Сам убийца, социопат по кличке Змей, вышел вообще психологически блеклым. Ощущение, что не столько автор использовал жанр, сколько жанр слегка подмял под себя автора.
Правда, под конец романа заметна попытка как-то увязать его с событиями последнего «спецоперационного» года. И небольшой диалог о сходстве между желанием убивать и желанием начать войну. И само название, «До февраля». Выглядит это немного искусственным. Мир Сарасовска не пронизан предчувствием войны (в отличие, скажем, от «Завтра была война» Васильева, где им наполнено всё). В нем присутствует зло, но зло местное, доморощенное, не связанное с «большим» миром, где сталкиваются цивилизации и делятся сферы влияния.
И все же — и «До февраля», и два других романа, о которых шла речь, — детективы нерядовые.
Это опыт написания детектива изнутри серьезной литературы. Насколько он удался, уже другой вопрос. Можно, конечно, порассуждать в духе Агафьи Тихоновны: если бы стиль и мастерски описанные бытовые детали из романа Курицына соединить с инокультурным контекстом и обостренным психологизмом романа Ханипаева, а все это вместе — с саспенсом и крепкой драматургией Идиатуллина, то получился бы идеальный роман.
Но идеальных романов, как и идеальных женихов, увы, не бывает.
Пока же можно констатировать возвращение детектива в серьезную литературу. Связано это, думаю, с повышением в последние годы в обществе (речь не только о российском) градуса тревожности, ощущения беззащитности частного человека — при том что сам источник угрозы, как правило, «размыт». Зло распылено в воздухе, оно может вдруг где-то неожиданно сгуститься, но неясно, где, как и когда. Это социальное ощущение, как правило, и служит питательной почвой для интереса к детективам.
Является ли нынешнее возвращение детектива «долгим эхом» периода, завершившегося февралем 2022 года, или же оно предзнаменовало собой этот период и все связанные с ним изменения?
Скорее, первое. В военное, полувоенное, четверть-военное время источники угроз для частного человека становятся более определенными и однозначными. Сама жизнь превращается (или грозит превратиться) в детектив, а то и триллер. Соответственно, можно ожидать и жанровой перезагрузки. Из массовой литературы детектив вряд ли исчезнет. Но «задержится» ли он в серьезной и стоит ли ожидать появления новых детективных романов в этом сегменте — вопрос.
Оригинал
«Прочтение», 1 июня 2023
Декоративная природа настоящего
Текст: Кирилл Ямщиков
Шамиль Идиатуллин. До февраля. — М.: Издательство АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2023. — 512 с.
Медленно и нехотя литература подбирается к правде времени. Ретушировать сюжеты, довольствоваться необязательностью стиля художнику становится все труднее. Вендерс, фотографирующий покинутые амбары и заброшенные фабрики, теперь как-то неприличен; куда благороднее Фасбиндер, выползающий на ошпаренный солнцем ринг, бьющий в кулаки и требующий реальность к поединку.
Карнавал окончен. Улыбавшиеся рукотворным ненастьям искусства, теперь мы вынуждены прятать взгляд от их подлинников, что бушуют совсем неподалеку. Иное — возможно, но с трудом осуществимо. Как литература объяснит страх, если полностью соткана из него? Как литература укажет, что делать, если и сама, по правде говоря, бездействует?
«До февраля» Шамиля Идиатуллина — один большой шифр. Правда в нем упрятана где-то на дне, вскользь упомянутая и выхваченная лучом фонарика. Все прочее — будто бы из другой стилевой реальности. Тяжелые метафоры, очередная инвентаризация реальности и спонтанно-угловатые беседы наших с вами современников — о сугубо нашем, сугубо современном.
Но человек — не джинн. Он сам творец своего счастья, личной свободы и чужой свободы. Настоящий человек, конечно; подобный змею, а не шакалу или обезьяне. Терпеливый, пронырливый и хладнокровный. Он сам запирает себя в кувшин несвободы и в режим ожидания. И сам решает, что дождался. Что пора выходить.
История-то простая: двадцать первый год, осень, провинция; первокурснице Ане поручено вызволить из архива затонувший журнал «Пламя». В процессе этой бессмысленной авантюры обнаруживается рукопись исключительного по своей увлекательности романа, нашпигованного кровавыми убийствами по самые выходные данные. «Новый Несбе родился», — замечает кто-то.
Сенсация! Неограненный алмаз!
Правда, чем дальше роман прочитывается, тем больше вызывает вопросов: и описаны эти убийства чересчур детально, и синтаксис дергается, навевая не лучшие мысли об авторе, и общие впечатления таковы, что хочется глаза мылом протереть. Говоря проще, художественность ни к черту. Это — вещдок.
