Александр Кушнир

Музыканты «Машины времени» сменили сценическую статуарность на бурное шевеление в 1976 году в Таллине, изучив 8-миллиметровый ролик Джимми Хендрикса (искусство в массы нес местный житель, который снимал ручной камерой экран ловившего Финляндию телевизора, одновременно записывая звук на бобину – и потом воспроизводил это дело высоким гостям, ловко синхронизуя включение проектора и магнитофона).
Будущий продюсер «Мумий Тролля» Леонид Бурлаков ради раскрутки школьного приятеля продал крупнейший во Владике магазин пластинок и заложил квартиру («и одолжил немного у мамы и бабушки»). Потом свой дом продал и Илья Лагутенко.
Подготовку к знакомству с Земфирой Бурлаков начал с изучения Корана.
Максим Фадеев победил в одной из первых Юрмал (как солист), а потом зарабатывал на жизнь подпевкой Валерия Леонтьева.
Глюкоза поет зацифрованным голосом фадеевской жены Натальи — а в черновом варианте Глюкоза вообще была пареньком с голосом самого Фадеева.
Наутилосовский «Титаник» записывался с перерывами на визиты бандюков, разруливавших конфликт двух руководителей студии (жена одного спала с другим, тот придумал решить проблему братвой).
Илья Кормильцев на предпоследнем этапе жизни больше всего сожалел о том, что не подсел на дурь пятнадцатью годами раньше.
Это так, навскидку несколько фактиков из толстой книги, которая такими фактиками утыкана.
Александр Кушнир знаменит как автор не то что этапных, но просто закрывающих (да простит меня Троицкий) весь советский рок-андеграунд книг «Золотое подполье» (альманах рок-самиздата) и «100 магнитоальбомов советского рока». Другая его ипостась, пиарщика крупнейших музыкальных проектов нового века, мне менее интересна. Я не слушаю актуальную музыку, пропагандируемую тем более. А Кушнир ведь занимался совсем шайтанскими вещами вроде братьев Грим или Кати Лель – а если брался за толковую некогда группу, то она тут же вырождала какую-нибудь «Сестру Хаос» или «Яблокитай». Соответственно, «Хедлайнеры» прошли мимо меня и прилипли к руке благодаря случайной распродаже.
Оказалось крайне интересно.
И фактуры до фигища, и совсем другой мир открывается, наглый, плоский и трогательный – в котором убивают за очередь выхода на сцену, в котором непрерывно врут друг другу, при этом всерьез считая предательством только швырок на деньги, в котором кичатся своим непрофессионализмом, несамостоятельностью и абсолютной привязанностью к абсолютной фигне (вроде какой-нибудь группы Kula Shaker, ссылки на которую проходят сквозь весь текст – а я, дурак, про нее и не слышал ни разу), в котором строят шикарную мину при отвратительной игре — и страшно удивляются, когда мина срабатывает, в котором все непременно расцапываются со всеми. И никто ничего не стесняется.
И автор, конечно, не стесняется рассказывать, как дурил, развращал и скупал музыкальных критиков из газет (а те и рады). Рассказывать таким специальным языком, который я раньше встречал только в ильфпетровских пародиях, а теперь встречаю везде. Речь не о классической запутке с «одел-надел» или «из ниоткуда – ниоткуда», и не об умении лицезреть объекты, заведомо лиц не имеющие. Речь о конструкциях типа «Ни сном, ни духом я не догадывался, что это были только цветочки», ««Гитару мне, гитару», — читалось по диагонали в его любознательных зрачках», «Глазами сегодняшнего дня становится заметно» или «В процессе тура Лагутенко набрал неплохую форму спикера, сопровождая свои ответы вдохновенной мифологией».
Зато все почти без придыхания, все почти по-честному. И ведь интересно — без дураков. А с дураками еще интересней.
Сегодня самый лучший день.