Журнал книжной сети «Буквоед», 27 марта 2012
«В работе пытаюсь ни на кого не оглядываться»
Недавно на книжный рынок вышла книга, которая по праву в скором времени может занять почетное место в пантеоне «самых страшных книг» Российской Федерации — роман «Убыр» Шамиля Идиатуллина (под псевдонимом Наиль Измайлов), выпущенный издательством «Азбука», и уже успевший принять участие в двух знаковых литературных премиях — «Нацбесте» и всероссийском конкурсе литературы для детей и подростков «Книгуру». В связи с тем, что выход этого романа оказался одним из самых активно обсуждаемых читателями и рецензентами событий, мы решили познакомить своих читателей и гостей петербургской книжной сети «Буквоед» с ее автором.
Шамиль Идиатуллин родился 3 декабря 1971 года в Ульяновске, вырос в Набережных Челнах, живет в Москве. Профессиональный журналист, штатный сотрудник Издательского дома «КоммерсантЪ». В фантастике дебютировал в 2005 году романом «Татарский удар». Известен также как автор романа «СССР(TM)» и повести «Эра Водолея», опубликованной на страницах журнала «Знамя», ряда статей и эссе, посвященных актуальным проблемам фантастики. В 2012 году под псевдонимом Наиль Измайлов издан третий роман автора, «Убыр». Лауреат премии им. В.И.Савченко «Открытие себя», врученной на фестивале «Портал-2011» (Киев) за роман «СССР(TM)».
***
На первый взгляд, «Убыр» может показаться трендовым нынче хоррором — правда, отлично написанным, обладающим оригинальной культурной базой и не стремящимся свести внимание читателя исключительно к визуальному поглощению кровавых деталей и раскиданных по страницам потрохов. Все это происходит примерно до середины книги. В какой-то неуловимый момент читатель отрывает взгляд от страницы и вдруг понимает, что кроличья нора, в которую хитрый автор его заманивает — обманка.
На самом деле, он уже давно внутри героического эпоса, археологического пласта, набитого артефактами и откапывает свою личную историю внутри произведения с таким же фанатизмом, с каким Шлиман раскапывал Трою.
***
Вопрос от заинтересованного читателя: почему именно Убыр в качестве «второго главного персонажа»? Мария Галина пишет, что книга Наиля Измайлова — «книга о взрослении».
И действительно, в процессе чтения мы проходим вместе с юным Наилем весь этот короткий, но насыщенный путь – от мальчика до молодого мужчины-защитника; но за кадром все время где-то есть мысль о том, что перманентно на передний план повествования выходит это самое Зло – без души, без сути, без лица.
Почему во всем многообразии татарского сказочного эпоса Вы выбрали именно эту «сущность»?
— Правильно поставленный вопрос, как известно, и есть половина ответа. Я специально не выбирал героя или антигероя, и до сих пор не задумывался, почему все сложилось именно вот так. Но, очевидно, вы правы: убыр очень близок к тому, что мы понимаем под абстрактным злом, принимающим самые разнообразные и весьма конкретные формы. Он может затаиться в невинном огоньке, малозаметной трещинке, любимом котейке, лучшем друге и даже папе с мамой. И это не только кошмар, это ведь огромная ответственность, которая падает не только на героя романа «Убыр», но и на любого ребенка, который с оторопью обнаруживает, какие непростые и недобрые вещи случаются в таком ласковом и добром, казалось, мире. А ответственность и есть взросление.
Благодаря тому, что роман принимал участие в двух громких конкурсах — номинация на «Нацбест» и всероссийский конкурс литературы для детей и подростков «Книгуру», книгу читают, и как следствие – активно обсуждают, как литкритики, так и блоггеры. Иногда в этих обсуждениях звучат упреки в том, что автор увлекся национальным колоритом и в книге «слишком много татарского» — слова, имена, духи, персоналии.
Опасались ли Вы, выпуская «Убыра» в свет, что именно русская часть целевой аудитории романа может не принять этой концепции «народного эпоса» и не понять основной идеи между строк – что человек силен, пока жива его корневая память и корневая система?
