Вечеринка у Пинчона дома

Живой культовый классик лютто-бешшенно продактплейсментит российское мороженое и лично тов. Децла.

“No, no, it’s real ice cream,” Igor explains. “Russian ice cream. Not this Euromarket food-police shit.” “High butterfat content,” March translates. “Soviet-era nostalgia, basically.” “Fucking Nestlé,” Igor rooting through the freezer. “Fucking unsaturated vegetable oils. Hippie shit. Corrupting entire generation. I have arrangements, fly this in once a month on refrigerator plane to Kennedy. OK, so we got Ice-Fili here, Ramzai, also Inmarko, from Novosibirsk, very awesome morozhenoye, Metelitsa, Talosto… today, for you, on special, hazelnut, chocolate chips, vishnya, which is sour cherry…”

«For a while Maxine has been aware of peripheral armwaving and hand jive, not to mention quiet declamation and deejay sound effects, from the direction of Misha and Grisha, who turn out to be great fans of the semiunderground Russian hip-hop scene, in particular a pint-size Russian Rastafarian rap star named Detsl— having committed to memory his first two albums, Misha doing the music and beatboxing, Grisha the lyric, unless she has them switched around… Igor pointedly consulting a white-gold Rolex Cellini, “Do you think hip-hop is good for them? You have children? What about them, do they…” “The stuff I was listening to at that age, I’m in no position — but this number they’re doing now, it’s kinda catchy.” “‘ Vetcherinka U Detsla,’” Grisha sez. “‘ Party at Detsl’s,’” explains Misha. “Wait, wait, let’s do ‘Ulitchnyi Boyets’ for her.” “Next time,” Igor rising to leave, “promise.”»

Thomas Pynchon, Bleeding Edge. Penguin Group US. Kindle Edition.

via

Каг страштно жыдь.

И.л.и. н.а. б.е.р.е.г.а.х. О.н.т.а.р.и.о.

Марш Митрофанушек:

««Сталкер» — так называется в оригинале роман Фенимора Купера, известный российскому читателю под заголовком «Следопыт»; в армии США существует специальное подразделение «Ночные сталкеры».
Но прелесть и загадочность слова «сталкер» ощущает, наверное, каждый, впервые читающий «Пикник на обочине» Стругацких. В таком прочтении это слово напрямую ассоциируется с неизведанной, опасной территорией (в «Пикнике» ее называют Зоной), в которой Сталкер — это проводник. При этом он сам относится к Зоне с большим уважением и не скрывает, что его присутствие не гарантирует полной безопасности.
Андрей Тарковский, снимая неповторимый философский фильм о попытке заглянуть в неведомое, рискнул назвать его этим ни на что не похожим, не имевшим в то время широкого хождения словом. У каждого, кто смотрел его и смог оценить его глубину, теперь свой Сталкер.»

http://www.stalkerfest.org/page.php?page=58

Казалось бы, при чем тут Стругацкие, Киплинг и Nissan Pathfinder.

via Макс Немцов

А на второе кровавые мальчики

Авторы запрета на усыновление, естественно, будут гореть в аду — и не потому, что законопроект подлый и бесчеловечный (а он такой). Допустим, законопроект, наоборот, человечный, спасительный и необходимый. И допустим, что американские усыновители не уменьшают в сотни раз долю несчастных случаев и сознательных преступлений в новых семьях, а впрямь нацеленно умучивают наших детей, выстраивая свой торгашеский храм на нашей крови. Тогда получается, что авторам законопроекта было на это, на мальчиков кровавых, мягко говоря, плевать. Ведь их, авторов, пускали в Штаты. А теперь пускать перестали. И только после этого вопрос выживания российских детей стал актуальным.
Реактивная (или реакционная) суть российской политики никогда не была особой тайной. Но применение этого принципа здесь и сейчас: вы лишили нас флоридских пляжей, мы лишим вас младенчиков для ритуальных жертвоприношений, — снимает любые вопросы.
Горите вечно.

«Родина» (Homeland)

Рыжий морпех, сгинувший в Ираке восемь лет назад, возвращается из плена национальным героем. Счастье омрачают всего несколько мелочей: память о собственноручно забитом напарнике, беспокойство по поводу подросших и, в общем-то, незнакомых детей, крепнущая уверенность в том, что последние годы разлуки красавица-жена провела под боком у лучшего друга. И особенно — активность нервной ЦРУшницы, убежденной в том, что герой стал агентом «Аль Каиды».

Хороший сериал. Вяловатый и не скрывающей свое вторичности (привет от маньчжурских кандидатов), зато актерские работы просто великолепны (а Клейр Дейнс абсолютно волшебная, вот уж не ждал), и процедурно-бытовая составляющая хороша. Но второй сезон смотреть не буду — по-моему, авторы все, что хотели и могли, изложили к концу предпоследней серии первого сезона.

