Крапивинка-2012

99.32 КБ
Слева направо: Ленковская, Калмыков, Лаврова, издатель Семенов, Крапивин, старик Измайлов, Евдокимова, Раин, замаскированный Веркин, Игнатова, Колпакова

Continue reading

Прирастить Урал Сибирью

В выходные я выдвигаюсь на мероприятия Международной детской литературной премии имени Владислава Крапивина.

Начнется все в Тюмени в воскресенье 25 ноября.
В 10 утра в Центральной городской библиотеке (ул. Луначарского, 51) — торжественное открытие Дня премии. Автор бессмертного «Облачного полка» Эдуард Веркин там и останется, остальные финалисты премии разбегутся по другим библиотекам. Я, например, с 12.00 вместе с ебуржским писателем Олегом Раиным намерен беседовать со старшеклассниками в библиотеке-филиале № 2 (ул. Мира, 31) — на тему «Очень непростые книги» (поклон сочувственным организаторам). Автор бессмертного «Королятника» Павел Калмыков тем временем будет выступать перед народом в Центральной детской библиотеке (ул. Харьковская, 48).
В 13.30 в Литературно-краеведческом центре (ул. Первомайская, 14) пройдет встреча читателей со всеми финалистами и самим Владиславом Крапивиным.

26 ноября действие перемещается в Екатеринбург.
В 11 утра пресс-конференция в местной «Комсомолке», в 14.00 — торжественная церемония в Свердловской областной библиотеке для детей и юношества (ул. Либкнехта, 8).

Приглашаются все желающие. И пусть всем будет так же интересно, как мне.

«Убыр» лежа принять

Продолжение «Убыра» сдано в издательство.

26 ноября в Екатеринбурге состоится объявление и награждения обладателя Международной детской литературной премии имени Владислава Крапивина. Я намерен там быть вместе с Пашей Калмыковым и Эдиком Веркиным — и болеть за них, естественно.

Официальный отчет о встрече с читателями в Москве лежит здесь, неофициальный здесь, а рассказ о свободной от моего общества встрече уфимских читателей «Убыра» — здесь.

«Убыр» в финале Крапивинки

«Убыр» вышел в финал Международной детской литературной премии имени Владислава Крапивина.
http://litparus.ru/
«Облачный полк» и «Клад и другие полезные ископаемые» тоже вышли.
Объявления победителей, похоже, может и не случиться — организаторам денег не дали. Но все равно жутко приятно.
Ура.

(Елки, «Убыр» впрямь детская книга, что ли?)

Оба на

Оргкомитет Международной детской литературной премии Владислава Крапивина запросил фотографии авторов книг, вошедших в длинный список. Павел Калмыков (его замечательная книжка «Клад и другие полезные ископаемые», как и «Убыр», попала в лонг-лист) со свойственным ему юмористическим прагматизмом предложил: а давай совместную пошлем. Жаль, с Веркиным не фоткались, отозвался я.
В итоге каждый пошел своим путем — но не пропадать же фотке.
144.64 КБ
Это Москва, август 2007 года, первая личная встреча (после длительной переписки и посреди почти такого же длительного перелета Паши с Камчатки на Волгу). Пробки не позволили удрать от Шереметьева дальше «Меги», зато плакат про распродажу вполне в масть.

Осенние новости убыроведения

«Убыр» вошел в длинный список претендентов на Международную детскую литературную премию Владислава Крапивина, подарив мне (старому, верному и изощренному любителю Крапивина) помимо главной еще три бонусных радости. Во-первых, удалось наконец-то использовать один из вариантов аннотации, которые я в свое время настругал для издательства («Азбука», понятно, предпочла собственную). Во-вторых, в тот же список вошли «Клад» Паши Калмыкова и «Облачный полк» Эдика Веркина – а я, как известно, яростный фанат обеих книг. В-третьих, хитрый Эдик аннотацией к собственному роману поставил кусок из моей рецензии.
Так победим.

