«Вниз по реке теснин» («Золото бунта»)

Алексей Иванов

Первая в жизни Алексея Иванова публикация была помечена любопытной финтифлюшкой: художник «Уральского следопыта» поперек открывавшего «Охоту на «Большую медведицу»» рисунка вывел чертежным шрифтом довольно длинную невразумительную фразу типа: «Сережа, помнишь, долгими вечерами мы слушали «Наутилус» и спорили до хрипоты? Тот спор еще не окончен». За имя и детали не ручаюсь, почти 20 лет прошло, журнал давно утерян, а книжные издания обошлись без этой телеги. А жаль: она довольно емко объясняет суть любимого Ивановым приема, связанного с отсеиванием лишнего читателя.
Прием примитивен: сразу дать читателю понять, что ждет его серьезное грузилово, и ежели ты к нему не готов, то отскочь. А если не боишься юношеских хриплых споров под «Наутилус» — сам виноват.
Этот метод применен вроде в каждой крупной вещи пермского автора (только за «Общагу-на-Крови» не скажу, не читал еще). Скажем, «Географ глобус пропил» начинается с пролога, очень не совпадающего по тональности и смыслу с последующим текстом: ожидается надсадная остапбендеровщина, а получается хард-версия «Доживем до понедельника».
В исторических романах еще проще: сначала Иванов 50 страниц подряд беспощадно волочет читателя по глуби густого киселя, сваренного из абсолютно непонятных слов и названий. Потом автор оглядывается, убеждается, что балласт утоп, а выжили только те, кто действительно хотел дочитать, — и переходит на вполне современный русский язык. А странице к 150-й даже начинает объяснять, что означают финноугризмы и диалектизмы (пам, хумляльт, ламия, потесь, огниво, парма, наконец), которые читатель давно принял как симпатичный, но бессмысленный фоновый узор
Этим «Вниз по реке теснин» мало отличается от «Чердыни — княгини гор». И не только этим. Книги не то что похожие — однотипные. Просто автор решил в житии святого поменять главного героя на просто хорошего парня, у которого всего один грех – гордыня. А правила не менять. Ну, и время действия перенести, чтобы не так очевидно было.
Ведь про что, если коротко, «Чердынь»? Про юного пермского князя Михаила, который любил местную ведьму и хотел только тихого семейного счастья – а ему пришлось жизнь положить на защиту своей земли и своего народа.
А про что «Теснины»? Про юного сплавщика Осташу, который любил местную ведьму и хотел работать сплавщиком — а ему пришлось мыкаться по лесам да застенкам, защищая свою веру в бога и в отца.
Совпадений, сюжетообразующих и почти случайных, вообще много. В обеих книгах главный герой эдак дуалистично спарен – пресветлый Михаил с диаволическим вогульским князем, злой Осташа – со своим праведным отцом. В обеих павшее на героя проклятие гасит всех встречных-поперечных – но не его самого. В обеих, кстати, татарин за героя страдает: молодого хана Исура эпизодический Иван III на кол посадил, пытаря Бакирку эпизодический диверсант раздавил. В обеих мистики и просто жути хватает на несколько чистых хорроров. Обе, наконец, мощно написаны – хотя это вообще Иванову свойственно. И еще обе книги зачем-то переименованы издательствами.
В «Теснинах», кстати, постоянно указывается, что «после Пугача» народ стал жесток и отморожен. Доказательством служит россыпь абсолютно зверских, не поспоришь, эпизодов. Но в «Чердыни», действие которой происходило двумя сотнями лет раньше, зверства было никак не меньше. Достаточно вспомнить главу «Беспощадная», про Зимний Закон. Сперва пленные вогулы по предложению русских поочередно рубят головы друг другу. Потом русские, измочаленные походом, чтобы спасти боеспособную часть войска, договариваются с больными и ранеными о том, что те добровольно пойдут в прорубь –а живые за это позаботятся о семьях ушедших. С другой стороны, два века – достаточный срок для многократной гармонизации человечества и обратного отката в каннибализм.
При столь разнонаправленных исходных судьбы героев, конечно, по-разному сложились. Михаил был проклят вогульским князьком, побежден московским царем, пережил многие унижения и гибель близких, но землю отстоял, жил как святой и погиб так же. Осташа был проклят истяжельцами (подвид староверов), лишен смысла жизни, пережил много унижений и напастей, но мечту исполнил (сплавщиком стал, имя отца защитил, казну Пугача нашел и зарыл обратно) – и тут же выкинул. Сбыча мечт, известно, штука неласковая.
В итоге Михаил ловит сердцем свою стрелу — логично и неизбежно. А Осташа возвращается домой.
И тут Иванов демонстрирует преемственность и близость традиции. Концовка в ноль списана с фильма «Место встречи изменить нельзя» (в «Эре милосердии», литоснове культового сериала, другой финал), и отчасти – с «Кого за смертью посылать» Михаила Успенского.
К тому времени Осташа крепко обучен жертвовать, причем людьми, которые ему поверили. Это, пожалуй, главная горчина «Теснин». И главное отличие их героя не только от Михаила Пермского, но, скажем, от Левы Абалкина, история которого плясала по той же кривой.
Героя «Жука в муравейнике», как и героя «Вниз по реке теснин», лишили любимой работы, любви, друзей, родины, наконец. Лева Абалкин пытался бороться с недоброжелателями, не выходя за рамки коммунарской этики – и тогда Майя Глумова закричала. Осташа Переход пытался бороться с недоброжелателями в рамках этики крепостного кержака, кулаками, штуцером, мужским естеством и немного подлостью – и в конце тропы, заваленной трупами недоброжелателей, закричала мать осташиного дружка, загубленного младшим Переходом, и загугукал счастливый сын героя.
Гуманистическая фантастика, в которой начинал Алексей Иванов, такого финала бы не стерпела.
Возможно, поэтому Алексей Иванов покинул фантастику.