«Совокупность лжи»

Ридли Скотт vs Дэвид Игнатиус

Ближний Восток, наши дни. Рефлексирующий оперативник ЦРУ должен найти хоть какие-то концы особо боевого крыла «Аль-Каиды». Все старания безрезультатны: злодей Салим не позволяет к себе подобраться, мгновенно вычисляет и истребляет слабаков, идущих на контакт с цээрушником, и все активней взрывает Европу. Работать герою приходится между дверью и косяком: в поле он здорово зависит от начальника иорданской службы безопасности, Мюллера с внешностью Шелленберга, а по жизни подчиняется жлобоватому начальнику, который арабам нюх топтать хотел. Почти свихнувшись от отчаяния, парень вдруг мощно понимает, что спасти ситуацию может только ход, вычитанный в старой английской книжке: надо скомпрометировать Салима так, чтобы его убрали свои.

Дэвид Игнатиус написал довольно дурную книгу, а Ридли Скотт снял по ней довольно приличное кино. Книга дурна тем, что глуповата, стереотипна, по-плохому либеральна, большинство персонажей вырезаны из скверного картона, а половина сюжета завязана на единственном трюке, который к тому же не срабатывает. Единственный живой эпизод в романе (хоть тоже вполне банальный) никак не сопряжен с основным действием, потому что посвящен фарсовой истории развода героя, которого не хочет отпускать жена. Полноту счастью придает паршивый перевод.
Фильм хорош тем, что его сделал Ридли Скотт — и тем, что он сделал с романом. Он выкинул на фиг почти весь картон, почти весь либерализм, а также пресловутый трюк (не побоявшись обессмыслить название, которое в оригинале звучит как Body of Lies). И умудрился не нагнать, а снизить градус пошлятины заменой любви американской на любовь иранскую (ну вот такая уж была у Игнатиуса американка). Получилось необязательно, но хотя бы смотрибельно. В первую очередь, естественно, для постсоветского зрителя, который не имеет права не полюбоваться бородатым ди Каприо, пугающе похожим на вождя мирового пролетариата, наконец-то дорвавшегося до мировой революции и стрельбы с обеих рук.
Теперь мы знаем, из какого сора растет кино, не ведая вообще ничего.

«Аналитик»

Джон Катценбах

Нью-йоркскому психоаналитику, тихому и безвредному ботанику, приходит письмо: ты недостойный жизни гад, угадай, почему. На отгадку две недели. Если не угадаешь, убей себя – иначе я убью одного из твоих родственников, список прилагается. Еще прилагаются несколько вздорных, но тяжких обвинений, отсекающих героя от помощи коллег, обнуление счетов, выкрадывание компьютера со всеми личными данными и показательные убийства, демонстрирующие серьезность автора письма. И герой довольно быстро понимает, что найти отгадку мало. Умереть все равно придется – как и отомстить за свою смерть. В любой последовательности.

«Аналитик» — самый успешный роман Катценбаха, автора триллеров средней руки, пара которых была так же средненько (хоть и с хорошими актерами) экранизирована. «Аналитик» тоже выглядит очень киношно – сперва такая «Игра», переходящая в «Олдбоя», а потом разоблачение проклятой магии и офисный хомячок в боевой раскраске и со стволом. Не сильно пугающее сходство, видимо, и обнулило возможность кинорелиза — хоть «Олдбой» и вышел на год позже (будем считать, что вдохновляться оригинальным японским комиксом, пусть и переведенным на английский в середине 90-х, Катценбах не мог), а «Аналитик» выгодно (скажем так) отличается от корейского фильма бодреньким по-стародоброголливудски жизнеутверждающим финалом.
Тем не менее, книжка хороша и мастеровита — идеальное летнее чтиво без претензий. Спасибо читалке, между прочим: на бумаге этот роман поди отыщи. На русский Катценбах переводился единожды, в рамках братской могилы «Ридерз дайджеста», найти которую через восемь лет невозможно, несмотря даже на гигантский по нонешним временам тираж.

Spy спокойно, дорогой товарищ

Потихоньку продолжаю знакомиться с заметными авторами прашпеоноф.