— Этого можно опасаться, если исходить из того, что целевая аудитория напоминает героев классических антиутопий или, наоборот, фильма «Человек дождя», предпочитающих мир, где все расписано раз и навсегда: кофе с двумя ложками сахара в 9.00, блинчики с кленовым сиропом в 14.00, неизменный сериал в 19.00, а в 20.00 чтение книги – непременно про победоносные приключения, непременно с белокурыми мускулистыми героями 27-35 лет, непременно с именами из утвержденного списка, и чтоб действие непременно происходило либо в ЦАО Москвы, либо в Василеостровском районе Санкт-Петербурга. Говорят, что такая целевая аудитория есть, но я не слишком верю – и лично сам как читатель исхожу из того, что интересное значит разное.
Другое дело, что разное разному рознь. Мне как читателю, допустим, не очень интересны фэнтези или дамские детективы, пусть даже прекрасно сделанные – я никак не могу всерьез представить, что радости, описанные в этих книгах, происходят со мной или с любым из известных мне людей. А «Убыр», действие которого происходит здесь и сейчас, позволяет представить это влегкую – ну, мне так кажется. Книга ведь про семью, про детей и родителей, про жизнь и смерть – а это то, от чего никто из нас не увернулся и не увернется. И не так уж важно, какими словами или именами это описывается.
Заметьте, как изящно я обошелся без цитаты про получение татарина методом аккуратного поскребывания.
К слову о конкурсах – в некоторых интервью Вы говорите о том, что книга не детская. С чем связано решение номинировать «Убыр» на Книгуру – конкурс подростковой литературы?.. Что, по Вашему мнению, должен получить подросток из опыта Вашего героя Наиля?
— В первую очередь подросток, как и всякий читатель, должен получить удовольствие, при этом совершенно не расслабляясь. Отправка «Убыра» на детский конкурс была, конечно, провокацией и хулиганством с моей стороны – со мной такое, говорят, вообще случается. Мне, кстати, умные люди объяснили недавно, почему «Убыр» не детская книжка. Не только потому, сказали они, что ты к героям совершенно беспощаден, хоть и жалеешь их явно. А потому, что нормальные детские книжки заточены под принципиально разное восприятие взрослыми и детьми: дети считывают верхний слой, шутки-приключения-правила поведения, а взрослые получают удовольствие от фона, деталей и фиг в кармане. У тебя же, сказали умные люди, детали и фиги идут уже в верхнем слое, а далее следуют слои, засечь которые может лишь опытный образованный человек.
Я с этими умными людьми, конечно, не был готов согласиться. Но не был я готов и к тому, что «Убыр» выйдет в финал «Книгуру». Это стало небывалым сюрпризом – как и замечательные отзывы представителей детского жюри. Что самое удивительное – совсем не поняли книгу или сочли ее страшной да противной очень немногие. А в основном ребята хвалили встревоженного автора за то, что книжка получилась захватывающей, жизненной, да к тому же не позволяющей угадать ни один из поворотов сюжета.
В общем, итогами эксперимента я очень доволен.
Почему именно этот жанр? Ведь две Ваши предыдущие книги относятся скорее к жанру фантастики — и даже игры с несколькими жанрами, но «Убыр» — совершенно особенное произведение. Что привело Вас к необходимости, даже не так — желанию – написать действительно страшную, захватывающую дух книгу, которую впору читать с фонарем под одеялом, вздрагивая от любого шороха?
— Страх и дурацкое воображение, пожалуй. Предыдущие книги я писал, так сказать, как злобный гражданин. А теперь наружу вылезла ипостась нервного папаши. Каждый человек боится чего-то, семейный человек боится особенно, отец семейства боится неистово. И ведь не перечислишь всего, чего боится: от сухого кашля в детской и депремирования, из-за которого не получится ребенку обещанный велик купить, до плохой компании и гадских СМС-ок про «Срочно положи 200 рублей на этот номер, потом все объясню» — хотя их-то, казалось, чего бояться. В какой-то момент сумма лично моих страхов наложилась на пару невнятных, но обморочно жутких снов – и срифмовалась с монографиями по фольклору и этнографии, которые я читал себе потихонечку интереса ради. А тот факт, что получившийся продукт пугает не меня одного, лишний раз подтверждает: все мы одним составом мазаны.
Думали уже об экранизации? И если да, то каким мог бы быть идеальный фильм по «Убыру», на Ваш взгляд?
— Думай не думай, зависит-то все, к счастью, не от меня – а то бы я наснимал, хе-хе. Но, с одной стороны, многие отзывы указывают, что «Убыр», как и предыдущие романы, сделан очень киногенично. С другой, некоторые разговоры на этот счет ведутся – но сугубо предварительные.