Клуб любителей фантастики и хоррора Российской государственной библиотеки для молодежи приглашает всех желающих на встречу с неким Наилем Измайловым. Встреча состоится 2 октября в 19.00. Думаю сходить.

На следующий день явно не схожу, к сожалению, на очередную встречу Уфимского книжного клуба им. С.Д.Довлатова "Рыжая куница", который давеча объявил: «Мы немного устали от красивого русского и выбрали на этот раз книгу с национальным колоритом, близким нам — Наиль Измайлов «Убыр» , жуть! )» — и назначил обсуждение некрасивого нерусского на 3 октября (19.00, ресторан «Гости», ул. Цурюпы, 12).

Напоследок – привычный смак из блогов и форумов:

«Разогревшийся аппетит и любимая поза на уютном диване — даже они не смогли удержать лавину негодования, после прочтения первой половины книги!… Дочитав последние страницы, я постарался резюмировать данный текст. И вот здесь я с ужасом осознал, что в данной книге нет ничего, ради чего можно потратить время на ее чтение. Ужасно мало деталей, ужасно скудное описание героев и местности, ужасно сложно зацепиться за интересные детали. Простите, но это – непростительно»

«Нет, господа, "Убыр" не страшная книга. Или не такая уж страшная как ее малюют рецензенты. Она просто неприятная на физическом уровне. Читать ее — это как спать в сыром и холодном стогу сена; рыть руками кладбищенскую мерзлую землю; страдать от голода; идти в ночную промозглую неизвестность с нелегкой ношей на плечах; нырять в ледяную, черную, вонючую болотную жижу; есть руками; ходить немытым… А вообще недурственная такая книжулька, главгерой приятный, читается легко, язык, правда, безыскусен, но это вполне отвечает жанру мистического триллера.»

«Язык у автора хоть и местами пестрит своеобразными старорусскими(татарскими) словами необыкновенно гладок и читается как по маслу… От сцены в электричке аж проняло, до того живо и неотвратимо было написано,исходя из того что только Наиль знал кто такой Марат-абый и чем это всем грозит(люблю такие моменты в литературе,когда только гг имеет достоверную информацию о происходящих событиях а все остальные даже и не догадываются с чем имеют дело-аж дух захватывает))»

«Первые несколько страниц было ощутимо неуютно от манеры повествования, стилизованной под речь тинейджера (да ещё якобы и от лица автора, хотя мы и знаем, что Наиль Измайлов — это псевдоним) — как будто пятидесятилетний товарищ отчаянно пытается влиться в стайку подростков, вовсю козыряя выученными сленговыми словечками, но потом это ощущение несоответствия прошло. Особенно когда начался экшен. Главный герой вообще выбран очень правильно — молодой и ещё не вполне оформившийся товарищ, который не может уже пассивно наблюдать за ужасами и чувствует ответственность, потому что знает что-то спасительное, чего не знают другие, но в то же время он ещё слишком неопытен, чтобы действовать грамотно и последовательно.»

«И мне понравилось, несмотря на все ужасы и слэнг. Понравилось, что мальчик такой живой, не картонный, такой яростный, так борется до последнего. За сестру, за семью, за себя. Наверное, это для очень старших подростоков, потому что правда, некоторые сцены на грани, а иногда и зашкаливают, но книга хорошая.»

«Сразу скажу — это бесподобно. Язык завораживает, заставляят кусать локти в бессмысленной зависти, что я до таких эпитетов даже не додумаюсь… Фольклор тесно переплетается с бытом, сказка — с 21 веком. И вроде нет там ничего грязного, кровавого (хотя нет, немножко есть), а в душе — жуть жуткая. Все эти описания, все переходы от яви к бреду, от сна к реальности. От странных событий, что происходят буквально рядом, стоит лишь руку протянуть. Концовка открытая, понимай как хочешь, делай свои выводы. Многие события странные, частично не объяснимые, частично понимаемые интуитивно, частично знакомые по сказкам или легендам.»

