«Вечерняя Казань», 6 марта 2012
«ЭТО КНИГА О ЖИЗНИ, СМЕРТИ И О ТОМ, ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ОДНО НЕ ПЕРЕХОДИЛО В ДРУГОЕ»
Айсылу КАДЫРОВА
В издательстве «Азбука» вышла книга Наиля Измайлова «Убыр». Этот мистический триллер — первый в современной литературе роман, в котором читатели сталкиваются с персонажами языческого татарского фольклора. «Без шуток, эта книга достойна попасть в мировой топ-лист сочинений про упырей и прочую злобную нежить», — пишут про «Убыр» в «Новом мире». А автора романа сравнивают со Стивеном Кингом и Нилом Гейманом.
В Интернете можно обнаружить информацию, что Наиль Измайлов — это псевдоним выпускника Казанского университета, ныне журналиста газеты «Коммерсантъ» Шамиля Идиатуллина. Чтобы узнать правду, мы связались с Шамилем. И выяснили не только это.
— Информация верна, — говорит Идиатуллин. — Идея псевдонима не моя, с инициативой выступило лучшее в мире издательство «Азбука», которое решило, видимо, почетче развести «Убыра» и мои предыдущие книги — исходя из того, что новый роман совсем другой и про другое. Я в этом убежден не был, потому что писал текст, естественно, как обычный Идиатуллин.
— Скажите, какие писатели особенно повлияли на ваш литературный вкус?
— Если коротко: из русской классики особенно люблю прозу Пушкина и развесистый глум Салтыкова-Щедрина. Из западной всем неистово рекомендую Шекспира, а также Ивлина Во и Фридриха Дюрренматта, из восточной — плутовские арабские повести типа «Жизни и приключений Али Зибака», балдежная совершенно вещь. Любимые детективщики — Чандлер, Хэммет, Стаут и Жапризо. Отдельной строкой идет Стивен Кинг — при том, что хоррор я вообще-то недолюбливаю. Мощнейший автор исторических романов и повестей — Морис Симашко. И, кстати, буквально на днях я прочитал книгу, которая меня перепахала, — «Облачный полк» Эдуарда Веркина. Эта военная повесть, прекрасная и гордая, скорее всего победит в конкурсе лучшей детской книги «Книгуру» — и это будет победа для всей отечественной литературы и общества в целом. При том, что книга, как и «Убыр» (который тоже участвует в конкурсе), совсем не детская — но читать ее надо всем.
— Назовите книгу, которую перечитываете чаще других?
— «Момент истины» Владимира Богомолова. Высшая книга.
— «Убыр» не первый ваш роман. Долго над ним работали?
— Дебютировал я в 2004 году технотриллером «Rucciя» (он вышел под названием «Татарский удар» и немножко нашумел), потом были небольшая политпроизводственная сказка «Эра Водолея» и остросюжетная утопия «СССР™». «Убыр» написался удивительно быстро, за год — при том, что предыдущие романы отнимали от трех до пяти лет. Впрочем, до того я лет пять как раз выписывал всякие интересные детали из сказок и фольклорных книжек, почти без умысла. А потом все как-то сложилось с личными обстоятельствами и парой страшных снов — и пошел текст.
— Какие документальные или научные материалы вы изучали, когда работали над этой книгой?
— Сказки народов СССР, сборники татарского, поволжского и сибирского фольклора, монографии по мифологии, этимологические словари тюркских языков, труды по истории и этнографии алтайских и уральских народов, а также улуса Джучи. Спасибо Интернету, благодаря которому можно найти и книжку о енисейских письменах, изданную почти век назад, и свежий номер дальневосточного университетского вестника.
— Кто был первым читателем книги «Убыр»?
— Редакторы «Азбуки», пара друзей и жена. Редакторы отреагировали с удовольствием, друзья, в общем, тоже, хоть и признались, что такой хтони от меня не ждали. Жена сказала, что я гад, родных детей не пожалел. Я пытался объяснить, что герои книги, которые проходят через довольно адские муки, — это все-таки не совсем наши родненькие детки, которые вот сидят рядом и с воплями чай пьют. Не помогло. Так и останусь гадом, в общем.
— Один из блогеров, прочтя вашу книгу, заметил: «Поволжье явно должно претендовать на роль российской Трансильвании»…
— Честно говоря, кабы не Брэм Стокер, Фридрих Мурнау и Бела Лугоши, никто бы не знал ни про какую Трансильванию. То есть формально, если «Убыр» окажется успешным и популярным, Поволжью может грозить несколько грозная слава. Осталось понять, нужна ли она Поволжью — как и любому другому месту страны. Другое дело, что накопившиеся пласты нашей истории и культуры достойны внимания и изучения, внимательного, восторженного и опасливого, ничуть не меньше, чем трансильванское, кельтское или германское наследие. А нам тем более стыдно влегкую ориентироваться в греческих богах, римских цезарях и друидских именах, не зная, в кого верили, чего боялись и чем жили вот здесь, на этой самой земле, дяденьки и тетеньки, потомками которых мы являемся. Это не значит, что не нужно знать греков-римлян-друидов. Это значит, что глупо жить с головой, повернутой набок, — как бы круто там, сбоку, ни было. Особенно если здесь, рядышком, все было куда круче. А ведь было круче. Не верите — почитайте наш фольклор и исторические книжки. Вот, кстати, одна из причин, по которой я взялся за «Убыра».
— Как складывается судьба у книги «Убыр»?
— Ой, бурно. «Убыр» вышел солидным по нынешним временам тиражом, с мощной поддержкой, уфимская студия «Муха» сделала прекрасный анимационный ролик, в том числе на татарском языке. Номинации на премии, рецензии в пафосных изданиях — ужас, в общем. Я на такие вещи обычно смотрю со сдержанной иронией, но некоторый перекос отзывов меня настораживает. На всякий случай, если позволите, четко оговорю специально для казанского и татарстанского читателя, который очень дорог для меня. «Убыр» — это не подростковая литература, не хоррор и не этнографический экзерсис. «Убыр» — книга о жизни, смерти и о том, что надо делать, чтобы одно не переходило в другое. Причем здесь и сейчас. Мне кажется, здесь и сейчас это важно для многих…
Вернуться к списку интервью