Из столь нехитрого начала и плетется история параллельного смысла; читай, мол, что читаешь, но подмечай истину. Саспенс подгоняется, вполне конвенциональный ритм первой сотни страниц уступает впечатляющей погоне — даже не содержания за смыслом, но, скорее, контекста искусства за контекстом жизни.
Руслан не хуже остальных знал, что толку от экскурсов в историю не бывает: тут не кино, а жизнь, настоящая, в России, в Сарасовске, где каждое десятилетие отменяет предыдущее так, что любые достижения, тонкости и детали даже на замазку не годятся. Но знал он и свою дебильную совесть, не умеющую затыкаться. Проще дать, чем нытье терпеть, как говорила Любочка с первого курса технаря — которая так и не дала, кстати, зараза.
Идиатуллин написал крепкий триллер, в котором нет жизни. Это не факт триумфа или неудачи, а редкое стилистическое проворство. С одной стороны, мы получаем историю узнаваемых реалий, осязаемых границ чувствования — люди боятся друг за друга, преследуют и преследуются, любят и ненавидят, смеются, разочаровываются, испытывают стыд.
С другой стороны, мы получаем бумажную кровь и воздушное фанданго. Ходули жанра спотыкаются о материал, бушующий за пределами написанного, — то, что пробудило и до неприличия каверзное название романа, и его более чем дуалистическое содержание. Шифр, бережно вынесенный к финалу, считываем, но скромен. Все написано ровно так, как задумывалось: взвешенно, бесстрастно и несколько испуганно.
Чарует в романе, правда, другое — внутренний журналистский быт, не понаслышке Идиатуллину знакомый; лаком обработанный универсум старых журналов и провинциальных литературных объединений — о да! — прежде неплохо обрисованный Сальниковым; матрица «романа в романе», ощущающаяся несколько игривей самого текста.
Разнообразие приемов и наблюдений не позволяет заскучать — ведя за руку по декорациям то одной, то другой маргиналии, знакомой любому думающему человеку. Метафизические капканы повсюду — всмотрись в пейзаж и неминуемо обнаружишь горечь. Как там писал Надсон? «Погружена в себя и свой бездушный сон, она — из мрамора немая Галатея, а я страдающий, любя, Пигмалион».
Это о природе.
Вот и мы о ней.
— А я же не дура, я же понимаю, что это до февраля только именины сердца и распускание хвостов. Причем первый номер все равно ни в коем случае не успеет выйти, как планировалось, к началу февраля. Макет сгорел. Сборка и материалы у меня в облаке остались, я проверила, но все пересобирать и доверстывать надо. Я уж молчу о том, что типография не факт, что заработает вообще, — ее ведь тоже пожаром тронуло, и никто пока не смотрел, насколько серьезно.
Декоративная природа настоящего, так ревниво удерживаемая искусством, будто бы перестает себя оправдывать: все меньше силы в мармеладных терцинах и сложносочиненных фабулах. Мы столкнулись с той ситуацией, когда и хочется не смотреть, но отвести взгляд невозможно. Приходиться свыкаться с новым временем и новыми ритуалами дыхания, о которых писало так множество тяжелых, недобрых изгоев — от Шаламова с его «новой прозой» до Целана и Платонова.
«До февраля» остается любопытным продуктом усопшей коммерции — его читают, любят, ценят. Это действительно хороший роман. Другое дело, что принимать декоративную природу настоящего он не хочет — но вынужден. Как писать здесь и сейчас иначе? Вопросы, наверное, к самой правде. Ее нарративный бег столь стремителен, что прочее — контексты, стили — едва поспевают.
Литература — пока что — слаба.
Но все меняется.
Оригинал
«Форма слов», 15 июня 2023
Литературные итоги первого полугодия-2023. Часть I
(Фрагмент)
Александр Марков, литературный критик, профессор РГГУ:
Книг, составившие для меня это полугодие, две: «До февраля» Шамиля Идиатуллина и «Бобо» Линор Горалик. Идиатуллин создает новый вариант ненадежного рассказчика; при всем кажущемся традиционализме его прозы в ней появляется главный вопрос: в какой мере рассказ о событии конструирует само событие. Это риторическая в классическом смысле проза. Слон-повествователь в романе Горалик, сам будучи подарком, несет на себе груз дара, который может остаться безответным — и это для меня как раз пример интеллектуальной прозы не в смысле «для умных», но в смысле того, что она осмысляет феноменологию какого-то явления, например, пути или дара. Наконец у нас перестанут называть интеллектуальной прозой что угодно, что кажется highbrow, и начнут называть ту прозу, в которой есть феноменологический акт. Между этими двумя книгами расположились и другие читательские впечатления.
Оригинал