«Не понравилось вообще!Страшно не было ни одной секунды, концовка вообще бред, непонятная!Чем в итоге все закончилось?Начало была еще ничего, но середина и конец просто бред какой-то…»

«Удивительный в своей простоте деревенский российский (точнее, татарский) мир, неординарные герои, из-за двойственной позиции автора чуть-чуть подсел сюжет, но все равно достаточно интересен. Читать ценителям детской литературы и литературы ужаса.»

«Вторая половина книги переходит в совершенный сюр, порожденный «сном разума». Что курил автор?»

«Четвертая звездочка периодически удалялась из-за психоделических болот, где непонятно, кто на ком стоял.»

«Вот я только на обложке увидел странное слово "Убыр", и мне уже представилось что-то жуткое. Гораздо более жуткое, чем ассоциации от слова "упырь". В нашем родном славянском слове все портит мягкий знак, заставляющий упыря казаться чем-то ничтожным, эдаким красногубым недотепой, подходящим лишь для школьных обзывалок. А вот "убыр" звучит свирепо, будто само слово зубастым стало, грозящим смертоубийством…»

«Хорошая идея напрочь загублена воплощением. Должно быть страшно — но нет, автор, не верю. Невозможно испугаться книги, написанной в таком стиле. Невозможно, испугаться ужастика, который написан от лица четырнадцатилетнего мальчика. И мальчик какой-то странный — то он тупит как положено в таком возрасте, то из него вылезает личность взрослого автора. А бесконечные описания и диалоги, где-то начиная с середины, и вовсе губят работу. Не страшно. Совсем не страшно. А ведь тема-то хорошая, ёлки палки.»

«В этой истории все не на сто процентов. Все не до конца ясно. Все не совсем наверняка. Только Зло очевидно и однозначно. Убыр, по сравнению с которым всякие европейские упыри-вампиры — шантрапа подзаборная… Однозначно советую и рекомендую. Любителям жанра, разумеется. И специфического слога тоже. И не ведитесь на то, что это "подростковая литература".»

«Взрослый ничего нового не узнает, мне показалось, что больше всего похоже на Лукьяненко (просто, я в целом мало знакома с книгами подобного жанра), ну и на Стивена нашего Кинга, конечно.»

«Очень клёвый мистический триллер. Стивен Кинг — сосунок.»

На этом сезон новостей убыроведения я считаю закрытым. И без того полгода продержался, хотя настраивался на пару месяцев. Бог даст, в обозримом будущем возьмемся за новости, связанные со второй книгой.