С подачи v_r_a_n открыл Доналда Гамилтона и его цикл про Мэтта Хелма. Начал, как положено, с первой книги цикла, «Гибель гражданина» (1960 год).
Сюжет: автор второразрядных вестернов наслаждается тихой семейной жизнью, почти не вспоминая, как во время Второй мировой командовал отрядом вполне себе бесславных ублюдков-диверсантов в немецком тылу. И тут воспоминания материализуются — сперва появлением боевой подруги, прибывшей под ручку с особо важным заданием и туповатым громилой, потом трупом случайной красотки в тихой семейной ванне. Хелм вздыхает и принимается спасать тихую семью, старых друзей и родную страну. И на самом интересном месте обнаруживает, что старая любовь, разговоры и трупы — на самом деле радикальная подстава.
Отличное чтиво, легкое, интригующее и почти без понтов, смесь военных триллеров Алистера Маклина и психополовых детективов Джона Д.Макдоналда. Мозги расслаблять — самое то, и хватит надолго: в цикле под 30 романов.

Совсем не таков Лен Дейтон. Написал тоже кучу всего, я попал на четвертый, оказывается, из восьми романов цикла про анонимного спецагента — не убоявшись почему-то дурацкого названия «Мозг стоимостью в миллион долларов» (1966 год).
Сюжет: английский спецслужбист, циничный и языкастый, без особой охоты берется за проверку сигнала о чокнутых эмигрантах из Прибалтики, затеявших что-то вроде частной холодной войны с Советским Союзом. Сигнал подтверждается: чокнутые прибалты во главе с суперчокнутым безруким миллиардером заручились негласной поддержкой ЦРУ, наоткрывали военных лагерей и усердно выполняют приказы специальной супер-ЭВМ, пошагово рассчитывающей тактику подрыва устоев советского государства. Спецагент принимается шляться по Хельсинки, Ленинграду, Риге и Нью-Йорку, очаровывать финскую красотку, разводить офицеров ЦРУ и КГБ, ломать пальчик, сбегая от облавы на расхитителей социалистической собственности и трясти этим пальчиком, отмазываясь от отжиманий в том самом лагере под Сан-Антонио.
Очень странный текст: броский, местами корявый и как раз с понтами. Стиль ироничный до глумливости, фабула рваная и с дырами в полконтинента, а сюжет напоминает микст из советских шпионских романов 50-х и советского же писателя Кулешова образца 70-х (после олимпийских песен и до песен во славу ВДВ он наваял несколько повестей про пагубность буржуазного левачества и экстремизма). При этом натурные описания СССР 60-х и пассажи тогдашних антисоветчиков забавны, точны и нострадамичны до оторопи. Острого желания освоить весь цикл или выйти за его пределы (у Дейтона есть еще десяток историй про другого шпиона, и примерно столько же разрозненных романов) книга не вызвала, неприязни к автору тоже. Развитие знакомства зависит от обстоятельств.

Гайдар шагает впереди

А вот интересно — если Гарвард, Йель или Принстон пригласят Никиту Белых, Владимира Путина или Дмитрия Медведева, они сложат полномочия и отправятся учиться на благо Родины — своей, конечно же? И если да, то как — ну, чисто теоретически, — это можно устроить?

«Рождество с неудачниками» (Skipping Christmas)

Джон Гришэм

В конце ноября среднестатистическая американская пара провожает в перуанские джунгли дочь, ударившуюся в Корпус мира, — и принимается тихонько вписываться в предрождественские хлопоты. И тут Лютер Крэнк почти нечаянно обнаруживает, что прошлогодний главный праздник встал семейству в шесть с гаком штук — на которые не удалось купить ничего, кроме переутомления с перееданием и никому не нужных подарков. При этом роскошный карибский круиз на двоих обойдется в половину этой суммы. Почесав репу, Крэнки покупают путевки, садятся на предкурортную диету и объявляют городу и миру, что в этом году Рождество пропустят — полностью, со всеми атрибутами, от вечеринок и открыток до установки елки и выкупа благотворительных тортов. Крэнкам надо выстоять месяц под натиском превосходящих сил друзей, коллег, соседей, скаутов, продавцов и всех-всех-всех жителей городка. Им это удается. Почти.

Самое смешное в забавной, точной и трогательной книге — не традиционно дебильный перевод названия, а имя автора. Любой нормальный читатель (и даже я) примерно до последних страниц ждет от Джона Гришэма детективной интриги, юридического разбирательства или хотя бы пары трупов. Их не будет: король судебного триллера удрал штуку посильнее татьяниной, написав рождественскую сказку не сказку, но историю про то, как хорошие люди, лучшие побуждения и бытовые деталями не сопрягаются друг с другом (передозировка соплей в сахаре, что характерно, существенного влияния не оказывает).
Книга очень напомнила мне любимый фильм «Рождественские каникулы» — правда, герои сценариста Джона Хьюза храбро кидались в кошмар великого праздника, пытаясь сделать всем хорошо, а герои писателя Джона Гришэма храбро пытались добиться того же результата обратными действиями (по гришэмовскому «Рождеству» тоже, конечно, сделан фильм — но я его как-то пропустил). Финал един.
У ели длинные мохнатые лапы.