Миниатюра Владимира Березина напомнила мне, как сильно я был потрясен совершенным в позднем детстве маленьким хронографическим открытием (на двадцатом перечитывании желтого четырехтомника полез зачем-то в даты публикаций). Так сильно, что довольно долго мучил окружающих загадкой «В какие годы происходит действие «золотых» рассказов Николая Носова?» Народ морщился, щурился, и уверенно называл 60-е годы.
На самом деле самые славные и светлые рассказы писались в самые страшные годы — и публиковались, соответственно, в «Мурзилке» где-то 1944 года. Конечно, если перечитать «Дружка» и тем более «Тук-тук», это почти очевидно: отцов и вообще взрослых мужчин нет, обстановка ощутимо милитаризованная, быт крайне беден, пирожное хранится под блюдцем три недели, игрушки и бенгальские огни самодельные, а по пустому черному дому ходит перепуганный мальчик с топором.
Но специально ведь на это внимание не падает.
Словом, я постепенно стал чуть легче относиться к классическим романам Реймонда Чандлера, в которых, как известно, Марлоу тянет себе сухой мартини, получает по башке и флиртует напропалую, и лишь изредка сетует на дорожные неудобства, связанные с выкорчевыванием каучуковых плит из тротуара на военные нужды — потому что почти все эти «Высокие окна» и «Леди в озере» написаны в разгар Второй мировой. Очень мне этот взгляд мимо всемирной трагедии не нравился: наши деды там кровь льют, а эти орлы хайболлами закидываются не снимая шляпы.
Но ведь Чандлер стал классиком — и по делу. И Носов стал классиком — и совсем по делу.
То есть «не забудем — не простим» не отменяет того обстоятельства, что Дружка пришлось везти в чемодане, Мишка сказал: «Сварим и кашу, чего там её варить!», а шляпа вдруг зашевелилась и поползла к замершим ребятам.
И родители мои хихикали над этим обстоятельствами более полувека назад, я — лет 30 тому, а дети мои продолжают хихикать.
Сегодня исполнилось 100 лет со дня рождения Николая Николаевича Носова.
Новости
А вот не помню я какой-то особой роскоши в романах Чандлера. У него всё более-менее посконно и домотканно. Хотя мне мнилось, что написаны они были в большинстве своем еще до войны.
Лично для меня Чандлер, Хэммет и, допустим, Стаут не то чтобы наше все, но довольно многое.
Первые и лучшие четыре романа Чандлер написал с 1939 по 1943 годы.
Хэммет — тот да, отстрелялся до войны.
А у Стаута, что характерно, Гудвин воевал.
Я имел в виду не посконность романов, а обстановки внутри них.
Чандлер и Дойл для меня на одной полке. Помню, очень жалел в своё время, что Чадлер написал так мало.
Ну да, по нынешним меркам все довольно скромно, но я-то читал в конце 80-х, в немножко других условиях. И потом, Чандлер живописал голливудские окрестности, а не одноэтажную страну — так что герои с оговорками и скидками на тяжелое время, однако ж нарезали понты в разные стороны.
Насчет мало — согласен, хард-бойледы сдержанными ребятами были. Увы.
кстати, до меня как-то недавно вдруг дошло, что «Муми-тролль и комета» и, возможно, «Маленькие тролли и большое наводнение» — это очень про войну в Европе.
Большинство умных сказок является зеркалами толстовского уровня отделки.