Свечка зажглась

Я никогда не скрывал трепетного отношения к Владиславу Крапивину, снисходительной неприязни к любителям поразоблачать его по разным поводам и завистливого сочувствия к тем, кто умудрился в правильное время не познакомиться с правильными книгами. А теперь уперся в забавную коллизию, связанную именно что с обстоятельством, вызывавшим у меня зависть.
Я ведь как думал? Я думал: как, наверное, славно впервые в жизни читать «Голубятню» или «Колыбельную». То есть понятно, что пройти эту инициацию необходимо до 14, а потом может как с ветрянкой получиться – но лучше поздно и все такое.
Не о том я думал. Оказалось, что мои добрые друзья, решившие булькнуть в эту инициацию на старости лет, стремятся начать знакомство не «Голубятней», а каким-нибудь «Чоки-чоком» или сагой о Великом Кристалле, которая в детстве выпала из рук – и с тех пор вот ай как мечталось дочитать. И это явление становится не то что массовым, но довольно распространенным.
Попытка ретрансляции собственных вкусов по глупости уступает разве что конспектированию телепередачи «Дом-2». Сделаем вид, что это я просто так и чисто для себя.
Значит, так.
Крапивина надо начинать «Колыбельной для брата». Понятно, что это пляска от себя и от того февральского дня 1980, кажется, года, когда я, сачкуя в рамках очередной пневмонии, бродил в свитере по квартире, тоскливо оглядывая либо перепаханные, либо неинтересные полки, с отчаяния вытащил из-под стола пачку прошлогодних журналов «Пионер», принялся читать кусками что придется, наткнулся на продолжение повести «Колыбельная для брата» — и пропал. Там было, к счастью, еще одно продолжение, а также окончание. А первых двух номеров не было. И искал я их по макулатурам да библиотекам долгие полтора года. Начало третьего куска (про визит Женьки с доносом на гетмана-злодея Петру Евгеньевичу от Кочубея) уже запомнилось без малого дословно и почти не требовало прелюдий и пояснений, когда нашелся первый номер – а там трагические обстоятельства кражи. И счастие под той же оборванной обложкой. И новое счастье: отыскался второй номер – а там вся правда про зеленого павиана Джимми и строительство гафельного кеча «Капитан Грант». Хотя нет, не вся. Одного листа не хватало, что заставило меня придумать кучу версий абзаца, кончавшегося почему-то словами «А потом уже не смеялись». Не угадал, естественно.
Но вне зависимости от памяти детства и прочих тактильных переживаний мне представляется, что именно «Колыбельная» является лучшим индикатором, указывающим, следует ли углублять знакомство с Крапивиным. Не зашла эта повесть – небольшая, жесткая и, в общем-то, заявляющая главные темы автора, — значит, можно дальше не мучиться. Не твой это кактус.
С высоты своего кактуса я могу (и, оказывается, хочу – но не буду) поэтапно рассказать и про прочие книги. Но ограничимся засушенным перечислением.
Если «Колыбельная» зашла, следует читать четыре главных трилогии – «Мальчик со шпагой», «Голубятня на желтой поляне», «Журавленок и молнии» и «Острова и капитаны».
Можно и нужно читать почти все повести, написанные между 1964 и 1984 годами.
Все остальное, включая эпопею про Великий Кристалл, лично я (который никто и звать никак) не советую.

Двидеть и умереть

Поклонники Стругацких, как известно, полагают, что бондарчуковская экранизация обогатила мир одной полезной истиной: неумелая и бесталанная трата даже очень больших денег оборачивается только потерей денег. Можно называть себя культрегерами, несущими в массы прекрасные, но малоизвестные образы и идеи. Можно рихтовать устаревшие идеи и перекрашивать образы. Можно строить дорогущие декорации и собирать лучших актеров. Все равно — нехватка таланта порождает не экранизацию, а показ себя (снисходительно готового поправить устаревшую литоснову), показ себя упирается в розовое золото и вопли, а их и по телеку полно — так что в кино никто не идет. Креаторы горят, поклонники негодуют, довольных нет.
В ошибке поклонников Стругацких скоро убедятся поклонники Крапивина. В марте на экраны выходит фильм «Легенда острова Двид», снятый по мотивам не лучшей, но отличной повести Владислава Крапивина «Дети синего фламинго». Судя по сайту и ролику на нем, у создателей фильма не было проблем с финансированием и уверенностью в себе.
Тьфу. Хотел про прочие проблемы, вкус, талант, кастинг (йоу, а еще там Бегунов из «Чайфа»), убожество и уважение к зрителю сказать — не, не буду. Смысл-то.
Короче, через месяц мы все поймем, что Бондарчук на самом деле снял о-очень неплохой фильм.
Жалость-то какая.

UPD.
Создатели картины, оказывается, объявили конкурс на лучший тэглайн, а для разгона выдали «восемь рабочих слоганов от команды фильма:

Никогда еще у детей не было такой большой игрушки!
Взрослых не всегда надо слушаться.
Таких каникул у вас еще не было.
Не шалить. Не шуметь. Не смеяться.
Родители кажутся слишком строгими? Ты еще не был на Двиде!
Они ждали этого мальчика много веков…
Прикольно быть избранным.
Спасти мир в 11 лет?! Легко!»

Моя прелесть.

«Шаг Командора»

«А потом произошло так, что нашу маму арестовали. Эту историю мне до сих пор нелегко вспоминать, поэтому скажу лишь, что у мамы, работавшей секретарем в суде, тогда произошел острый конфликт с городской прокуроршей, бравшей взятки. А мама имела несколько наивные представления о том, какими должны быть самые гуманные в мире суд и прокуратура.
Мы остались вдвоем. Брату было четырнадцать, мне — десять. Дело было весной, и нам дали доучиться учебный год, но со следующего должны были отправить в городской детдом, про который ходили страшные слухи. Нам помогали мамины друзья, учителя и директор школы, но от детдома никто из них нас спасти не мог. И тогда брат написал письмо Владиславу Крапивину.
Иногда я пытаюсь представить себе, что получаю письмо от подростка, который просит о помощи, потому что его маму посадили в тюрьму. И спрашиваю себя: что бы я ответила? «Держись»? Не знаю.
Я каталась по двору на велосипеде, когда ко мне подошла незнакомая девушка и спросила: «Мальчик, а ты не знаешь Костю и Нику Куцылло?» Мальчик — потому что коротко стриженная и в братовых штанах. Я, ощетинившись, спросила: «А вы кто — из домоуправления?» Я тогда очень не любила тех, кто в домоуправлении: у нас уже сняли телефон («Дети же не смогут за него платить») и приходили осматривать квартиру («Дети же не смогут в ней жить, все равно в детдом отправят»). «Нет,— сказала девушка.— Я Наташа Соломко, инструктор «Каравеллы». Я из Свердловска, от Славы Крапивина».
Наташе было тогда лет 25, она училась в Литинституте, у нее были корочки «Пионерской правды» и сопроводительное письмо от члена Союза писателей СССР Владислава Крапивина. Гороно и всякие собесы с домоуправлениями ничего не смогли противопоставить ее натиску.
В середине августа мы улетели в Свердловск. Первые две недели мы жили у Славы дома, спали на раскладушках в его крошечном кабинете, завешанном фотографиями, штурвалами и картинами с парусниками, читали «Вечный жемчуг» в рукописи и дореволюционное издание «Виконта де Бражелона» с ятями и ерами, общались с тряпичным зайцем Митькой, тогда еще не потерявшим один из двух своих пластмассовых глаз.
Потом Слава устроил нас в школу искусств для одаренных детей, где эти самые дети занимались балетом, музыкой и рисованием. За нами особых одаренностей не наблюдалось, но Слава как-то уговорил директора. Это, конечно, был не дом, а школа-интернат, но полагаю, что она сильно отличалась от казахстанского детдома. А два раза в неделю было счастье: «Каравелла». Фехтование, морские занятия, яхты, а главное — те самые друзья, настоящие, как в его книжках.
Так самый несчастный год моей детской жизни невероятным образом оказался и самым счастливым. Год — потому что летом 1979-го маму выпустили, и мы вернулись домой.»
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1038605

Заместитель главного редактора журнала «Коммерсантъ-Власть» Вероника Куцылло — о Крапивине и его роли в своей судьбе.
Это к вопросу о слезинке ребенка и о ценности Владислава Крапивина как писателя, педагога и человека. Вопрос стал неожиданно популярным лет пятнадцать назад, когда в общее место превратились рассуждения о лицемерии и разнообразных неочевидных пороках создателя «Каравеллы», а также о том, как много вреда свердловский писатель принес педагогике, детской литературе и подростковому мироощущению. Эти рассуждения, как и любые другие, наверное, имеют право на существование. Вот только рассуждающие подобным образом люди обычно не могут похвастаться тем, что спасли вполне конкретных детей от вполне неотвратимой беды. А ведь Крапивин спас не только брата и сестру Куцылло. И ведь ни разу этим не похвастался.
Так чего стоят недобрые рассуждения?
С наступающим, Владислав Петрович.