Понятно, что мне, как автору, идеальным представляется фильм, в точности следующий букве и духу книги. Но такие экранизации если и случаются, то поражают зрителя нескладностью и убожеством – просто потому, что кино есть принципиально отличный от литературы вид искусства.
В общем, посмотрим, если будет на что.
В некоторых отзывах Вас уже называют «русско-татарским Стивеном Кингом». Существуют ли для Вас некие «знаковые» герои и литературные имена, на которые Вы оглядывались в работе над этим романом?
— В работе я пытаюсь совсем ни на кого не оглядываться. Время от времени даже запрещаю себе читать, пока пишу – правда, не столько для того, чтобы уберечься от стороннего влияния, сколько из опасения, что увлекусь чтением и плюну на собственные обязательства – такое случается. И мне льстит, что сравнения с любимым мною Кингом, уважаемым мною Гейманом и почти неизвестной мне Майер у большинства критиков служат, скорее, стенкой для отталкивания, как в анекдоте: «Апельсин знаешь? Совсем не похоже».
А так-то корпус любимых авторов огромен до неизмеримости – и ведь постоянно растет. В школе я не задумываясь рапортовал, что любимые писатели у меня Владислав Крапивин и Виктор Конецкий, хотя Аркадия Гайдара и Юрия Томина читал не менее интенсивно. Потом добавились братья Стругацкие и «четвертая волна» русской фантастики во главе с Андреем Лазарчуком, Михаилом Успенским и Вячеславом Рыбаковым, затем накрыло горькими и ехидными иностранцами вроде Фридриха Дюрренматта и Ивлина Во – и неожиданно Василием Шукшиным с Михаилом Булгаковым, далее в список принялись без разбора ломиться прочие классики и современники. Из последних личных открытий назову Нила Стивенсона, Сьюзан Кларк, Сергея Жарковского и Марию Галину – это только за последние год-полтора. В общем, сегодня мой личный список обязательного чтения едва ли не длиннее списка уже прочитанных мною книг. И это здорово.
Существует такое мнение, что практически каждый писатель каждую книгу пишет для себя, не оглядываясь на потенциального читателя, и лишь когда поставлена последняя точка и получены ответы на все внутренние вопросы, он начинает думать о том, что скажет читатель. Что вам лично дала эта книга? О чем она для Вас?
— Ну да, шутка «Пишу книгу, потому что читать нечего» довольно точно отражает традиционную процедуру. Другое дело, что предугадывать реакцию читателя дело ненаучное и неблагодарное – он все равно скажет по-своему и совсем иначе.
«Убыр» — нет, все-таки не так, — роман «Убыр» мне очень дорог. Он позволил оформить и ненавязчиво, я надеюсь, выписать почти все, что последние лет семь терзало меня в связи с темами детских и родительских страхов, а также пропасти, в которой теряются народные корни.
Как Вы считаете, какая судьба ждет «Убыра» на российском книжном рынке? Что бы Вы могли пожелать каждому своему читателю? И каким Вы видите его – этого читателя?
Я сварщик-то ненастоящий, книжек у меня немного, так что на любом рынке, включая книжный, привык стоять с потребительской стороны прилавка. Поэтому корректные прогнозы по поводу судьбы «Убыра» строить не могу. В любом случае, издательство «Азбука» распорядилось книгой очень здорово и грамотно, и в любом случае мне очень повезло с читателем – он умный и бесстрашный. Это видно уже сейчас, по первым отзывам на «Убыра» в форумах и блогах.
В конечном счете, я писал роман, исходя, пожалуй, из двух вещей. Первая – интересно не там, где нас нет. Все интересное происходит с нами и вокруг нас, здесь и сейчас. Надо только знать, куда смотреть – пока поздно не стало. Вторая – каждый из нас стоит на плечах своих предков, и это бесконечная колонна с основанием, теряющимся где-то во тьме веков. Но это основание есть – пока мы о нем не забываем. А если забудем, то получится, что мы барахтаемся во тьме без опоры – приходи любой и жри нас с хвоста. Забывать своих опасно, не говоря уж о том, что западло.
Если читатель «Убыра» с этим согласится, я буду счастлив.
Вернуться к списку интервью