9 thoughts on “«Вниз по реке теснин» («Золото бунта»)

  1. какая хорошая заметка.
    я, кстати, тот самый нахлебавшийся киселя читатель, потому что ничего, кроме «Географа», прочитать не смогла. это при том, что «Географ» мне понравился безумно, такого впечатления на меня не производил ни один русский роман со времени, наверное, «Стрекозы, увеличенной до размеров собаки» Славниковой.
    а насчет традиций и преемственности — фантастика, как выпуклый жанр, как детектив, вообще же эти швы и нахлесты за недочеты не считает, наоборот, есть какой-то элемент игры на узнавание, особенно в такой маленькой фантастике, как отечественная. хотя я в этом поле, признаться, не воин, багаж очень схематический — подшивка журналов «искатель» и эта черненькая библиотечка в двадцать с лишним томов.

    • Оля, спасибо.
      Я сам, честно говоря, «Теснины» со второго раза прочитал. Первый раз до пресловутой 150-й страницы дошел — и как-то выпало все. Забросил. А давеча решил добить, начал сызнова, к 150-й утомился, но преодолел, а со 151-й подхватило и понесло. Финал вообще как маленький читал, до 3 ночи.
      А Иванова на самом деле из фантастики маститый писатель Вершинин выбил почти 20 лет назад. Об это в свое время Лукьяненко рассказал. Интересная история — и тоже о гордыне. Вот ссылка:
      http://doctor-livsy.livejournal.com/7628.html?thread=266444

      • Вот здесь (http://chert999.livejournal.com/259546.html) Андрей Чертков и К продолжают эту тему.

        Иванов в «Победителе Хвостика», как мне представляется, вышел на ту же дорогу, где вскоре оказался Пелевин со своими «Верволками». Наверное, всё произошедшее было знамением свыше: Боливар просто не вынес бы двоих.

        • Да вынес бы, я думаю. В конце концов, сосуществуют же, скажем, Лукьяненко с Пановым — друг друга сильно не любят, исходят из противоположных творческих, грубо говоря, принципов, при этом возделывают смежные делянки — и с сопоставимым успехом.
          «Хвостик», по-моему, вполне традиционен. Если бы я прочитал его 15 лет назад, я бы, наверное, усмотрел кучу вещей, с которыми можно было бы эту повесть сравнить — от «Альтиста Данилова» и сборника Сергея Другаля «Тигр проводит вас до гаража» до фильма «Деревня Утка» и мультиков про домовенка Кузю.
          «Верволки» у меня ни с чем не сравнились — и ошеломили. До сих пор помню то впечатление от тоненького альманаха НФ (там еще «Волны гасят ветер» были).
          Впрочем, я пристрастен, потому что очень люблю сборник «Синий фонарь» (при том, что недоюбливаю крупноформенного Пелевина), а «Хвостик» и «Корабли и галактика» мне совсем не понравились (в отличие от «Медведицы» и романов).

      • спасибо за ссылку, с огромным, как говорится, интересом прочитала. Иванов, оказывается, человек с прошлым, а не невесть откуда откопанный самородок-перестарок, как его пытались поначалу маркетингово подать.
        вот насчет чтения вслух — это он очень правильно заметил. мы как-то развлекались тем, что того же Лукьяненко зачитывали — особенно хорошо получается с чем-нибудь философско-юношеским, вроде «Звездной тени».

        • Ну да, есть же популярная студенческая забава: представить некую непристойную картинку, например, содомический альянс, и, держа ее в голове, зачитывать все подряд заголовки любой газеты. В 90% получается угар и нецензурщина.

Добавить комментарий для admin Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *