«Драконы Татарстана»
Газета «Челны ЛТД», 14 июня 2006
В газете вышла сокращенная версия интервью, здесь приводятся полные ответы на вопросы.
Его первая книга, «Татарский удар», читалась на одном дыхании: Татарстан ввязывается в третью мировую войну, казанский Кремль бомбят самолеты миротворческих сил ООН.
Второе произведение Шамиля Идиатуллина (кстати, бывшего челнинца) захватывает не меньше. Повесть «Эра Водолея» вышла в последнем номере журнала «Знамя» (http://magazines.russ.ru/znamia/2006/6/).
Мы связались с Шамилем, который сейчас живет в Москве и работает в издательском доме «Коммерсант», по интернету, чтобы задать несколько вопросов
— Что для Вас важнее — писательская работа? журналистика?
— Журналистика — это все-таки работа, да и вообще то, подо что я по жизни, так сказать, заточен. А писательство до недавнего времени было детской мечтой, сейчас стало сбывшейся детской мечтой и свистком, в который пар выходит (поскольку последние годы я, занимаюсь, главным образом, редакторскими и административными делами, а тексты набивать приходится редко). Денег и славы я от этой, так сказать, сбычи мечт, не снискал, писателем себя не считаю – разве что литератором. И то забавно.
Есть множество примеров того, как журналист, — да хоть рекламщик или менеджер – успешно сочетает постоянную работу с ураганным сочинением литературных произведений. Я такими людьми восхищаюсь, но их примеру последовать не могу. Просто не получается: с утра до вечера работа, в выходные семья, а еще спать надо.
Роман «Rucciя» (так назывался «Татарский удар» в девичестве, нынешнее название придумало издательство) я сочинил практически целиком к концу лета 2001 года, а потом со скрежетом зубовным ночами и праздниками 3 года записывал – так что черновой вариант закончил весной 2004-го. Все остальное примерно такими же темпами пишется.
Может, я научусь писать быстрее без потери качества. Может, не научусь. Но писать книги, надеюсь, не брошу.
— Была ли на ваши книги какая-либо реакция властей? Ведь хоть и фантастика, а все-таки политическая.
— Не было и не ожидалось. Нашу власть можно по-разному характеризовать, но с беллетристикой она не воюет. Ее приспешники – да, бывает. Но это их собственная тупенькая инициатива. Кроме того, даже у новых комсомольцев принято облаивать продукцию мейнстрима, которую читать не нужно – ведь критики все пересказали. На книги с лейблом «фантастика», которые требуют самостоятельного чтения, активисты стойку не делают, потому что читать не умеют.
Можно, конечно, заявить, что совпадений не бывает. Если в «Татарском ударе» описано отлучение Татарстана и Башкирии от нефтяной трубы с помощью формирования нового нефтяного брэнда, а год спустя после выхода книги правительство России реально ставит вопрос о создании такого брэнда, то, значит, правительство прочитало книгу. Но это ерунда, конечно, полная.
— Собирается ли Ваш литературный агент (менеджер) заниматься раскруткой бренда «Идиатуллин»?
— Нет у меня ни агента, ни менеджера. Брэнд формируется на крепкой рыночной базе, а в рынке, как в бою, одним ударом победить почти невозможно, надо работать сериями. Кто бы знал Б.Акунина, если бы он написал одну книжку? И крепко уважаемый мною Алексей Иванов дождался раскрутки лишь после того, как написал четвертый роман. Мне до четвертого романа как до Шанхая.
Кроме того, фамилия мне от папы досталась. Надо его спросить, согласен ли он на раскрутку.
— Публикация повести в толстом литературном журнале — насколько это значимо для Вас, и что для Вас будет признаком настоящего успеха, признания в литературных кругах?
— Очень значимо, если честно. «Знамя» — авторитетнейший литжурнал страны. То, что он всю прозаическую нишу своего номера отдал под мою «Эру Водолея», значит, что руководство журнала во главе с Сергеем Чуприниным, самым уважаемым на сегодня литературным редактором, отнеслось к моей не самой серьезной повести вполне серьезно. Признание «Знамени» для меня – вторая и последняя планка из тех, что я собирался перемахнуть. Первой, конечно, была изданная книга. Мне очень повезло, мне вообще на этом пути везло здорово. Издательство «Крылов» приняло книгу дебютанта, не побоялось связаться с щекотливой темой, очень хорошо издало роман (на классной бумаге и с не самым бросовым оформлением). Другое дело, что с распространением не все сложилось – в Москве книгу найти было трудно, в Татарстане, говорят, почти нереально. Тем не менее, тираж разошелся. То есть я был всем совершенно доволен, и вопросы типа: «А сколько тебе стоило книгу издать?» или «Сколько тебе Шаймиев (вариант – Путин) за эту книгу заплатил?» меня больше веселили, чем озадачивали. Теперь, после повести в «Знамени», наверное, перестанут все-таки спрашивать, сколько это стоило и за какую сумму я продался врагам рода человеческого.
Поводы для веселья-то все равно останутся. Буквально вчера, например, я полдня хихикал над одним пустяковым обстоятельством. В «Независимой газете» вышел очередной обзор толстых литжурналов. Обзор выходит у них ежемесячно и безыскусно рассказывает о содержании новых номеров. Так вот, последний обзор открывается «Знаменем», автор дотошно перечисляет поэтов, эссеистов и мемуаристов, опубликованных в июне. Но Идиатуллина, распростершегося на несколько десятков страниц, не замечает. Даже полусловом.
Самая беглая попытка придумать причины этого извергает из меня недостойный гоготок.
Скорее всего, успех в литературных кругах мне не светит. И слава богу. Круги эти, большей частью, составляются людьми, заведомо не относящимися к моим читателям. А мне мой читатель дорог. Так что все признаки успеха я уже, к счастью, собрал.
— Последний, полушуточный. Будут ли когда-нибудь фигурировать в ваших книгах Челны и челнинцы?
— Уж какие тут шутки, все очень серьезно. Во-первых, в «Татарском ударе» Челны фигурируют. Туда, на историческую родину, едет из Тольятти один из эпизодических героев – но не доезжает, ввязавшись в перестрелку внутренних войск с гаишниками. Во-вторых, действие второго романа, вполне реалистического, который я начал сразу после «Rucciя», происходит именно в Набережных Челнах. Точнее, в Брежневе (речь идет о событиях примерно 20-летней давности). По ряду причин я работу над книгой пока отложил – но надеюсь вернуться к ней уже в этом году.
А челнинцы вообще в любой моей книге фигурируют. Как известно, каждый герой, даже самый сволочной – это немного автор. В свою очередь, каждый человек – это просто выросший ребенок, который помнит период между 5 и 20 годами куда лучше, чем любые последние три месяца. Поэтому я всегда останусь выросшим пацаном из 45/14, который упорно, но без особого успеха боролся с точными науками в матклассе 26-й школы и начал трудовой путь в ЛВЦ РИЗ КамАЗа.
Удачи вам и вашим читателям
Вернуться к списку интервью
